— Я долгие годы мечтал об этом мгновении.

Его руки оказались под ее обнаженными ягодицами, и он властно притянул ее к себе еще ближе, ясно давая понять, чего хочет от нее.

— Ты разочарован? Я не оправдала твоих надежд?

Он усмехнулся.

— Открытия, которые я делаю теперь, превосходят все мои мечты и фантазии.

Его руки сомкнулись, бедра задвигались, и он овладел ею.

У Алатеи перехватило дыхание.

Она подняла на него глаза, и он удержал ее взгляд.

— Я люблю тебя.

Эти слова были такими простыми и ясными… Он вглядывался в ее глаза, потом его лицо приняло ласковое выражение.

— И ты тоже любишь меня. Как показывают мои открытия, это трудно опровергнуть.

Голова Алатеи теперь покоилась у него на плече, и она не могла видеть выражения глаз Габриэля, в то время как его слова проникали в самое ее сердце. Минутой позже он услышал ее вздох.

— Я все еще не верю, что все наши беды миновали, Кроули мертв, и нам не надо больше волноваться из-за него. Теперь я могу быть спокойна за благосостояние своей семьи.

Внезапно она будто оцепенела, а затем попыталась сесть.

— Бумаги! Чарли взял нашу, но остальные мы оставили в карете Чиллингуорта.

— Не волнуйся. — Габриэль снова принялся ласкать ее. — Он отошлет их владельцам. Тебе действительно больше не о чем беспокоиться.

Алатея снова опустилась на кровать.

— Знаешь, это не проходит так легко.

— Скоро я найду массу увлекательных занятий, которые тебе понравятся.

— Но ведь ты сам управляешь своим имением, а мне придется удовольствоваться ролью твоей жены, пусть даже знающей, как обращаться со счетами.

— Мы будем партнерами.

— Партнерами?

Эта мысль показалась ей настолько странной, что она не сразу нашлась что сказать.

— Если хочешь, я могу заниматься бухгалтерским делом и всеми расчетами по имению. Или этим предпочитает заниматься твой отец?

— Два года назад он отдал управление имением в мои руки.

— О! — Алатея пошевелилась. — Так этим будем заниматься только мы двое?

— Мы разделим обязанности между собой.

Она глубоко вздохнула.

— Меня интересуют капиталовложения. В моей семье все это было в моих руках.

Габриэль пожал плечами:

— Не вижу, почему бы тебе не продолжать такую практику.

Алатея ненадолго задумалась, потом пробормотала:

— Кто знает, возможно, мы станем не только партнерами, но и друзьями…

Габриэль кивнул:

— Думаю, мне это доставит радость. А теперь, учитывая настоящие обстоятельства, я предлагаю все внимание переключить на другой чрезвычайно важный аспект нашего партнерства.

Она с трудом вдохнула, когда его пальцы скользнули вниз по ее телу, туда, где сокровенная впадина была защищена от глаз кудрявой порослью нежных и упругих волос. Его палец проник в святая святых, и она тут же откликнулась на эту ласку.

— Право, я думаю, следует уделить этому вопросу дополнительное время и внимание.

С улыбкой он перекатился на кровати и оказался поверх нее. Она потянулась ему навстречу в полной готовности принять его. Теперь наступила его очередь удивляться, и он был не в силах сдержать стона.

— Убеди меня, что я действительно нужен тебе.

Эти слова прозвучали как вызов.

Ее тело, горячее и влажное, извивалось под ним, и он овладел ею мгновенно, но дальше, стараясь продлить слияние, всеми силами сдерживал себя. Приподнявшись на локтях, он любовался ее лицом — глаза ее были закрыты, голова откинута на подушку. Его цветы, все еще украшая ее волосы, казалось, излучали матовое сияние. Он был нежен и медлителен, и цветы слегка подрагивали в такт их ритмическим движениям. На этот раз он выбрал самую дальнюю дорогу в рай и следовал по ней.

— К тому времени когда Джереми и Огаста вырастут, у тебя появится целое племя — плоды нашего партнерства, и вместо того, чтобы присматривать за братом и сестрой, тебе придется растить детей.

Губы Алатеи изогнулись в озорной и кокетливой улыбке, ее веки затрепетали. Казалось, она взвешивает его слова.

— Целое племя?

Она была явно заинтригована этим обещанием.

— Да, наше собственное племя, — выдохнул он.

Протянув руку, она обвила его шею и потянулась к нему губами.

— Ну, если ты дашь мне надежные гарантии…

Смех зародился в его груди, заклокотал в горле, и вскоре она тоже затряслась в приступе неудержимого хохота. На миг они снова стали беззаботными и веселыми детьми. Но смех быстро угас — их захватило нечто более властное и сильное, подняло к небесам и унесло из этого мира в другой, известный только им двоим.

Город, объятый сном, был тих, будущее рисовалось им в самых радужных красках, а главное, в нем все было ясно, и сердца их были спокойны.

Алатея покорно скользнула в объятия Габриэля и почувствовала, как крепко и надежно обвили ее его руки. Она крепко прижала его к себе, но сон сморил их, и руки ее расслабились. Она доверилась его надежному объятию и крепко уснула.


На следующее утро Люцифер стоял на ступеньках крыльца их общего с Габриэлем дома на Брук-стрит и наблюдал, как отбывает леди, составившая ему компанию этой ночью.

Когда ее карета тронулась, он поднял руку и помахал ей на прощание, а потом вернулся в дом с победной улыбкой на губах.

Эту даму оказалось завоевать непросто, как он и предполагал, зато успех оказался еще более сладостным, чем он мог надеяться.

С удовольствием вспоминая о проведенной ночи, Люцифер направился в столовую, так как нуждался в сытном завтраке. Чанс услужливо распахнул перед ним дверь настежь, и он, войдя, бесшумно закрыл ее за собой.

Однако то, что ему пришлось увидеть, вызвало у него легкое замешательство, если не оторопь.

Габриэль восседал на своем обычном месте за столом и медленно, маленькими глотками пил кофе. Справа от него сидела Алатея Морвеллан с чашкой в одной руке и тостом в другой.

Она выглядела сияющей, раскрасневшейся и несколько томной.

Не скрывая своего изумления, Люцифер снова посмотрел на Габриэля.

Его брат выглядел вполне довольным.

У Люцифера зародилось ужасное подозрение, тотчас же перешедшее в уверенность.

Габриэль поднял голову и спокойно встретил изумленный взгляд брата. Глазами Люцифер указывал на Алатею.

— Подойди и поприветствуй свою будущую сестру, — чуть насмешливо произнес Габриэль.

Люцифер нерешительно шагнул вперед.

— Примите мои поздравления. Добро пожаловать в нашу семью.

Наклонившись к Алатее, он запечатлел на ее щеке братский поцелуй, однако все же не смог удержаться от мучившего его вопроса:

— Вы уверены, что оба не сошли с ума?

Алатея решительно вскинула голову и уверенно ответила:

— Мы не из тех, кто сходит с ума.

Люцифер по-прежнему не мог скрыть своего изумления.

— Свадьба, — как ни в чем не бывало сообщил ему Габриэль, — состоится сразу по окончании необходимых приготовлений, и, разумеется, это произойдет раньше чем общество покинет Лондон. Ты ведь тоже будешь здесь, верно?

— Конечно. — Люцифер заставил себя улыбнуться. Разумеется, он будет здесь, чтобы увидеть, как его брат, последний из оставшихся свободными, добровольно наденет на себя тяжкие оковы, и только после этого уедет; Сегодня он еще раз убедился, что Лондон является самым опасным местом для мужчин из клана Кинстеров.


Хотя сезон всегда заканчивался десятками светских свадеб, но на этот раз главной его изюминкой стала легенда о том, как леди Алатея Морвеллан сумела приручить самого дикого и норовистого из клана Кинстеров.

В день свадьбы Алатеи и Габриэля в церкви Святого Георгия яблоку негде было упасть. Снаружи толпа была такой же плотной, как и внутри. Те, кто не был приглашен на торжество, находили предлог, чтобы хотя бы пройти мимо.

Когда Алатея, сопровождаемая целым отрядом импозантных мужчин из рода Кинстеров и их очаровательных жен, появилась на ступеньках церковного крыльца, опираясь на руку мужа, присутствующие испустили дружный вздох. Все вытягивали шеи, пытаясь увидеть невесту, одетую в роскошное подвенечное платье цвета слоновой кости с золотом и любуясь вуалью, украшенной тремя белыми диковинными цветками.

Это был роман из разряда волшебных светских сказок, и весь Лондон получал от него удовольствие.

В три часа, после того как толпа зевак рассеялась, свадебный кортеж отправился на Маунт-стрит.

Стоя у окна гостиной в Морвеллан-Хаусе, Габриэль смотрел сквозь тонкие ажурные занавески на улицу и вдруг услышал знакомые шаги.

Он повернулся, ожидая, когда кузен подойдет ближе.

— И каковы ваши планы, если не секрет? — Вид Демона говорил о том, что он вполне доволен всем происходящим.

— Это секрет только для Алатеи.

Габриэль коротко сообщил о своем намерении совершить небольшое путешествие по графствам, посетить Ливерпуль и Шеффилд, где Алатея еще не бывала, но где у него накопилось много дел.

— А закончится наше турне в Сомершэме — там мама собирается устроить грандиозный праздник.

— Ну, это ни в коем случае нельзя пропустить, — кивнул Демон. — Ричард говорит, они отправятся на север на следующий же день по окончании торжеств, — он не хочет рисковать здоровьем Катрионы в ее теперешнем состоянии.

— Я уверен, что Катриона спланировала все до мельчайших деталей, а если не успела, то выпустит декрет, согласно условиям которого все, включая природу, подчинится ее желаниям. Недаром ее называют Леди Долины.

— И все же я не понимаю чувств Ричарда…

Габриэль посмотрел на Демона, гадая, что тот хотел сказать.

Прежде чем он успел задать кузену вопрос, появилась Алатея. Когда она вбежала в комнату, его сердце на мгновение дало сбой.

Алатея уже переоделась в дорожное платье из прозрачного узорчатого шелка цвета тутовых листьев, с высоким стоячим воротом, создававшим прекрасный фон для ее волос, сверкавших в ярком свете дня. Жемчуга соблазнительно обвивали ее шею, в ушах покачивались жемчужные серьги. Других драгоценностей на ней не было — она покорилась запрету надевать что-либо, скрывавшее роскошь и красоту ее волос. Впрочем, грудь ее украшали три полураспустившихся белых бутона, снятые с ее подвенечной фаты, — такие же, как те, что он прислал ей в день бала.