И вот она его увидела.

Габриэль глубоко вздохнул и рванулся к ней. Его глаза не отрывались от ее лица все то время, что он спешил к ней сквозь толпу.

Ему удалось добраться до подножия лестницы раньше ее, и глаза их встретились. Она ступила на пол бального зала и повернула голову так, чтобы он мог увидеть свои цветы в ее прическе.

— Я не могла иначе, понимаешь?

Габриэль ощутил волну радости, пронизавшую его, настолько сильную, что он с трудом удержался на ногах.

— То, что пришло тебе в голову, продиктовано вдохновением.

Не обращая внимания на присутствующих, он поднес ее руку к губам. Его глаза не отрывались от ее глаз.

Они стояли так близко, что его дыхание касалось ее лица. Им казалось даже, что они чувствуют биение сердца друг друга.

— Пора! Пошевелитесь и дайте дорогу! Вон там есть место в кресле, и я хочу до него добраться, пока оно еще свободно.

Алатея вздрогнула от неожиданности и резко повернулась.

Габриэль поднял глаза.

Леди Осбэлдстон ядовито усмехнулась и ткнула в него пальцем.

— Если не уйдете, то придется вас запихнуть в мышеловку. А ну с дороги!

Они посторонились. Леди Осбэлдстон величественно прошествовала мимо них и скрылась в толпе гостей.

— Нам тоже пора идти. — Габриэль повернулся к Алатее и, взяв ее за руку, повел туда, где уже собирались пары, приготовившиеся танцевать.

— Надеюсь, — пробормотала Алатея, — мы не слишком опоздали. — Она нежно улыбнулась ему. — Знаешь, я никак не ожидала, что ты пришлешь мне цветы.

Больше она не добавила ничего, так как почувствовала, что его мускулы под ее рукой дрогнули.

— Среди цветов была записка.

Алатея посмотрела на него.

— Знаю. Я прочла ее.

— И поняла?

В его тоне были напор, глубоко запрятанная уязвимость и… страх. Тотчас же лицо Алатеи смягчилось настолько, что он смог прочесть ответ в ее глазах.

— Конечно, я поняла все.

Он глубоко, с облегчением вздохнул:

— Не забывай об этом, даже если ты никогда больше не услышишь этих слов и не увидишь их написанными на бумаге. Это всегда останется правдой.

— Не забуду. Никогда не забуду.

Шумная толпа вокруг них поредела. На мгновение им показалось, что они остались в этом мире одни. Потом Алатея сжала его руку, и они оба вернулись к настоящему.

Она огляделась:

— Ты мог бы выбрать более подходящий вечер для объяснения.

Габриэль покачал головой, и они медленно двинулись вперед.

— Наши отношения и вся наша жизнь отныне обусловлены определенными обстоятельствами. Я с нетерпением жду возможности освободиться от оков, которые мешают мне сейчас же взять бразды правления в свои руки.

— Вот как? — Алатея обменялась приветствиями с леди Каупер. — Могу я предложить тебе разделить эту обязанность со мной?

Бровь Габриэля дернулась.

— Я подумаю об этом.

Они продолжали медленно продвигаться по залу, но до сих пор не встретили никого из родственников.

— Ну, это уж просто нелепо, — заметила Алатея, когда напор собравшейся толпы заставил их остановиться. — Слава Богу, нам осталось провести здесь всего несколько недель.

— Кстати, к вопросу о быстротечности времени. Стратерс подавал признаки жизни?

Прежде чем ответить, Габриэль потянул ее в сторону, надеясь найти место, где они могли бы спокойно поговорить.

— Нет. А в чем дело? Я думала, ты с ним увидишься.

— Я оставил ему свой адрес и просил связаться со мной, если ему потребуется моя помощь. Но он пока не появлялся.

— Вот как!

Алатея пожала плечами и оглядела зал.

— Надеюсь, у него все в порядке и завтра мы увидим его в суде. — Она улыбнулась и протянула руку подошедшему мужчине: — Добрый вечер, лорд Фолуорт.

Фолуорт поклонился, а Габриэль мысленно чертыхнулся. Через несколько минут соберется вся свита — должно быть, они сумели углядеть Алатею в толпе из-за ее высокого роста. Ну да ничего — первый вальс, и она снова будет принадлежать ему. Габриэлю оставалось только сожалеть, что в доме леди Мальборо предпочитали бесконечные котильоны и кадрили.

Как бы то ни было, если свита Алатеи еще не поняла его значения прежде, то уж теперь-то они должны были увидеть в его лице нечто такое, что не могло оставить у них ни малейших сомнений.

Как только она и ее семья перестанут зависеть от Кроули и угроза разорения минует, он похитит ее и оставит их всех с носом.

Стиснув зубы, Габриэль попытался заставить себя думать о другом. Например, о Стратерсе. Днем он послал к нему Чанса с тем, чтобы предложить старому морскому волку свою помощь, но капитан решительно, хотя и довольно вежливо, отправил его слугу назад с отказом. Чанс подчинился, но, следуя указаниям хозяина, не ушел, а остался следить за домом на Клеркенуэлл-роуд.

Капитан вышел из дома поздно и направился сначала в Сити, а потом в доки. Чанс последовал за ним, но капитан, должно быть, почувствовал слежку — он зашел в какую-то таверну и исчез. Чанс исследовал три прилегающие к таверне улицы, однако безуспешно — ему так и не удалось найти старого моряка. Тогда он возвратился на Брук-стрит, чтобы поведать о своей неудаче.

Если капитан оказался настолько хитер и ловок, чтобы избавиться от Чанса, значит, он сумеет позаботиться о себе. Тем не менее предчувствие опасности не покидало Габриэля с самой первой встречи с этим человеком.

Он прервал свои раздумья и бросил взгляд на Алатего. Сейчас она по крайней мере была в безопасности. Здесь Кроули не сумеет добраться до нее.

Впрочем, он слишком удалился от реальности.

Его взгляд устремился к Алатее и заскользил по ее волосам. Цветы, подаренные им, завершили то, к чему он так долго стремился и чего так страстно хотел. Он избавил ее от этих чертовых шапочек, которые ненавидел уже много лет. Никогда больше она не будет их носить — уж он об этом позаботится.

Его напряжение нарастало. Нетерпение поднималось в нем, как волна прилива, и это чувство не рассеивалось, а, напротив, усиливалось с каждой минутой. Он прерывисто вздохнул и стал вглядываться в ее лицо, думая о том, что, пожалуй, едва ли сможет и дальше выдержать такое положение.

Оглядев столпившихся вокруг них джентльменов, Габриэль выпрямился, и подошел поближе к Алатее, ощущая соблазнительный и волнующий запах духов, которыми пользовалась мнимая графиня. Этот аромат поднимался от ее разгоряченной плоти.

Габриэль сжал кулаки, но так и не решился устроить сцену — это было бы глупо и бессмысленно. Пожалуй, для него пока лучше подавить инстинкт собственника и держаться подальше от нее.

Взрыв смеха привлек их внимание и заставил обернуться. Габриэль тотчас же оценил удобный случай и дотронулся до руки Алатеи. Его пальцы легко коснулись ее обнаженной кожи над перчаткой.

Ее тело мгновенно откликнулось на это едва заметное прикосновение. Алатея подняла голову:

— Что-то не так?

Она произнесла свой вопрос одними губами, почти беззвучно.

У нее, как и у него, от этого краткого контакта началось головокружение.

— Лучше я поброжу по залу, а к первому вальсу вернусь.

Ее взгляд упал на его губы. Они были так близко, что она чувствовала, как ее овевает его дыхание.

— Может быть, это и в самом деле… разумно.

Она подняла на него глаза, и Габриэль кивнул в ответ. Ему удалось пересилить себя и удалиться, так и не попытавшись ее поцеловать.

Алатея даже испытала некоторое облегчение оттого, что Габриэль удалился. Все время, пока он был рядом, она ощущала его с трудом подавляемое напряжение. Тем не менее она с радостью избавилась бы от своей свиты, чтобы скользить по залу, опираясь на его руку.

Поклонники продолжали развлекать ее, но сердце Алатеи не участвовало в этом веселье. Когда лакей с запиской на подносе пробился к ней сквозь толпу, первой ее мыслью было, что Габриэль нашел уютное и тихое местечко, где они могли бы уединиться, и вызывает ее туда.

Однако дело оказалось совсем в другом, и это вызвало ее беспокойство.


«Уважаемая леди Алатея!

Я собрал всю необходимую информацию. У меня есть свидетельства, дающие нам возможность разрушить планы Кроули, но, к несчастью, меня вызвали на корабль, так как мы должны немедленно отплыть. Вам следует тотчас же приехать, потому что мой долг объяснить кое-какие детали лично. Это важно для вашего дела. Умоляю вас не медлить — мы поднимем якорь, как только начнется прилив. Наберитесь мужества, благородная леди. Все необходимые документы я передам вам в руки, и тогда вы сможете послать Кроули к черту. Я взял на себя смелость прислать за вами карету и эскорт. Мои люди знают, куда вас доставить, но вы должны поторопиться, иначе все пропало!

Ваш покорный слуга капитан Алоизиус Стратерс».


Алатея оглянулась. Ее поклонники предоставили ей минуту передышки, пока она читала записку.

— Карета ждет меня? — спросила она у лакея.

— Да, миледи.

Алатея кивнула:

— Пожалуйста, скажите, что я сейчас выйду.

Лакей поклонился и тотчас же отправился выполнять ее поручение.

Тронув Фолуорта за рукав, Алатея одновременно улыбнулась лорду Монтгомери, лорду Коулберну и мистеру Симпкинсу.

— Боюсь, джентльмены, что я должна вас покинуть. Меня срочно вызывают к больной родственнице.

Со всех сторон зазвучали слова сочувствия, но Алатее показалось, что они ей не поверили. Она вытянула шею, пытаясь увидеть Габриэля, однако его нигде не было.

Черт возьми! Надо же было так случиться, что он неделями не отступал ни на шаг от нее, а когда срочно ей понадобился, его не оказалось рядом. Она видела Силию, Сирину и близнецов, но их кузен куда-то пропал.

Ступив на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей из бального зала, Алатея бросала отчаянные взгляды по сторонам.

— Миледи! — раздался за ее спиной голос лакея. — Люди, приехавшие в карете, настаивают на том, чтобы вы поторопились.