Пенелопа Томас - Тайна

Я сглотнула, зная, что не могу дать положительный ответ на этот вопрос, не погрешив против истины. Но мне трудно было признаться даже самой себе.

— Приятно мне или неприятно — это к делу совершенно не относится.

— Вы не ответили.

— Это было праздное любопытство, я не считаю нужным отвечать на глупые вопросы.

— Но Вы не смеетесь.

— Не поняла?

— Глупые вопросы обычно вызывают смех.

— Не следует понимать буквально. Не все, что глупо, должно вызывать смех.

Он улыбнулся.

— Равно как все, что кажется лишенным смысла, бессмысленно на самом деле.

— Вы начали изъясняться загадками, а я слишком устала, чтобы их разгадывать.

— Давайте отложим до следующего раза.

— Не вижу необходимости. Все уже сказано.

— В самом деле, Джессами?

— Конечно.

— Как странно. Мне показалось, что наш разговор только начинается.

После шокирующего поведения лорда Вульфберна в Пенглихаус я ожидала снова увидеть разбитного бесцеремонного барина, каким я его застала в первый день приезда. К счастью, я ошиблась. В течение последующих дней он вел себя безупречно, даже внешности своей уделял больше внимания. Волосы были гладко причесаны, одежда безукоризненна, манеры корректны. Он не пытался больше задевать мое самолюбие или вернуться к вечернему разговору.

Хотелось верить, что это не игра, не новое представление, хотя рассудком я понимала, что ошибаюсь. «Пора уже привыкнуть к обстановке Холла», — убеждала я себя. В этом доме все было иным, чем казалось, включая хозяина.

Цель чудесного превращения стала ясна в первый же вечер, когда он пригласил меня обедать за его столом. В течение трапезы, которая проходила в молчании, его поведение было столь же жестким и официальным, как его белый накрахмаленный воротничок. Когда посуду убрали, он продолжал торжественно разглядывать меня через широкий стол.

— Надеюсь, Вы не собираетесь искать другого места? — начал он.

— Такая мысль мне не приходила в голову, — заверила я. Да у меня и не было ни малейшего желания менять место.

Он несколько расслабился.

— Весьма рад. Для Клариссы это была бы самая большая потеря со времени смерти матери.

— Вам незачем беспокоиться, — успокоила я его. — Я вполне довольна жизнью здесь, и моя роль меня вполне устраивает.

— Я тоже доволен, — сказал он тихо. Сердце забилось сильнее.

Он забрал салфетку с колен и сложил ее нервными и резкими движениями пальцев.

— Мне показалось… — он замолчал. — Неважно. Скажу только, что я рад, что ошибся.

— Я не думала покидать Холл. Вы меня убедили, что здесь я нужна, — сказала я, радуясь в душе, что он избавил меня от необходимости выслушивать то, что могло поставить меня в неловкое положение.

— Вам так важно чувствовать себя необходимой?

— Мне кажется, всем это важно. Каждому хочется, чтобы его труд ценился и приносил пользу.

— Более важно, чем жить нормальной жизнью?

— Если не из чего выбирать, то уж лучше жить с сознанием, что делаешь что-то нужное, — ответила я.

Он стал барабанить по столу пальцами. Пламя свечи, попадая на золотое кольцо, отражалось острыми лучами.

— У Вас ужасная привычка избегать прямых ответов на вопросы, мисс Лейн. Мне нужен прямой ответ, на меньшее я не согласен.

Это требование заслуживало резкого осуждения, так как исходило от человека, весь образ жизни которого был маскарадом. Но вопрос меня заинтересовал. Он был прав — у меня никогда не было нормальной жизни. Несмотря на неприглядные стороны пребывания в Холле, я обрела здесь приют и свое место, которого у меня до этого не было. Отказываться от них не входило в мои намерения.

— Если бы мне нужно было пожертвовать одним ради другого, я выбрала бы первое. Я действительно считаю, что быть нужной важнее, чем пользоваться какими-то незначительными преимуществами независимой жизни.

Он внимательно слушал, пристально наблюдал за мной. Ему не столько было важно, что я говорила, сколько то, как говорила. Как только я замолчала, ехидная улыбочка снова появилась.

— Меня это устраивает. Больше не буду следить за своим поведением, дам себе полную волю, а в качестве компенсации за моральный ущерб стану чаще повторять, как Вы мне нужны и как я ценю Ваши услуги.

Я ожидала, что он перевернет мои слова с ног на голову и сделает самые неподобающие выводы.

— Не понимаю, зачем Вам понадобилось передергивать. Все, что я сказала, Вам только на руку.

— Мы ведь противники в этом поединке, не так ли? — сказал он весело. — Такой поворот не должен оказаться неожиданным. Помните — пощада не нужна, и ее не будет?

— Вы не даете мне возможности забыть. Получив ответ на свои вопросы, он позвонил, чтобы принесли десерт, хотя ему достаточно было стакана бренди. Уплетая пирог с крыжовником, я призналась себе, что когда он следит за собой, то выглядит намного моложе и интереснее. Сейчас он был очень хорош собой, за столом умел вести себя утонченно, у него были осанка и повадки человека, привыкшего властвовать.

Одновременно можно было рассмотреть и отрицательную сторону его личности. Создавалось впечатление, что видишь перед собой двух разных людей — одного бледного, похожего на призрак, другого — живого и энергичного. Каждая из этих двух сторон его натуры претендовала на главенствующее положение. А где-то в глубине притаилась и третья, возможно, единственная реальная из всех — она искусно манипулировала двумя другими, когда и как ей было угодно. Можно было только удивляться, как человеку удавалось держать под контролем свою внутреннюю жизнь при полном хаосе ее внешнего проявления.

Лорд Вульфберн спокойно подождал, пока я доела десерт.

— Если Вы кончили, давайте перейдем в кабинет. Я хочу дать Вам почитать одну любопытную книгу.

— Как угодно, милорд.

Я покорно встала, чтобы следовать за ним.

Кабинет тоже носил следы охватившего хозяина стремления к самоусовершенствованию. Я даже остановилась у порога от неожиданности. Кучи мусора исчезли. Полки и столы были тщательно протерты от пыли, ковер и диванные подушки выбиты и приведены в аккуратный вид. Панель из темного дуба, тянувшаяся вдоль стен, была отполирована; медные подсвечники на камине и другие украшения — начищены до блеска.

— Комнату нельзя узнать, — сказала я, желая подразнить его. — Можно подумать, что хозяин решил начать новую жизнь, но здесь подстерегает опасность ошибиться.

— Но Вы такую ошибку не совершите.

— Я уже совершила подобную ошибку и постараюсь во второй раз быть осторожнее.

Он сделал знак, чтобы я вошла, не стояла в дверях. Кастор и Поллукс спокойно дремали у камина, не сочтя мое появление достаточной причиной для беспокойства. Я решила сесть ближе к камину.

Лорд Вульфберн последовал за мной, но не сел — он не чувствовал себя уютно в кресле, за исключением случаев, когда бывал не очень трезв и мог вытянуть ноги, не считаясь с приличиями. На этот раз он ткнул пса ботинком в морду, чтобы тот подвинулся, поставил ногу на каминную решетку и стоял так, опершись о решетку и теребя пальцем кольцо.

— Вы не правы, — наконец проговорил он.

— Милорд?

— Я очень сильно изменился за последнее время. Это Ваша заслуга.

Лицо выражало искренность, но скромность не позволяла мне принять эту фразу всерьез. Скорее всего он хотел, чтобы я почувствовала свою значимость, но я знала, что это было бы заблуждением.

— Вам нравится дразнить меня, — сказала я с укором.

— Очень. Но в данном случае я вполне серьезен.

— Не вижу разницы. Просто переменили позу.

— Почему бы и Вам не переменить? — он сделал шаг ко мне. — А то Вы так далеко сидите, что Вам не слышен стук моего сердца, и Вы не ощущаете, как кипит кровь в моих венах.

— Это не моя заслуга. Просто Вы — живой человек, у Вас должно биться сердце и бежать по венам кровь.

Он покачал головой.

— Раньше я тоже двигался и дышал, и делал все остальное, что делают живые люди, но я не жил.

Он хотел взять мою руку, но я быстро отдернула ее.

— Вы хотели дать мне книгу, не так ли? Он вздохнул и опустил руку.

— Да, конечно. Сейчас достану.

Он подошел к книжному шкафу и достал толстый том.

— Вот, смотрите. Возможно, название Вам знакомо. Я прочла вслух:

— «О происхождении видов», Чарльз Дарвин. Да, я слышала об этой работе. В прошлом году, когда она была опубликована, все в Лондоне только о ней и говорили.

Я перевернула обложку и увидела, что это было первое издание.

— Как вам удалось ее приобрести? Она была распродана за один день.

— Один из моих лондонских друзей, зная, что меня эти вопросы интересуют, приобрел ее для меня. Очень ему обязан. Так Вы читали ее?

— Нет. Леди Вульфберн не потерпела бы в доме то, что она называла «Такое богохульное произведение».

— Вы разделяете ее мнение?

— Не берусь судить о том, чего не читала. Хотя я слышала о его идеях, но это были мнения других людей, я же предпочитаю иметь свое.

— Вполне согласен. Может быть, Вы найдете возможность прочитать ее ради меня. Мне интересно знать Ваше мнение.

Я ожидала увидеть обычную насмешку в его глазах, но взгляд был серьезен. Значит, он имел в виду то, что сказал, хотя просьба прозвучала несколько странно.

Я пожала плечами.

— Если хотите. Но этой книгой уже занимались более умные люди. Боюсь, что не смогу добавить что-либо новое к их оценке.

— Тем не менее мне будет интересно услышать, что Вы о ней думаете. Если даже я не узнаю ничего нового об эволюции, то обязательно открою для себя что-то о Вас лично.

Эта перспектива меня не очень привлекала. Как и он сам, я не любила вторжения в свои сокровенные мысли.

Прошло несколько дней, прежде чем представилась возможность снова поговорить. Время прошло спокойно, ночи тоже были тихими. Погода стояла ясная. Полная луна, не затемненная тучами или туманом, приветливо освещала болота. Трудно было представить лучшую возможность совершить разведку и выяснить, что заставляло собак неистово выть по ночам, хотя теперь они были спокойны. Однажды я подглядела, как они растянулись на лужайке и мирно спали.