Но то было тогда, а теперь… Фрэнк Маккалум опустился на самое дно. Бывший герой влачил жалкое существование в нищете и пьянстве, пока наконец не докатился до убийства и самоубийства. Мы не знаем, какие именно обстоятельства привели его к этому — нам известны лишь факты.

30 августа 1968 г . Фрэнк Маккалум застрелил свою молодую жену, а потом и сам застрелился из дробовика. Факт убийства и самоубийства подтвержден судебно-медицинской экспертизой.

Панихида состоится в зале похоронного бюро Дэвиса в Кэлберне 2 сентября. Имена тех, кто понесет гроб, всем известны…»

Далее шел список имен: Родни Йейтс, Таддеус Оверлендер, Фредерик Берджесс и Харпер Керкленд. Последним шло имя Кайла Лонгейкра. Отца Мэтта.

Бейли покрутила ручку аппарата для просмотра пленок и дошла до материалов за второе сентября. На первой полосе в тот день уже не было броских заголовков, а на шестой обнаружилась статья «Весь Кэлберн в трауре»


«Три дня назад тела Фрэнка Маккалума и его молодой жены были найдены в луже крови, с лицами, обезображенными выстрелами».


Нахмурившись, как от боли, Бейли пропустила два следующих предложения. Если тон первой статьи был печальным, почти элегическим, то автора этой, похоже, вдохновляла любовь к омерзительным подробностям. Она сверила подписи: да, эти материалы писали разные люди. Бейли продолжала читать.


«Никто не знал, что три дня назад, той же роковой ночью, в Кэлберне разразились и другие трагедии. Повесился Гас Вентерс — известный и многими любимый житель города. Его скорбящая вдова сообщила шерифу, что причины самоубийства мужа ей совершенно неизвестны. По ее словам, у Гаса было все, чтобы жить припеваючи: ферма, бизнес, двое усыновленных детей, которые обожали его. «Ничего не понимаю», — повторяла миссис Вентерс в разговоре с нашим корреспондентом».


Читая все это, Бейли поморщилась. Нигде не упоминалось, что жена покойного изменяла ему, а тем более о том, что она приказала мужу покинуть дом.

Бейли читала дальше.


«В ночь смерти Фрэнка Маккалума один из ребят «Золотой шестерки» покинул город, и с тех пор его никто не видел. На похоронах Маккалума выяснилось, что миссис Кайл Лонгейкр ухитрилась три дня хранить в тайне исчезновение мужа. Но когда Кайл Лонгейкр не явился на похороны, чтобы нести гроб с телом лучшего друга, весь город заподозрил самое страшное. Такой человек, как Кайл, просто не мог пропустить похороны друга.

От одного надежного осведомителя, пожелавшего остаться неизвестным, корреспондент узнал, что миссис Лонгейкр — дочь Уинфилдов из Филадельфии, занимающих высокое положение в обществе. Однако миссис Лонгейкр не поддерживала связь со своими аристократическими родителями с тех пор, как за несколько месяцев до окончания колледжа вышла замуж за обаятельного Кайла Лонгейкра. Тот же осведомитель сообщил корреспонденту: «Полагаю, ее родители считали, что сын Стэнли Лонгейкра ей не пара». Старожилы Кэлберна наверняка помнят, что отец Кайла был богатейшим человеком в нескольких соседних округах — пока в 1958 г . не лишился всего, что имел, и вместе с женой, с которой прожил тридцать лет, не рухнул на машине в пропасть. На их надгробии высечена надпись: «Вместе в смерти, как и в жизни».

Из-за финансовых трудностей Кайл был вынужден покинуть престижный северный университет, диплом которого так и не получил. Он вернулся в родной Кэлберн и стал зарабатывать на жизнь ремеслом коммивояжера. Вскоре после его возвращения домой молодая светская особа, с которой он познакомился во время учебы, бросила вызов своей семье, вышла замуж за Кайла и поселилась вместе с ним в Кэлберне, правда, из-за работы видела мужа дома не часто.

Но три дня назад этот удивительный роман завершился. Корреспондент узнал, что Кайл Лонгейкр написал жене записку — содержание которой известно только получательнице — и покинул город. В Кэлберне, кроме его жены, осталось двое сыновей — пятилетний Мэтью и трехлетний Ричард. Отвечая на расспросы, миссис Лонгейкр сообщила, что намерена увезти своих детей к родным в Филадельфию».


Бейли откинулась на спинку стула. Значит, мать Мэтта все-таки не поехала к родителям, а если и решилась, то вскоре вернулась в Кэлберн. Почему? Бейли задумалась.

«Бедная женщина, — с горечью думала Бейли. — Родители отреклись от нее за то, что она вышла за любимого человека, и остались верны слову даже после того, как он бросил ее. Бедный Мэтт. Всю жизнь он вынужден бороться за то, что принадлежит ему по праву».

Бейли нашарила в сумочке блокнот и ручку, вывела вдоль верхнего края страницы «30 августа 1968 г .» и принялась составлять список:


«Гас Вентерс повесился.

Фрэнк с женой — убийство-самоубийство.

Отец Мэтта навсегда покинул город.

Год рождения Джимми — 1959 г .».


Она отложила ручку. А уверена ли она, что знает настоящую дату рождения Джимми?

Джимми ненавидел ясновидящих, прорицателей и всевозможные гадания. Бейли прожила с ним несколько лет, прежде чем поняла: дело не в том, что он им не верит — он боится того, что они могут увидеть. Однажды за ужином выяснилось, что одна гостья из мелких аристократов увлекается астрологией. Она спросила у Бейли, когда родился Джимми, но когда услышала, что 30 августа, то отрицательно покачала головой: «Нет, едва ли. Он не Дева. Нет, Джеймс Мэнвилл кто угодно, только не Дева. Вы не могли бы назвать истинное время и место его рождения? — И она пояснила: — Чтобы составить его гороскоп».

Бейли не стала передавать Джимми содержание разговора с астрологом и не спросила, где и когда он родился, уверенная, что точного ответа не получит. Мало того, он мог хитростью выспросить у нее, зачем ей эти сведения. И тогда Бейли рисковала больше никогда не увидеться с женщиной-астрологом, а она ей понравилась. «Не говорите больше здесь никому о вашем… хобби», — тихонько посоветовала Бейли, и женщина понимающе кивнула.

Внезапно ей вспомнилось, как Джимми внимательно посматривал на нее, словно пытаясь понять, почему она так увлеклась беседой с пожилой особой, чуть не гнущейся под тяжестью фальшивых бриллиантов. Позднее вечером Джимми все-таки спросил, что Бейли нашла в ничем не примечательной гостье, и Бейли как ни в чем не бывало защебетала, что гостья оказалась на редкость интересной собеседницей, потому что объездила весь мир. Джимми приподнял бровь, и Бейли поняла: он знает, что она лжет. Однако она упорно стояла на своем и не сказала ему правды. С тех пор графиню, увлекающуюся астрологией, она больше не видела ни разу.

Однако навсегда запомнила, что графиня была готова поручиться собственной жизнью, что Джеймс Мэнвилл родился вовсе не тридцатого августа.

Бейли взглянула на часы: четвертый час, пора уезжать отсюда, чтобы успеть приготовить ужин для Мэтта. Но, уже взявшись за ручку, чтобы перемотать микропленку, она заметила в самом низу страницы строчку: «См. перепечатку начала истории на стр. В2».

Никакие силы на земле не могли помешать ей перемотать пленку и дойти до второй страницы второго раздела газеты.

До этого дня история мальчишек-школьников, прозванных «Золотой шестеркой», казалась ей не более чем выдумкой местных жителей, приукрашенным рассказом о давних и далеких событиях. Бейли не удосужилась даже прочитать книгу, которую дала ей Вайолет. Она и не предполагала, что в ее окружении есть близкие родственники тех самых мальчишек. Но теперь она знала, что одним из них был отец Дженис, другим — отец Мэтта. Так почему же все-таки отец Мэтта бросил жену и двоих детей? Неужели убийство друга детства оказалось для него настолько сокрушительным ударом, что жизнь в родном городе стала невыносимой?

Бейли прочла о событиях, произошедших в 1953 г ., после которых мальчишки и получили прозвище «Золотой шестерки», и к тому времени как добралась до конца статьи, признала, что эти ребята и вправду совершили подвиг.

Первая часть статьи почти слово в слово повторяла то, что Бейли уже слышала от Вайолет о пожаре в школе и о том, как ученики ездили автобусом в Уэллс-Крик.

Но этим корреспондентка не ограничилась. Она провела журналистское расследование, взяла несколько интервью и сумела представить не просто перечень фактов, а связный рассказ. Она описала, как родители в Кэлберне никак не могли договориться, кому из детей в какой школе учиться, и эти споры настолько надоели школьному комитету, что фамилии учеников написали на отдельных листочках бумаги, сложили их в шляпу и вытягивали по одному. Именно поэтому все девочки попали в одну школу — все, кроме двух. И по той же причине шестеро мальчишек, выросших в одном городе, но, в сущности, плохо знакомых друг с другом, стали учиться вместе.

Корреспондентка коротко рассказала о каждом мальчике, тактично умолчав, что они принадлежали к разным социальным слоям, тем не менее это было очевидно. И добавила, что дети с такой разной предысторией никогда не сдружились бы, если бы не очутились вместе в чужой школе.

Родители старательного Таддеуса Оверлендера были христианами, возродившимися в вере. В Кэлберне Тадди не позволяли бывать даже на баскетбольных матчах, а тем более на вечеринках. Фредерик Берджесс, которого все звали по фамилии, был спортсменом, рослым и широкоплечим, а вот учеба давалась ему с трудом. Харпер Керкленд жил с матерью и был последним в роду основателей Кэлберна, который, если верить корреспондентке, когда-то принадлежал его семье. Но дед Харпера продавал один участок земли за другим, а потом транжирил деньги, так что из прежнего имущества у семьи Керклендов осталась только маленькая городская газета.

Фрэнк Маккалум и Родни Йейтс были кузенами, выросли в горах Виргинии и с малолетства привыкли к тяжелому труду. В Кэлберне они учились только потому, что жили у одного из семи братьев Родни, который сам бросил школу после шестого класса. Но Родни и Фрэнк мечтали о лучшей жизни, поэтому школу твердо решили окончить.