— …старая ферма Хенли. Я знаю, — подхватила хозяйка, наблюдая, как Бейли деловито снует по кухне, словно всю жизнь работала здесь. — Ваш муж умер и оставил вам ферму, а сегодня к вам переселяется Мэтт Лонгейкр. Пэтси сама не своя — рада отделаться от него. Вечно он бурчит, какие неряхи ее близнецы. Пэтси, само собой, безобразно разбаловала мальчишек, так что Мэтт жалуется не зря. А я — Вайолет Ханикатт.

— Мне так и объяснили. — Бейли принесла из кладовой банки и начала расставлять их в двух скороварках, чтобы простерилизовать. — Больше всего мне хотелось бы узнать хоть что-нибудь про ферму, которая мне досталась, — кто жил там, как и так далее. У Хенли были дети?

— А с чего это вдруг вы расспрашиваете про них? — подозрительно спросила Вайолет.

Услышав это, Бейли решительно села за стол лицом к хозяйке. Смысл ее жеста был очевиден: если Вайолет хочет, чтобы ей помогли с помидорами, ее дело — отвечать на вопросы, а не задавать их.

Вайолет рассмеялась:

— Видать, кто-то научил вас вести дела!

Бейли не сдвинулась с места.

Продолжая улыбаться, Вайолет открыла деревянную шкатулку, стоящую на столе, и достала самокрутку.

— Не возражаете?

Бейли по-прежнему смотрела на нее в упор, ожидая ответа.

— Ну ладно. — Вайолет откинулась на спинку стула, закурила, затянулась и на миг прикрыла глаза. А открыв их, сообщила: — Раньше хозяевами фермы были Хенли, но если они давным-давно переехали, это еще не значит, что местные забыли про них. Потому ферму и называют по фамилии давних хозяев.

Бейли поднялась, прошла к раковине, взяла старый нож для овощей. Им пользовались так долго, что лезвие сточилось дугой. Настоящий нож «птичий клюв», специально для чистки овощей, мимоходом отметила Бейли и вспомнила дорогие французские ножи, которыми пользовалась сама.

— Хотите узнать про Хенли?

Бейли ответила не сразу. Раскрывать свои намерения не стоило.

— Нет, скорее, про то, каким был Кэлберн в шестидесятые-семидесятые годы.

— А-а, так вы все-таки насчет «Золотой шестерки».

— Я же сказала — я понятия не имею, кто это или что это.

— Шестеро мальчишек, закончивших местную школу в 1953 году. Единственное, чем мог гордиться Кэлберн. Пока какое-то завистливое ничтожество не решило навыдумывать про них невесть что. На этом все и кончилось. — В голосе Вайолет послышалась горечь.

Бейли знала, что Джимми родился в 1959 году, значит, он никак не мог быть одним из «Золотой шестерки».

— Нет, меня интересует то, что было позднее. — Она поставила греться воду в алюминиевой кастрюле с почерневшим от гари дном, чтобы окунать помидоры в кипяток и чистить их.

— В шестьдесят восьмом один из шестерых пристрелил свою жену, а потом застрелился сам. Хотите узнать, что было тогда?

«Шестьдесят восьмой, — мысленно повторила Бейли. — В то время Джимми был слишком молод, значит, к этим событиям не имел никакого отношения».

— Вообще-то мне хотелось узнать про тех людей, которые жили на моей ферме.

— Честное слово, насчет вашей фермы я не в курсе, зато знаю девчонку, которая когда-то жила в Кэлберне. Дайте-ка мне телефон, сейчас проверим, дома ли она. Только разговор будет междугородный. — И она выжидательно посмотрела на Бейли.

— Я оплачу его. — Бейли вытерла руки полотенцем и направилась за телефоном — черным дисковым аппаратом, которому, по мнению Бейли, было самое место в музее.

Вайолет набрала номер, подождала и заговорила:

— Привет, крошка!.. Да, Ханикатт. У меня тут новая соседка из самых дебрей Кэлберна, хочет узнать, что раньше было на старой ферме Хенли. Там ничего такого особенного не случалось? Вроде бы болтали раньше что-то такое… Ну, вспомнишь — позвони. Мы пока тут побудем, она мне помидоры закатывает.

И она положила трубку.

— Если вспомнит, перезвонит; — сообщила она Бейли и умолкла.

Вайолет молчала так долго, что Бейли поняла: хозяйка дома так намерена сидеть и покуривать косячок, пока гостья обрабатывает чуть ли не двадцать кило помидоров. А если ее знакомая припозднится со звонком, Бейли была согласна даже законсервировать всю зеленую фасоль и клубнику, какие найдутся в доме.

— Ну хорошо, — вздохнула она, — расскажите мне пока про «Золотую шестерку».

Бейли выросла в небольшом городке и потому хорошо знала: трагедии случаются повсюду, и местные жители готовы обсуждать их до бесконечности. Может, это даже к лучшему, что Джимми не завещал ей ферму где-нибудь в Фолл-Ривер, штат Массачусетс: там бы ей все уши прожужжали загадочным делом Лиззи Борден [3] .

Вайолет сделала еще одну глубокую и продолжительную затяжку и медленно выпустила дым. Видимо, опыт в этом деле у нее был богатым: за это время Бейли успела очистить шесть помидоров.

— Сейчас в это трудно поверить, но когда-то Кэлберн был процветающим городком, хоть и небольшим: две фабрики, много магазинов и лавчонок, полная средняя школа… Но в 1952 году в здании школы вспыхнул пожар, сгорел весь верхний этаж. Пожарные сказали, что нижними тремя можно пользоваться, а наверх лучше не ходить. Но старшеклассники учились как раз наверху, так что пришлось целому выпуску искать себе другое пристанище…

Бейли исподтишка наблюдала за рассказчицей. Ее речь была гладкой и плавной, словно отрепетированной, — значит, эту историю она рассказывала далеко не в первый раз.

Вайолет сделала еще одну неспешную затяжку.

— Само собой, в то время я мало что понимала, но мне рассказывали, что тут поднялась страшная кутерьма: никак не могли решить, куда же отправить старшеклассников. Ни одна школа на пятьдесят миль в округе не соглашалась принять всех разом, поэтому класс разделили и послали учиться в четыре разных школы в окрестностях. Но тот, кто делил их, не соображал, что делает, так что из двадцати школьников, отправленных в школу Уэллс-Крик, только шестеро были мальчишками, а остальные — девчонками.

— «Золотая шестерка»! — догадалась Бейли, вынимая из воды горячие стерильные банки.

— Да, она самая.

Бейли так и не поняла, марихуана тому причиной или нет, но взгляд Вайолет вдруг стал мечтательным и далеким.

— И впрямь золотая. Славные были мальчишки, все шестеро. Меньше чем через месяц после начала учебы в старших классах они спасли всю школу от взрыва бомбы.

— Здесь? В пятидесятых?!

— Дорогая, а что тут странного? В Виргинии люди любят и ненавидят точно так же, как и во всем мире, — так всегда было и будет. Просто в последнее время новости стали доходить до нас быстрее. В то лето кто-то взорвал два склада под Кэлберном, так что все были на нервах. А потом однажды в понедельник школу заполнил черный дым, среди детей и учителей началась паника. Да что там паника — хаос! Кто знает, чем могло все кончиться, если бы шестеро парнишек из Кэлберна не вмешались и не вывели всех из школы! А бомба оказалась обманкой, но какая разница? Мальчишки этого не знали, и все остальные тоже! — В ее голосе зазвучало раздражение и вызов, словно она считала нужным оправдываться.

Вскинув голову и заметив, что Бейли внимательно смотрит на нее, Вайолет продолжала тем же тоном:

— Можете почитать виргинские газеты тех времен — вы сразу найдете историю про наших мальчиков. Они были героями. Поговаривали даже, что президент наградит их медалями, да только ничего из этого не вышло.

— Значит, поэтому Опал из парикмахерской так разозлилась?

— Из салона, — с улыбкой поправила Вайолет. — Из салона красоты. Хотите выглядеть как иностранка — это еще куда ни шло, но говорить лучше все-таки по-нашему.

Бейли принялась раскладывать помидоры по стерилизованным банкам. В современных помидорах мало кислоты, поэтому закатывать их надо тщательно. Бейли решила подержать их в водяной бане подольше, чтобы избежать ботулизма.

— Опал такая же, как все мы. А злится она на Т.Л. Спанглер. Слышали про такую?

— Вряд ли. А должна была?

— Если последние пять лет вы прожили в этой стране, вы не можете про нее не знать.

Бейли пропустила это замечание мимо ушей. В сущности, последние шестнадцать лет она жила чуть ли не во всех странах мира.

— А слова «член конгресса Тереза Спанглер» вам ничего не говорят?

— Вообще-то нет.

— Где же вы тогда… — Вайолет оборвала себя. — Поняла, никаких личных вопросов. Но предупреждаю: местные все равно все разнюхают, так что уж сознавайтесь сразу. — Она выдержала паузу, не дождалась ответа, вздохнула и продолжила: — Член конгресса Спанглер родом из Уэллс-Крик, Виргиния, это городок по соседству, как раз где доучивались наши шестеро мальчишек. Она окончила школу на год позже «Золотой шестерки». Никто не знает, что с ней стряслось — а ведь кто только не расспрашивал ее! — но она так зазналась, что через год после окончания шикарного колледжа решила вывалять мальчишек в грязи. И заявилась сюда, в Кэлберн, и начала расспрашивать всех подряд. Мы уже думали, что она напишет книгу и расхвалит наших ребят, потому и рассказывали все, что только смогли припомнить. Но ничего хорошего она не написала — не только ничего хорошего, но и правды. Она сделала все, чтобы стереть наших мальчишек в порошок. Писала, что все их геройство — выдумки, а сами они ничтожества. Заявляла даже, что бомбу подбросил в школу кто-то из мальчишек, чтобы потом они выставили себя героями.

Бейли замерла со щипцами в руке, глядя на Вайолет. События, о которых она рассказывала, произошли давным-давно, а рассказчица злилась так, словно с тех пор прошла всего неделя.

— И что же было потом, когда книгу издали? — спросила Бейли.

— Ужас, вот что. Едва книга вышла, один из этих парней убил свою жену, а потом застрелился сам. Беременную жену. Другой сел в автобус, и больше его никто не видел. А остальные изменились так, что и не узнать. То, что сделала с ними эта женщина, уму непостижимо. Они нахлебались горя, можете мне поверить.