До начала представления оставалось несколько минут.

Все напряженно ждали, когда раздвинется занавес.

Но вдруг внизу послышался ужасный крик и визг, все обратили свои взоры туда и…

… и увидели, как дюжий ковбой в краской рубахе и с желтым платком на шее поднял за ворот сюртука пожилого аптекаря, тот беспомощно размахивал руками в воздухе, его ноги в начищенных до блеска ботинках оторвались от пола. Ковбой подержал свою жертву в руках, потом поставил аптекаря на пол и несильно ударил в плечо. Аптекарь полетел по проходу.

— Джентльмен, как вы себя ведете? — попытался защитить свою честь и достоинство аптекарь.

Но ковбой в ответ громко расхохотался и выпустил в лицо старику струю табачного дыма.

— А ну пошел отсюда! — рявкнул ковбой. — Ты что не знаешь, что это место мое.

— Но я же за него заплатил, — пробовал доказать свое право на место аптекарь.

— Ты заплатил? Покажи билет! — рыкнул ковбой.

Старичок дрожащей рукой протянул билет. Ковбой зажег спичку и ярко-оранжевый язычок пламени сжег небольшую бумажку.

— Ты заплатил, а он сгорел. Теперь это место мое, — и ковбой положил руку на кобуру с револьвером. — Надеюсь, ты меня понял, старик?

— Да-да, — испуганно закивал головой аптекарь, озираясь по сторонам, ища свободное место.

Но все стулья были уже заняты, и ему пришлось ретироваться в глубину зала к дальней стене, где еще можно было пристроиться и увидеть спектакль.

— Как здесь здорово! — обращаясь к Рэтту Баттлеру, сказала Молли, повернув к нему головку с высоко уложенной прической.

— Да, ничего, только воняет, — ехидно улыбнулся Рэтт Баттлер.

— А мне очень нравится, я никогда не видела ничего подобного.

— Да неужели?

— Ну конечно, я бывала в театре, но такого никогда видеть не приходилось.

— Да, надеюсь, спектакль будет интересным. А ты как думаешь, Чарльз? — обратился Баттлер к полковнику Брандергасу.

— Трудно сказать, — пожал плечами полковник, — но думаю, что хоть немного удовольствия мы сможем получить. Актеры не очень известные, да и театр не очень известный. Хотя, возможно, мы увидим что-нибудь любопытное.

— Конечно, увидим. Что вы так предвзято относитесь?

Молли продолжала вертеть головой, она уже заметила, что снизу несколько ковбоев внимательно смотрят на нее, любуясь округлыми плечами, длинной шеей и золотистыми локонами, свисающими вдоль щек.

Внизу грузный тапер устроился за инструментом, поставил на пюпитр ноты. Несколько мгновений посидел, барабаня пальцами по коленям, потом откинул крышку, быстро перелистал страницы, и его пальцы коснулись клавиш. Инструмент отозвался расстроенным дребезжащим звуком, но бодрая мелодия уже наполнила зал, и голоса, выкрики потонули в звуках музыки.

Горели большие фонари, выставленные вдоль сцены, освещая тяжелый занавес из красного бархата.

Наконец его створки дрогнули и медленно разошлись в стороны. На сцену к рампе вышел мужчина в черном сюртуке и белых перчатках. На голове у него был изящный черный котелок, и многие зрители задались вопросом:

«Интересно, а как этот котелок держится?»

Котелок-то был очень маленьким, а голова актера была довольно крупная. В руках актер держал две большие кегли. Он учтиво и очень вежливо поклонился публике и все вновь изумились — котелок остался на месте.

Ничего не говоря, актер еще раз поклонился и принялся жонглировать кеглями.

Зал мгновенно ожил, послышался хохот и свист. Один из ковбоев с желтым шейным платком вскочил со своего места, вырвал из кобуры тяжелый револьвер и выстрелил. Кегля, подброшенная жонглером, разлетелась вдребезги.

Зал истерично зааплодировал меткому выстрелу.

— Так его, Джек! Так! Стреляй теперь во вторую кеглю! Молодчика! Знай наших! — неистовствовала толпа внизу.

Многие повскакивали со своих мест, громко хлопали в ладоши и истошно свистели.

Рэтт Баттлер и полковник Чарльз Брандергас недовольно поморщились.

— Молли и Тереза, не обращайте внимания на эти выходки. Надеюсь, что публика скоро утихомирится. Они не привыкли к подобным зрелищам, — сказал полковник.

— Да-да, ты прав, — поддержал своего приятеля Рэтт Баттлер, — они совершенно не привыкли и им очень хочется показать себя, а не смотреть на игру актеров.

— Какие же они наглые и бесцеремонные, — сказала Молли.

А в это время Сандра прижалась к Кристиану, и он поцеловал ее в шею.

— Мне хорошо здесь, — сказал девушка.

— Хорошо, тогда сиди и смотри представление.

— Подобного я уже за свою жизнь насмотрелась.

Почему они не начинают? — поинтересовалась она.

Кристиан прикоснулся кончиками пальцев к своим изящным усам и обронил:

— Сейчас начнут.

И действительно, как по мановению волшебной палочки тяжелый занавес снова дрогнул, раздвинулся еще шире и у самой рампы появился актер в черном плаще. Два его помощника вынесли на сцену деревянные колонны, раскрашенные под мрамор.

Кассио, а это был он, положил правую руку на грудь, расстегнул пряжку, и черный бархатный плащ упал к его ногам.

— О, какой красивый юноша!

— Да, я никогда таких не видела.

— Он настоящий бог, — довольно громко переговаривались между собой женщины.

— Дамы и господа! — Кассио поклонился и улыбнулся своей ослепительной улыбкой. — Сегодня мы с вами совершим путешествие в прошлое.

Один из ковбоев с желтой повязкой по-своему отреагировал на слова женщин о красоте юноши, он выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в колонну, в разные стороны полетели щепки.

Но Кассио был опытным актером, он давно привык к подобным выходкам ковбоев и даже не повел бровью:

— Господа! — он поднял руку. — Давайте будем вести себя прилично. Тогда спектакль будет интересным. Мы с радостью будем играть для вас представление, а вы с удовольствием посмотрите. А потом, если вам не понравится то, что мы вам покажем, вы сможете выразить свое неудовольствие, лишив нас аплодисментов.

Он галантно поклонился. Его белая рубаха была расстегнута, черные волнистые кудри сверкали в ярком свете фонарей. Зал на эти слова Кассио ответил аплодисментами, ковбои засвистели.

— Я знаю, что здесь собрались настоящие мужчины и истинно прекрасные женщины и то, что вы сейчас увидите и что я вам скажу, я говорю от чистого сердца и абсолютно искренне. Я восхищаюсь мужчинами и покорен красотой местных женщин. И пусть ваш город преумножится, пусть ваше богатство растет. А если что-то и говорят о вас англичане, то не слушайте, они нам не указ, мы хозяева этой земли. Вернее, вы! — патетично громким, хорошо поставленным голосом воскликнул Кассио.

И это было именно то, чего ожидали от него измученные тяжелой работой ковбои. Ведь их никогда никто не хвалил. Они сразу же выхватили свои револьверы и принялись палить в потолок, а те, у кого не было с собой оружия или кто был более воспитан, стали аплодировать и свистом, выкриками и хлопками выказывать свое согласие с тем, что сказал заезжий актер.

— Он просто молодчина!

— Молодчина!

— Ты молодец, парень! — кричал ковбой, разряжая в потолок свой огромный револьвер.

Зал наполнился едким пороховым дымом, криками, шутками и весельем. И Кассио понял, что теперь, после того, как он наладил контакт с залом, можно начинать представление.

— Итак, мы вам покажем, дамы и господа, сцены из разных спектаклей. Мы с вами совершим фантастическое путешествие. Фауст! — громко выкрикнув, Кассио скрылся за кулисой.

— Что за чертовщина? — обратился один ковбоев к соседу.

— Да черт его знает, ерунда, наверное, какая-то. Но парень, вообще-то, хороший, может будет интересно.

— Что это такое фауст? — поинтересовалась Сандра у Кристиана.

Тот пригладил свои холеные усики.

— Сейчас увидишь, один человек будет продавать свою душу дьяволу.

— Душу дьяволу? — передернула плечами Сандра.

— Смотри, сейчас увидишь.

Тяжелый красный занавес наконец раскрылся до конца, и на сцене началось что-то невообразимое. Кассио очень смешно скакал, размахивая руками с длинными загнутыми ногтями. За его спиной развевался длинный черный плащ. Кассио подскакивал, танцевал вокруг бородатого мужчины, склонившегося над толстой книгой.

Совершенно не обращая внимания на то, что происходит на сцене, по залу расхаживали официанты с подносами, заставленными крепкими напитками. Ковбои хватали стаканы, мгновенно опрокидывали их в рот и возвращали назад.

А на сцене продолжался спектакль. Кассио пританцовывал вокруг доктора Фауста, что-то шептал ему на ухо, но когда понял, что это не убеждает ученого, взмахнул рукой — и один из его помощников в длинном алом шелковом плаще, смешно подскакивая, притащил огромный пергамент. Кассио-Мефистофель развернул этот пергамент и положил перед доктором Фаустом. Тот задумался: чтобы изобразить тяжелые размышления, он скреб затылок, ковырялся в рыжей бороде, закатывал к потолку глаза.

Наконец, кивнул, выказывая свое согласие. От радости Мефистофель подпрыгнул и судорожно заметался по сцене.

Главарь банды Фрэд Баллоу сидел в первом ряду, плотно окруженный своими подчиненными бандитами, смотрел на сцену и время от времени судорожно сжимал рукоять револьвера. В конце концов он не выдержал и взорвался:

— Черт, подери! Да сейчас этому мерзавцу руку прострелю, — глядя на Мефистофеля, который сжимая в руке большое гусиное перо, подсовывал его доктору Фаусту.

Зал на это замечание главаря ответил дружным хохотом. Все прекрасно понимали, что если Фрэд Баллоу сказал, то может такое и сделать. А в том, что он попадет именно в руку никто из присутствующих не сомневался. Главарь славился искусством стрелка.