Так и сейчас, небольшой отряд тевтонцев, человек двадцать пять, не больше, осторожно пробирался по залитому водой лугу, тщательно выбирая дорогу, чтобы не угодить в болото. Когда широкая тропинка, по которой они двигались, свернула к лесу, тевтонцы, читая молитвы, сомкнули ряды и взяли мечи на изготовку. Луки, которыми они были вооружены, оказались совсем бесполезными: тетива их размокла от постоянных дождей, да и сумрак стоял такой, что, казалось, наступил уже глубокий вечер. Низко нависшее над лесом свинцовое небо буквально придавливало их к земле. Тевтонцам стало не по себе.

И вдруг громкий голос какой-то птицы разорвал тишину. Ей ответила другая, третья. И следом за этим оглушительные крики, дикие и воинственные, поглотили все звуки. А потом толпа одетых в шкуры людей, больших и устрашающе сильных даже на вид, набросилась на немцев со всех сторон. Отступать было некуда, приходилось сражаться. Но длилось это недолго. Вскоре под ударами огромных дубин больше половины тевтонцев упали на мокрую землю. Несколько человек пытались скрыться в лесу, но им оставили только один путь. А двинувшись по нему, они очень скоро угодили в болото. Поняв свою ошибку, хотели развернуться и ринуться в бой – лучше пасть под дубиной противника, чем медленно тонуть в гнилом болоте. Но топкая земля держала их уже крепко. Болота не любят отдавать то, что попало в их смертоносные объятия. Участь этих воинов была предрешена, и их предоставили своей судьбе. Жмудины быстро добили оставшихся в живых немцев и стали собирать добычу. Снова мечи, луки и несколько боевых топоров оказались в их руках. Один молодой жмудин снял с какого-то тевтонца шлем и надел на свою немытую и нечесаную голову. Гордо посмотрел на товарищей. Те засмеялись и зацокали языками.

Тут-то и появились польские рыцари. Жмудины было схватились за оружие, но проводник, шедший впереди отряда, успел предупредить, что свои это, помогать пришли с немцами справиться. Обрадовались жмудины. И вскоре шляхтичи вышли к большому лагерю, затерянному в лесных дебрях.

Князь Скирвойло воспрянул духом, увидев подмогу. Вооружены рыцари были надежно, отряд имели большой. Теперь можно подумать и о том, чтобы на крепость немецкую напасть. Использовать надо время осеннее. Пока не настала зима и не замерзли дороги и болота, немцы слабы в этих краях. Но придут морозы, скуют землю, и тогда уж будет их сила. Уже много лет тевтонцы воюют здесь в основном зимой.

Лесной лагерь жмудинов был спрятан в таких дебрях, что и не пробраться туда чужому в этих краях человеку. Поляков разместили с удобствами, если можно так сказать про отсыревший дремучий лес. Им поставили высокие шалаши на плотной подстилке из веток. Самому Янеку как наиболее прославленному из прибывших рыцарей князь Скирвойло даровал большую медвежью шкуру – уж этого богатства у жмудинов было вдоволь. И ночевать можно было с определенными удобствами. Но днем некуда было деться от этой промозглой сырости и постоянного дождя, то мелкого, сеющего, то льющего стеной.

Особенно страдал от этих непривычных условий оруженосец Янека, тот самый плененный им венгр, что научил рыцаря премудростям верховой езды. Венгрия ведь издревле славились своим коневодством и конницей.

Ласло был совсем молодым, когда попал в руки Янека. Столкновения между венграми и поляками были достаточно частыми на пограничных землях южной Польши. И в одном из таких столкновений отряд Янека налетел на небольшую группу венгров, во главе которой ехал богато одетый воин. Поляки схватились за мечи и кинулись в погоню за устремившимися вдаль всадниками. Догнать венгров на быстроногих конях было задачей трудной, почти невозможной. Но Янеку повезло. Он сумел подстрелить лошадь под предводителем венгров. И тут на глазах у ошарашенных поляков произошло странное – богато одетый венгр сумел перескочить со своего падающего коня на спину идущего рядом скакуна, сбросил сидящего на нем воина и как ветер умчался вдаль.

Упавшего воина Янек велел подобрать. Тот оказался жив, хоть и без памяти. Пострадал он от падения не слишком сильно – видно, сказались с детства усвоенные навыки не только лихо скакать на коне, но и уметь падать. Воин оказался совсем молодым. Парень понравился Янеку, и он оставил его у себя. Вскоре венгр освоился среди новых хозяев и стал говорить по-польски, сначала с трудом и коряво, но вскоре вполне сносно, даже акцента почти не осталось.

Так Янек узнал, что имя плененного им воина – Ласло, и он незаконный сын хозяина больших земель и огромных табунов первоклассных коней. А тот богато одетый воин, что сбросил его с коня, его сводный старший брат. Уважая благородное, пусть и незаконное происхождение Ласло, Янек дал ему свободу и предложил место своего оруженосца. Венгр согласился охотно, и никогда после ни один из них не пожалел об этом. Вместе они прошли немало сражений, и Янек всегда был уверен, что его верный оруженосец надежно прикроет его спину.

Сейчас Ласло жестоко страдал от насквозь промокшего леса. И Янек позволил ему ночевать в шалаше. Вдвоем они удобно устраивались под большущей медвежьей шкурой и хоть ночью отогревались всласть.

Вместе с войском князя Скирвойло шляхтичи сделали несколько удачных вылазок и оставили лежать в жмудских болотах еще несколько десятков тевтонских воинов. Рыцаря не положили ни одного, все больше были неопоясанные тевтонские воины и кнехты. Янек был недоволен. Ему хотелось схватиться один на один с немецким рыцарем.

Вскоре пришла удивительная весть. Стало известно, что в жмудские леса пробирается с отрядом сам пан Пешек из Седловиц. Это было двойной радостью. С одной стороны, пан Пешек был прославленным рыцарем, грозой тевтонцев. А с другой стороны, радовало известие, что он жив и на свободе. Ведь всем уже было ведомо, что несокрушимый воин пропал и, скорее всего, томится в подземелье одного из тевтонских замков.

Навстречу пану Пешеку снарядили небольшой отряд. Двое из пребывавших в лагере жмудских старост поехали с десятком воинов, чтобы оказать честь прославленному рыцарю.

В то утро густой туман упал на жмудские леса, накрыв все непроницаемым белым плащом. В десяти шагах уже ничего было не разглядеть за белой пеленой. Из этого тумана в полной тишине вдруг возникли всадники. Среди них приковывала внимание могучая фигура пана Пешека из Седловиц. Суровый, сильный воин сидел на огромном коне, вооруженный столь же впечатляющих размеров копьем. На боку его был прикреплен меч таких габаритов, что, казалось, был изготовлен для великана. А на щите красовался большой зубр, опустивший голову и роющий землю огромным копытом. Он и сам был как могучий лесной зверь, завалить которого далеко не всякому рыцарю под силу. Рядом с паном Пешеком на изящном сером в яблоках скакуне ехал совсем молодой шляхтич, безусый мальчишка, но с гордой осанкой и решительным взглядом темных как ночь глаз. Увидев этого шляхтича, Янек вдруг почувствовал, как сердце задрожало и ухнуло куда-то вниз, будто молнией его пронзило.

«Что это со мной? – растерянно подумал он, – так и до греха недалеко. Тьфу-тьфу-тьфу, сгинь, наваждение».

Но трепет сердца не уходил, а глаза невольно тянулись к молодому шляхтичу, уже легко спрыгнувшему с коня и поклонившемуся князю Скирвойло.

Жмудский владыка встретил приезжих с большой радостью. Отряд у пана Пешека был невелик, но сам он в битве десятерых стоил, это все знали. Прибывших провели к приготовленным для них шалашам, из которых самый большой был предназначен прославленному рыцарю. Всем не терпелось узнать, как вырвался из лап проклятых тевтонцев могучий воин. Но законы гостеприимства были живы и здесь, в лесу, – приезжим дали передохнуть.

В тот день впервые за долгое время над промокшими насквозь жмудскими лесами проглянуло солнышко. Тяжелые тучи разошлись, и в прогалинах победно светилось голубое небо. В лучах показавшего, наконец, свой лик светила драгоценными каменьями засверкали капли воды на листьях и ветках. Настроение у людей сразу улучшилось, сердца их преисполнились надеждой. Пусть не греет уже осеннее солнышко, но в душу светит.

Немного позднее, когда гости отдохнули с дороги, в центре лагеря развели большой костер и все уселись около него, кто ближе, кто дальше. Только выставленные в дозор воины несли свою службу далеко отсюда, но такова уж была их доля, им обо всем расскажут после.

Пан Пешек знал, чего от него ожидают собравшиеся вокруг люди, и, не мешкая, приступил к рассказу. Он поведал о том, как коварно был захвачен в плен недалеко от своего поместья, на мазурском берегу – на него и на его воинов просто набросили сети. Воинов тут же перебили, а его отвезли в крепость Мальборк. Громада эта возвышается над рекой как знак могущества ордена и его непобедимости. Пленника бросили в подземелье, заковали в цепи и посадили на хлеб и воду. И каждый день рассказывали ему, что ожидает его, когда прибудет рыцарь Отто фон Снехштейн, горящий желанием отомстить за гибель брата. Немцев выводила из себя не столько личная слава пана Пешека в битвах и на ристалищах, сколько память о страшном Мазурском кресте, что поставили селяне тевтонцам на его земле. Он и только он, считали крестоносцы, должен был в первую голову ответить за это злодеяние. А уж какова будет расплата, решит рыцарь фон Снехштейн. А он, говорят, и так лют, а после страшной и оскорбительной для чести семьи гибели старшего брата вообще озверел. Так что потеха в Мальборке ожидалась знатная. А сам пан Пешек мог только собирать силы и мужество, чтобы с достоинством принять все муки, ему уготованные.

Но тут, не в добрый час для немцев, появились в замке княгиня Мазовецкая и иноземные рыцари. Особо важным был богатый лорд из Англии, посланец их короля. Как проходили словесные баталии, к освобождению его приведшие, пан Пешек не слышал, разумеется. Но результату их был рад сверх меры. И когда покидал зловещую тевтонскую цитадель, дал слово отомстить немцам за те муки, что готовили они ему. И поехал в жмудские земли, подальше от своих владений и реки Древенцы. Там коварные тевтонцы не дадут ему сейчас покоя, измыслят еще какую-нибудь каверзу.