— Но ведь я рискую больше! — воскликнул Мигель Кастильо. — Ведь петля-то у меня на шее, и ты действительно можешь промахнуться? Так что в следующий раз я должен получить большую часть денег.

— Ты это серьезно, Кастильо?

— Конечно, вполне серьезно! — воскликнул преступник.

— Я думаю, что ты действительно рискуешь больше, но ведь веревку-то перерезаю я. И вдруг я не захочу метко выстрелить? Ты понимаешь: меня в этом никто не упрекнет, я даже могу вообще не стрелять и поэтому мой процент в этой сделке урезать не стоит. Мне кажется, это опасное занятие.

Напоминание о петле, которая все еще болталась на шее Мигеля Кастильо, привело его в замешательство. Он согласно закивал головой.

— Да-да, ты прав, я немного погорячился, но ведь хочется же, если рискуешь, заработать как можно больше.

— Понимаю, но мне кажется, жадность тебя может погубить, если уже не сгубила.

— Рэтт, — уже совсем другим, полным дружелюбия тоном, но в то же время со скрытой в голосе угрозой спросил Мигель Кастильо, — ты не знаешь, что бывает с теми, кто бросает меня в беде и после этого остается в живых?

— Нет, не знаю, — пожал плечами Батлер.

— Хорошо, чтобы ты этого никогда не узнал, — Мигель Кастильо хищно улыбнулся, показав свои крепкие белые зубы. — Таким людям приходится очень сожалеть…

Денег, честно заработанных Рэттом Батлером и Мигелем Кастильо, хватило ненадолго.

Что-то было проиграно в карты, что-то истрачено на выпивку, что-то на приобретение одежды.

А самые большие деньги были отданы распутным женщинам, ведь Рэтт Батлер и Мигель Кастильо развлекались, как могли.

И вскоре их карманы опустели.

— Ну что, — сказал Мигель Кастильо как-то вечером, — будем сдаваться властям?

Рэтт Батлер пожал плечами.

— Как хочешь, можем и сдаться. Но не сегодня же это делать, ведь у нас есть бутылка виски и пара монет.

В полдень следующего дня Рэтт Батлер вел под уздцы свою лошадь и ввозил в захолустный город перекинутого через седло опасного преступника Мигеля Кастильо. А тот, как заведенный, обливал его самой грязной руганью, на какую только был способен.

Люди как и в прошлый раз выскакивали из своих домов и из лавок, высыпали на улицы и радостно смотрели, как молодой широкоплечий мужчина везет на своей лошади плененного преступника.

А тот вновь вспоминал всех животных, птиц и пресмыкающихся.

Но самое интересное, что на этот раз Мигель Кастильо не обмолвился ни словом о матери Рэтта Батлера, ведь при въезде в город тот строго-настрого, не шутя, предупредил его.

— Но пойми, Рэтт, — воскликнул Мигель Кастильо уже со связанными руками, — у меня это получается совершенно непроизвольно, я даже не задумываюсь, слова сами вылетают из моего рта.

— Если еще хоть одно слово о матери вылетит из твоей грязной пасти, то я, будь уверен, промахнусь, а то и вовсе не нажму на курок. Понял?

— Понял, — попытался успокоить Рэтта Мигель Кастильо. — Но если вдруг у меня случайно что-нибудь и сорвется с языка, ты уж меня извини. Знай, я это сделал абсолютно не нарочно, это получилось само собой. Ведь ты же знаешь, для меня ругаться — как дышать, как пить виски.

— Поэтому попридержи свой язык за зубами.

Чопорные дамы и мужчины в сюртуках с ужасом смотрели на опасного преступника Мигеля Кастильо.

А тот себя чувствовал в этот раз куда спокойнее и увереннее. Он плевал в их сторону, показывал язык, грязно ругался, обзывал женщин потаскухами, а их чопорных мужей уродами. Он так вошел в свою роль, что казалось, он всю жизнь только тем и занимается, что извергает проклятья на головы местных жителей.

И уж совершенно он отвел душу, едва увидел мирового судью и помощника шерифа. Вот об их матерях он высказался всласть, хотя и получил пару зуботычин и два удара по ребрам.

Все дощатые стены на площади были оклеены портретами Мигеля Кастильо, так что сличать не пришлось, все сразу же узнали грозного бандита.

— В нашем городке, слава Богу, этот бандит найдет свою смерть, — потирая руки произнес мировой судья.

А шериф как-то странно повертел головой и причмокнул.

Вручив Рэтту Батлеру деньги, мировой судья с благодарностью посмотрел ему вслед. Тот так стремительно мчался на своем жеребце, что создавалось впечатление, что он и в самом деле куда-то спешит по очень важному и неотложному делу.

Вновь стучали молотки плотников на центральной площади городка, вновь толпились зеваки. В салуне в ожидании казни собралось множество народа и хозяин едва успевал наполнять стаканы. Все только и говорили о предстоящей казни.

Один из немногих, кто не принимал участия в веселье, был довольно мрачный с виду Гарри Купер, человек лет тридцати, одетый в черную широкополую шляпу и в такой же черный плащ. Все остальное на нем было белоснежным, лишь узкая полоска темных усов ершилась над губами. Он посасывал короткую трубку, то и дело выпуская в потолок кольца дыма. Ему, казалось, не было абсолютно никакого дела до происходящего в городке.

Его тут знали не очень хорошо.

Он появлялся в городке раз в месяц и никогда не останавливался здесь на ночь, лишь пропускал пару кружек пива. Он ни с кем не вступал в разговоры, да и глаза у него были слишком холодными.

К таким людям не тянет даже пьяных.

Человек мгновенно трезвел, встретившись с его острым взглядом. Взгляд Гарри Купера напоминал взгляд змеи, готовящейся к прыжку.

Он всегда сидел за столиком один, был подчеркнуто вежлив с хозяином и никто в городке толком не знал, чем занимается Гарри Купер, совершая сюда свои визиты.

Но главное, у него всегда были деньги и к тому же немалые. Поэтому он считался здесь уважаемым и состоятельным человеком.

Гарри Купер допил свое пиво и посмотрел на часы. Тут же захлопнул крышку и вышел на крыльцо.

Он посмотрел на готовящихся к казни плотников, на зевак, собравшихся возле виселицы.

К нему подошел оборванец. Но на удивление, Гарри Купер не прогнал его, а наклонившись к его уху, что-то спросил.

— Да, у меня есть для вас новость, мистер Купер, — с уважением к собеседнику произнес оборванец.

— Если есть, тогда говори, только не так громко.

Но оборванец не спешил. Он застыл с протянутой ладонью, обращенной к собеседнику. Гарри Купер криво улыбнулся, запустил руку в карман жилета и не глядя бросил двадцатипятицентовую монету на ладонь оборванца.

Тот тут же подбросил ее, поймал, и монета исчезла где-то в глубинах его грязных карманов. Они были наверное единственной целой частью его туалета, все остальное зияло дырами и заплатами.

— Я могу вам сообщить довольно интересные сведения, мистер Купер.

— Скорее выкладывай, ведь ты уже получил монету.

— Так вот, фургон, который вез жалованье для армии, попал в засаду. Его сопровождали трое. Их фамилии — Стивенс, Джексон и Беккер.

Гарри Купер ничего не переспрашивал, было видно, что он целиком полагается на свою чудесную память. Он никогда ничего не забывал, все помнил до мельчайших подробностей.

— Дальше, чего ты замолчал? — бросил Гарри Купер.

Оборванец вновь протянул ладонь.

— Не слишком ли ты много хочешь?

— Но зато я и говорю много.

На этот раз Гарри вытащил долларовую монету и повертел ее перед лицом оборванца.

— Больше ты ничего не получишь. За эти деньги ты мне расскажешь все.

— Хорошо, сэр. Так вот, Стивенса и Джексона после ограбления арестовали, но потом Джексона оправдали, и сейчас он скрывается под другим именем.

— Может, ты знаешь и имя? — Гарри Купер запустил руку в карман и вытащил монету.

— Нет, — с сожалением в голосе произнес оборванец, — имени я не знаю, но могу сказать что-то другое.

— Если можешь, то говори, — Гарри Купер бросил монету, и оборванец ловко ее подхватил.

— Я знаю девицу, к которой он ходит.

— Где его можно найти?

— О… он, говорят, записался в армию, и это будет сложно, но если вы отыщете его подружку, то она сможет вас вывести прямо на него.

— А она где живет, ты знаешь?

— Это недалеко отсюда, я знаю точно, где это, но, извините, сэр, я забыл название городка.

Гарри Купер усмехнулся и бросил еще одну монетку.

— А, теперь я вспомнил, — заулыбался оборванец, — городок называется Сантана, а девица — новенькая, ее вам каждый покажет, вы только спросите, — и он вновь назвал имя девушки.

— Хорошо, приятель, спасибо.

Гарри Купер кивнул своему осведомителю и зашагал к почтовой станции, откуда вскоре должен был отходить дилижанс на Сантану.

Дама, стоявшая на крыльце станции и с любопытством смотревшая на площадь, обрадовалась, что у нее нашелся хотя бы один собеседник.

— Я так рада, что этого негодяя скоро повесят.

— Знаете, миссис, не все те, у кого петля на шее, кончают жизнь на виселице.

— Что вы имеете в виду? — удивилась женщина.

— А то, что у каждого висельника существует свой ангел-хранитель.

— Неужели? — изумилась женщина.

ГЛАВА 13

У подножия холма стоял старый большой дом, вокруг расстилались поля.

Сын хозяина фермы четырнадцатилетний Том Стивенс гонял возле колодца по кругу мула, приводя в движение водоподъемную установку. Она скрипела, вода выливалась из ковшей и устремлялась по деревянным желобам к иссушенным солнцем полям.

Мальчик мерно напевал бесконечную песню, и мул, вторя мелодии, стучал копытами по твердой, выжженной солнцем земле.

Казалось, этой работе не будет конца, ведь сколько воды ни черпала водоподъемная установка, ее все равно было мало — поля отливали желтым цветом.

Мальчик давно заприметил всадника, движущегося по направлению к их ферме.