Джо Беверли - Тайна леди

– Какой сегодня день и какое число?

Как странно этого не знать.

– Сегодня пятница, мэм. Двадцатое июля.

«Моему замечательному защитнику.

Знаю, что вы, должно быть, волнуетесь, и это плохое вознаграждение за вашу доброту. Но пожалуйста, знайте, что у меня все хорошо, я у друзей. Надеюсь, что и у вас все в порядке».

Она знала, о чем нужно написать обязательно.

«Я сдержу свое слово. Если попаду в затруднительное положение, непременно обращусь к вам за помощью. Если же не получите от меня весточки, знайте, что ничего плохого со мной не случилось. Прощайте, друг мой. Вам будет легче танцевать по жизни без камушка в туфле».

– Вот, смотрите, – с гордостью воскликнула миссис Уоддл, – ну разве это не красиво?

Складывая письмо, Петра решила, что однажды пришлет этой доброй женщине образец прекрасной каллиграфии, написанный на плотной гладкой бумаге.

Мистер Хайт принес немного сургуча и свечу. Осторожно накапал сургуч на письмо, и Петра запечатала его. Для прочности Петра прижала его еще раз пальцем, вспомнив о печатке Робина. Однако это было доказательством лжи – что он каким-то образом солгал ей о своей личности.

Она перевернула письмо, еще раз обмакнула перо в чернила и написала:

«Робину Бончерчу, эсквайру, через капитана Роуза. Гостиница «Черный лебедь»; Стаутинг, Кент».

Она встала и поблагодарила их.

– Я найду способ отправить его где-нибудь дальше по дороге.

Мистер Хайт о чем-то думал.

– Вам нужно в Мейдстоун, он на Гилдфордской дороге. Это хорошая дорога, и совсем недалеко, к северу отсюда.

– Там ездят дилижансы? Сколько может стоить место в дилижансе? – Петра была уверена, что не сможет идти пешком еще целый день.

– Это будет дорого, мисс, но вы можете доехать дешевле в фургоне.

– В фургоне?

– На Гилдфордской дороге полно фургонов, которые перевозят товары, понимаете? Едут они медленно, но стоит это дешево. Сбережет ваши подошвы, – добавил он со смешком, что ничего не значило для Петры.

– Подошвы на твоих туфлях, дорогуша, – пояснила миссис Уоддл. – И твою бессмертную душу.[15] Наверное, трудно, когда английский неродной язык.

– Да, трудно, – с улыбкой сказала Петра, мысленно возвращаясь к Робину. Как это было? Пинать пятки.

Она заставила себя думать о предстоящем пути. Ей хотелось ехать как можно быстрее, но если она истратит все деньги, то окажется в отчаянной ситуации, если лорд Ротгар отвергнет ее или если она решит, что разумнее исчезнуть. Сейчас несколько лишних дней не принесут вреда.

– Думаю, я бы хотела ехать в фургоне, – сказала Петра.

– Тогда мы можем помочь вам добраться. Элис едет проведать сестру недалеко от Миклбери. Это почти на Гилдфордской дороге. И, – сказал мистер Хайт, явно довольный своей ролью советчика, – она может там отправить ваше письмо.

Петра сердечно поблагодарила его.

– Сколько стоит отправить письмо?

– Ничего, если вы считаете, что получатель заплатит.

Петра задумалась, но ведь «капитан Роуз», несомненно, заплатит за это письмо. В отличие от нее он явно не стеснен в средствах.

Она вернулась в коттедж, чтобы связать остальную свою одежду в узел. Петра приняла от миссис Уоддл краюху хлеба и засунула серебряный шестипенсовик за горшок, где радушная хозяйка не сразу найдет его. Позже она найдет способ должным образом заплатить за эту удивительную доброту, но пока что она просто обняла женщину, прежде чем поспешить назад в «Три петуха».

Миссис Хайт ждала в маленькой двухколесной повозке, запряженной осликом. Она попрощалась с мужем и тронула повозку с места. Так Петра начала свой второй день пути, вознося благодарственные молитвы за то, что хорошо отдохнула, хорошо поела и имела довольно ясный план действий. Более того, ее внешность изменилась настолько, что никакие ищейки ее не найдут.

Робин завтракал, чувствуя себя совершенно беспомощным. Вчера не было никаких хороших новостей, и он не видел причин, почему они должны появиться сегодня. Он хотел сам скакать по стране, разыскивая ее. Но Петра очень старалась, чтобы ее не поймали, и преуспела в этом. Странно, но он даже гордился ею. Если бы только знать наверняка, что она в безопасности.

Торн сидел у его кровати, пил чай и изучал карту.

– Хотел бы я знать, куда она направляется.

– Тогда это было бы слишком легко.

– Это не игра.

– Да, конечно. Неужели я говорю так, что кажется… Наверное, да. Петра бранила меня за это. Просто я такой.

– Я знаю, знаю. – Торн отшвырнул карту. – По-моему, я тоже беспокоюсь о ней. Но она сама решила исчезнуть, а ты встретил ее всего несколько дней назад.

– Если только моя нянька не показывала мне ее в колыбели. Прости. Я опять говорю глупости. Неужели я когда-то был легкомысленным графом Хантерсдауном, который не знал Петру д'Аверио?

– Ну вот, ты опять.

– Я безнадежен.

Появился лакей с письмом. Торн распечатал его, пробежал глазами и сказал:

– Хорошие новости. Человек, которого я послал в Дувр, сообщает, что тип, который по описанию может оказаться Варци, следил за твоими людьми. Они сели в дилижанс – он поехал верхом.

– Значит, он не поехал в окрестности Фолкстоуна. Так, хорошо. Поедем за ним в Лондон. Самая большая опасность грозит Петре от Варци. Если мне удастся остановить его, ее ситуация улучшится, а твои люди смогут продолжить поиски здесь.

– Отличная и на удивление разумная идея. Если доктор одобрит.

Робин промолчал.

– Как бы то ни было, она тоже может поехать туда, чтобы искать помощи у Терезы Корнелис. Это будет катастрофой. Тереза Корнелис выдаст ее за несколько кусочков серебра.

– Золота, Робин, золота, – сказал Торн в ожидании доктора. Едва появившись, доктор Браун скривился, но Робин знал, что когда врач согласился зашить рану и позволил продолжить путешествие, это означало, что он идет на поправку.

Вскоре Робин уже хромал к фаэтону с помощью лакея и крепкой трости.

Он знал, что Торн будет настаивать на осторожной поездке, чтобы поберечь его ногу, но даже если и так, он наконец-то выбрался из этой чертовой кровати, и к вечеру они будут в Лондоне.

Петра попрощалась с Элис Хайт и пошла на север. До Мейдстоуна было всего несколько миль, и она чувствовала себя совершенно неузнаваемой в своей поношенной одежде. В любом случае она сомневалась, что кто-то ищет ее так далеко.

Всю жизнь ей внушали, что мужчины опасны, что женщина не должна путешествовать одна, однако к Петре никто не приставал. Возможно, благодаря поношенной одежде, скрывавшей ее привлекательность.

Петра пришла в Мейдстоун, увидела рынок и пошла туда в надежде на дешевую еду. Но когда увидела место, где продавали ношеную одежду, просмотрела товар. За два медяка она купила потрепанную соломенную шляпу с широкими полями, чтобы защититься от солнца.

– Значит, вы валлийка? – спросил продавец. Петра кивнула.

– Я так и думал.

Очень хорошо. Если кто-нибудь спросит, откуда она, она может сказать, что из Уэльса. К несчастью, она практически ничего не знала об Уэльсе, но думала, что там был Монмут, связанный с трагическим герцогом Монмутом, незаконнорожденным сыном короля Карла II. Петра надеялась, что этого достаточно.

Мимо прошел человек с подносом на голове.

– Горячие пироги!

Петра купила один. Пирог был восхитительный, с картофелем, мясом и густым жирным соусом. Добавив несколько слив и запив все водой из городского колодца, Петра решила, что о лучшем обеде и мечтать не приходится.

Петра еще немного походила по рынку, полакомилась пирожком со смородиной, купила себе еще слив в дорогу и кусок твердого сыра, который долго хранится. Все шло хорошо, пока она не услышала:

– …Женщина в зеленом платье с цветочками и в красном плаще. Иностранка. Потеряла разум…

Петра выглянула из-под своей соломенной шляпы и увидела молодого человека в коричневом сюртуке, бриджах и треуголке, пробиравшегося через рынок, расспрашивая всех торговцев. Неужели Робин никогда не успокоится?

Узнать ее невозможно. Петра небрежно отвернулась и не спеша пошла искать фургон, чтобы купить себе там место.

Не прошло и часа, как она уже садилась в огромных размеров повозку, накрытую брезентом, натянутым на большие дуги, и доверху груженную ящиками и мешками. В самом конце по обеим сторонам располагались две скамьи, на которых могли разместиться человек десять. Петра поздоровалась с молодой женщиной с двумя маленькими детьми, пожилой парой и одноногим матросом. Она поняла, что в фургонах путешествуют в основном те, кто не может идти, и надеялась, что не будет бросаться в глаза.

Никто, похоже, не удивился, глядя на нее, а когда спросили, как ее зовут, она сказала Монмут. Упряжка из восьми огромных лошадей начала свой тяжелый путь, и Петра снова оказалась в дороге. Невдалеке от города человек Робина проехал мимо, бросив беглый взгляд, и поскакал дальше задавать вопросы в другом месте. Это уже не имело значения. Петра д'Аверио в зеленом платье и красном плаще бесследно исчезла.

В Лондоне Робин поехал в дом Торна, а не к себе, поскольку понимал, что Варци может следить за Хастингс-стрит. Один из слуг Торна был послан в дом узнать новости. Он вернулся, когда Робин и Торн ужинали.

– Ваш слуга и камердинер уехали, как и было приказано, милорд, – сообщил он Робину. – Человека два, которые могли бы вызвать подозрение, звонили у задней двери, но они тоже могли искать работу или спрашивать дорогу.

– Никто нигде не прятался? – спросил Торн.

– Насколько я видел, нет, ваша светлость.

Когда слуга вышел, Торн сказал:

– Сдается мне, найти Варци будет так же трудно или даже труднее, чем найти твою Петру. – Робин сурово посмотрел на него, и Торн поднял руку: – Мир!

– Мне нужна хорошая драка.