Джо Беверли - Тайна леди

– Но вы прекрасная дама, а я странствующий рыцарь.

– Робин! Я знаю, знаю, вы такой. – Ей пришлось сказать это, хотя она знала, что не должна. – У вас действительно такой характер, какой мог бы мне понравиться.

Он печально улыбнулся, но при очередном толчке повозки поморщился.

– Фехтование гораздо приятнее у Анджело.

Она не поняла, что он имеет в виду, но догадалась, что это что-то вроде шутки.

– У меня очень грустный протокол, – сказал он. – На данный момент вы спасли меня, не дав перерезать мне горло, самостоятельно спаслись от человека Варци, а теперь не даете мне истечь кровью. Я пережил эту схватку только при помощи Кокетки и Флетчера.

– Чепуха. Без вас я была бы пленницей этого человека, и без вас ни Кокетка, ни Флетчер не смогли бы ничего сделать. То, как вы выскочили из повозки, было великолепно. Вы застали его врасплох. А теперь помолчите и позвольте мне позаботиться о вас.

– Как прикажет миледи, – произнес Робин и закрыл глаза. Последний отрезок пути по ухабистой дороге был самым тяжелым, и Петра возблагодарила Господа, когда они въехали в крестьянский двор и остановились. Повязка пропиталась кровью, и Петре снова пришлось зажать рану рукой.

Им навстречу с лаем выбежала черно-белая собака. Миловидная молодая женщина схватила собаку за ошейник и крикнула:

– Что ты здесь делаешь, дядя Дэн?

– Еду в Эшфорд, – ответил он, спускаясь. – Были кое-какие неприятности.

– Это удивительно. Таможенники?

– Нет. Вез эту пару в Вестерхангер, и на нас напал разбойник.

– Дэн Флетчер, не говори глупостей!

– Это не глупости. Ясно как день, что это был разбойник. К тому же иностранец.

– И где же он?

– Мертв. Я убрал его подальше.

Женщина уставилась на него, но не выглядела потрясенной.

Из двери появился молодой человек в рубашке.

– Что такое, Сари? Дядя Дэн? – удивился он.

Дэн снова рассказал их историю, потом представил Робина и Петру Тому и Сари Гейнер. Из дома выбежали двое маленьких детей, чтобы поглазеть на них, вскоре к ним присоединилась девочка постарше. Прибежал парнишка лет двенадцати. Все в семье были темноволосые, светлокожие и крепкие.

Госпожа Гейнер подошла к повозке. Увидев повязку на ноге Робина, воскликнула:

– Боже мой! Несите его внутрь, дурни. Кит, скачи на Мейси за доктором.

– Никакого доктора, – резко сказал Робин.

– Но, сэр…

– Он, наверное, прав, девочка, – сказал Дэн Флетчер. – Не нужно привлекать к себе внимание.

Конечно, контрабандисты не хотят огласки, так же как и Робин. Все-таки они с Петрой только что нелегально высадились на берег.

– Рана не тяжелая, – сказал Робин.

Петра пока решила не спорить. Посмотрит рану, тогда и решит.

Двое мужчин внесли Робина в дом. Он молчал, но ему явно было больно. Всю дорогу госпожа Гейнер восклицала:

– Разбойники? Среди бела дня? Ну, знаете ли! Куда катится мир?

Внутри она бросилась стелить на кровать грубую простыню, и Робина положили на нее с подушками под спиной, чтобы он мог сидеть. Он все еще держал в руках Кокетку, которая теперь вырвалась на свободу, чтобы обнюхать его окровавленную повязку.

– Боже мой, что это? – воскликнула жена фермера, протягивая руку за палкой.

– Героиня, – ответил Робин, поглаживая Кокетку.

– Что?

– Собака, – сказал он. – Маленькая, но отважная. Она рисковала жизнью ради меня.

– Крыса могла бы ее съесть, – сказала миссис Гейнер.

Фермерская собака пришла вместе с ними и теперь смотрела на Кокетку так, будто узнавала что-то, что называет себя собакой, и даже собакой женского пола, но совершенно не знала, что с ней делать.

Миссис Гейнер прогнала пса.

– Так вы сражались с разбойником, сэр? Какой поворот.

– Не совсем разбойником, – произнес Дэн Флетчер, стоя у двери. – Эти двое сбежали, а он был из тех, кто хотел вернуть ее. Вернуть в Италию.

– В Италию! Вот это да! Это очень плохо, приехать сюда, чтобы создавать неприятности.

– Простите, – сказала Петра.

– О, да я не о вас, мэм. Но значит, вы папистка?

С тем же успехом она могла спросить: «Может, вы заражены чумой?»

– Сейчас нет, – солгала Петра.

– А-а, это хорошо. Ты уже едешь, Дэн?

– Не могу задерживаться. Похоже, что он был один, но скажи Тому быть настороже.

Робин спросил:

– Не будет ли проблем с властями? Я не собирался задерживаться здесь и не хочу причинять вам неприятности.

– Им нет нужды знать что-то об этом, сэр. – Мужчина коснулся головы в подобии приветствия.

– Подождите, – сказал Робин и, стиснув зубы, повернулся, чтобы достать деньги.

– Перестаньте. – Петра поспешила к нему, не подумав о том, что ее рука, засунутая глубоко в его карман, будет означать. Ее щеки вспыхнули, когда она нащупала монеты, а его бриджи вздулись. Она услышала, как хозяйка подавила смех.

Даже Робин, наверное, покраснел, когда взял монеты, которые она достала. Он дал Флетчеру гинею.

– Небольшая плата за мою жизнь, сэр. Спасибо.

– Спасибо вам, сэр, но вы сделали все сами. Я никогда не видел такой драки, это точно. И не пожалею, если больше не увижу. Храни вас Бог, сэр. – Он снова коснулся головы и вышел. Вскоре послышался стук удалявшихся копыт.

– Я должна помочь с дойкой, – сказала миссис Гейнер. Ее муж уже ушел. – Вы можете заняться его ногой, мэм?

– Да, конечно.

– Тогда я принесу вам тряпки, горячую воду и бальзам.

– Благодарю вас за вашу доброту, мэм, – сказал Робин с улыбкой. Женщина порозовела. Она была добропорядочной женой и матерью, но не осталась равнодушна к его шарму.

– Так я вам и поверила, – сказала она и поспешила прочь. Вскоре Петра получила таз горячей воды, чистые тряпки и горшок зеленого бальзама. Она вытащила драгоценную булавку, отложила ее в сторону и размотала окровавленные бинты, но тампон прилип. Она размочила его, но последние куски все равно пришлось отдирать.

– Проклятие! – вырвалось у Робина.

– Рана должна быть открытой, – сказала Петра, увидев, что кровотечение усилилось. Она опять прижала к ней тампон, и кровотечение замедлилось. – Теперь снимите бриджи, чтобы я могла как следует забинтовать ее.

– Дерзкая девица.

Петра раздела Робина и снова уложила его на кровать. Потом она взяла большие ножницы, которые принесла миссис Гейнер.

– Ваши кальсоны пропитались кровью.

Робин улыбнулся:

– Это может стать интересным.

– Я просто отрежу их с одной стороны.

– Я не против обнажиться ради такого случая.

– Ведите себя прилично.

– Это не в моих правилах. – Несмотря на то что Робин говорил в шутливом тоне, видно было, что он потрясен случившимся.

Петра сморгнула слезы и стала отрезать окровавленную часть кальсон, стараясь игнорировать то, как его идеально вылепленное тело золотилось в теплых утренних лучах солнца. Снаружи замычала корова, слышались резкие крики ворон, пели певчие птицы. Петра легко могла представить себе, как бросит ножницы и ляжет рядом с ним на кровать, свернувшись калачиком, чтобы наслаждаться деревенским покоем.

Кокетка вскочила на Робина. Собачка была не способна на суровый взгляд, но она попыталась.

– Ты бабочка мудрости? – пробормотала Петра. Робин повернулся:

– Что?

– Ничего. – Она закончила обрезать его кальсоны и сосредоточилась на ране.

Шпага была острой, это хорошо. Длинный разрез оказался с чистыми краями, но Петра не могла сказать, насколько сильно задета мышца. Она начала осторожно очищать рану.

– Думаю, нам нужен доктор.

– Только не здесь. Нам нужно ехать дальше.

Госпожа Гейнер вернулась с подносом.

– Мы садимся завтракать, я принесла вам чай и яйца, сэр. – Она замерла на месте. – Боже мой, да вы красавец.

– Благодарю вас, – сказал Робин, смеясь. – Вы тоже красавица, но к тому же еще и добрая, миссис Гейнер.

– Да ну вас, – сказала она, ставя поднос рядом с ним на кровать.

– Не будете ли вы так добры, мэм, послать весточку моему другу?

– Тому, что в Стаутинге?

– Верно. В гостиницу «Черный лебедь». Он избавит вас от нашего присутствия.

– Вы нам не в тягость, сэр, правда, но после завтрака Кит может туда съездить. Для него это как праздник.

Она вышла, и пока Робин ел, Петра мыла его ногу. Когда она закончила, вода в тазу была темно-коричневой.

– Вы потеряли много крови.

– Наверное, поэтому я чувствую себя так беззаботно.

Она сурово посмотрела на него, но его лицо стало бесстрастным. Петра немного развела края раны. Он резко вдохнул и напрягся, но терпел.

– Лезвие было острым, – сказала она, – так что внутрь скорее всего ничего не попало. Тупые клинки и пистолетные пули гораздо хуже. – Она решила не использовать незнакомый бальзам и снова перевязала рану полосками его рубашки и тряпками миссис Гейнер.

Петра нахмурилась, увидев выражение его лица.

– Вам очень больно?

– Нет.

– Вы ранены где-нибудь еще?

Он раскинул руки, держа в одной чашку.

– Вы видите какие-нибудь другие раны?

Она заставила себя посмотреть. Она даже запустила пальцы в его волосы, чтобы ощупать голову. Он вдруг расслабился.

– Это очень приятно.

Петра знала, что это так, поэтому массировала ему голову. Глядя на него сверху вниз, она могла расслабиться теперь, когда он ее не видел. Могла показать свою любовь через нежные движения своих рук.

Она любила его. Петра подозревала это и раньше, но во время боя окончательно убедилась в этом. Противник превосходил Робина, но он продолжал сражаться, чтобы защитить ее, и сражался достойно.

Петра тихонько рассмеялась. Собачка лежала у него на коленях, и он ласково поглаживал ее.

– Что? – невозмутимо спросил он.