Джо Беверли - Тайна леди

Она снова посмотрела на связанных скорчившихся женщин и вспомнила угрозу мадам Гулар заявить, что Робин и его люди напали на нее. Даже если люди в округе знали, чем она занимается – а кто, кроме местных мужчин, мог быть ее клиентами? – они могли ей поверить. Путешествуя с леди Содуэрт, Петра узнала, что французы считают англичан врагами и отвратительными еретиками. Тогда ее присутствие как монахини помогало, но здесь, в такой постыдной компании, оно могло лишь навредить. Удовлетворит ли судью легенда, которую они выдумали ранее?

В лучшем случае они могут застрять в этом месте на несколько часов или даже дней, запутавшись в юридических сложностях. А в худшем их самих могут бросить в тюрьму. И тогда она будет поймана, если Варци действительно ее преследует. Петра задрожала, но не от страха, а из-за сырого утреннего воздуха. Она поставила собачку на землю и пошла за плащом. Но плащ был влажный и по подолу испачкан грязью. Петра расстелила его на колесе, чтобы высушить, и обхватила руками плечи.

– Могу я вас согреть?

Она резко обернулась, но тут увидела, что Робин просто предлагает ей золотисто-коричневый бархатный камзол, вышитый черным и золотым. Петра не возражала, когда Робин помог ей надеть его, шелковая подкладка скользила по грубой ткани ее рясы. Камзол хранил его аромат, смесь его собственного запаха и дорогих духов. Она легко могла представить его себе в этом элегантном камзоле и подходящих бриджах прогуливающимся при дворе вроде Версаля.

– Спасибо, – холодно произнесла Петра.

Форейтор вернулся и сказал, что дорога достаточно твердая.

– Хотя все равно могут оставаться глубокие участки, месье. – Он взглянул на связанных женщин: – Прошу прощения, что вы собираетесь с ними делать?

– Мы должны передать их властям.

– Дело ваше, месье…

– Они пытались убить нас.

Мужчина пожал плечами:

– Я спал.

– Естественным сном? – спросил Робин. Тот отвел глаза.

– Не могу сказать, сэр. – Он, должно быть, местный. Здешний клиент? Правда это или нет, он явно не хотел участвовать в аресте женщин.

– Зачем бы я стал лгать? – спросил Робин.

Челюсть мужчины задвигалась, как будто он пережевывал очень жесткое мясо.

– Никаких причин, я полагаю. Но…

Робин встретился взглядом с Петрой и закончил по-английски:

– Но ты проклятый английский еретик и, вероятно, сумасшедший.

Петра нахмурилась. Напрасно они говорили по-английски.

– Они действительно пытались убить нас, – сказала она форейтору по-французски. – Я бы не стала лгать.

– Мы заберем их, – твердо заявил Робин. – В их повозке. Запрягите их лошадь.

Форейтор ушел, что-то бормоча.

– Куда мы их заберем? – спросила Петра.

– В Нувион, я полагаю. Или назад в Аббевиль.

– Нет! – вырвалось у нее.

– Ах да. Визжащая Содуэрт.

«Ах да, ужасный Варци». Но это не должно их задержать.

– Что, если женщины заявят, что мы напали на них? – спросила она. – Им могут поверить.

– Вы хотите оставить их здесь, чтобы они нападали на других людей?

– Я не хочу задерживаться. Что, если леди Содуэрт нагонит нас?

– Старайтесь не высовываться. Она не может знать, что вы со мной. – Он повернулся и пошел прочь.

Петра поспешила за ним.

– Мы могли бы просто сообщить о преступлении и продолжить путешествие.

– Оставить их здесь связанными? Не слишком милосердно, сестра.

– Более милосердно, чем тащить их связанными к судье.

– Чего они и заслуживают.

– Они местные, а мы чужаки, – заметила она, – и форейтор, похоже, не собирается поддерживать нашу версию. Нас могут задержать здесь на несколько дней или даже арестовать.

– Я тут кое-кого знаю. Гиз, Монтень. Предоставьте это мне, Петра. Обещаю, мы не окажемся в тюрьме.

– Но мы задержимся!

– По крайней мере это будет в приличных условиях. Но если вы скажете мне, почему так спешите…

– Кто-то может преследовать меня, – уклончиво произнесла Петра.

– Кто? – спросил он.

– Это не имеет значения. Я могу ошибаться.

– Тогда почему?

– Кое-кто в Милане не хотел, чтобы я уезжала.

– Монастырь?

– Почему все протестанты так думают? Нет, – сказала она и нехотя добавила: – Мужчина.

– А. Опасный мужчина?

– Да.

Он задумался на мгновение.

– Тогда нам лучше ехать как можно быстрее. Я могу написать письма и позаботиться, чтобы эти мерзавки в будущем никому не повредили. – Он повернулся, чтобы сказать форейтору привести почтовых лошадей, а своим людям помочь приготовить карету. Петре оставалось только молча смотреть на эту бурную деятельность.

Но у нее были свои дела. Она сложила свой плащ и положила его в багажное отделение. Было ли у нее время переодеться в чистое платье? Или уединение, чтобы сделать это?

Подошел Робин.

– Если вас преследуют, нам нужно изменить вашу внешность.

– Снять монашеский наряд? – Петра ощущала странное нежелание избавляться от него, но это действительно может запутать Варци. – Как?

– Мы можем поискать в доме.

– Красть?

– Мы оставим деньги.

– Там все будет грязным.

– Монахиню очень легко проследить.

Верно. Почему она не подумала об этом еще в Милане? Просто ей в голову не пришло, что кто-то будет преследовать ее дальше Альп.

– Там старуха, – предупредила она.

– Может у нее быть пистолет?

– Вряд ли. Разве они не использовали бы пистолет прошлой ночью, будь он у них?

– Тогда мы с ней справимся. – Он достал пистолет из кармана. – Как вы думаете, что она там делает?

– Напилась до безумия, если было чем.

– Очень хорошо. Идемте.

Они вошли внутрь, но старухи не увидели. Свеча догорела, и было темно.

– Она не могла убежать? – спросил Робин.

– Нет. – Петра отдернула занавеску в спальное помещение. – Она в кровати. – Робин и Петра подошли к старухе.

Она лежала, разинув рот. Петра пощупала пульс. Старуха была мертва.

Петра накинула край одеяла на тело.

– Нас могут обвинить в убийстве. А также в нападении и краже.

– Давайте-ка убираться отсюда. – Робин откинул крышки сундуков, чтобы просмотреть их содержимое. Вытащил юбку в зеленую и красную полоску и ярко-алый корсаж. – По крайней мере они чистые.

Петра поискала в сундуках, но ничего более подходящего не нашла.

– Потом мы купим вам что-нибудь поприличнее. А сейчас, если ваши преследователи ищут монашку, они не узнают вас в таком наряде.

– Подождите на кухне, – сказала Петра.

Ей не потребовалось много времени, чтобы переодеться.

Ей также пришлось избавиться от чепца и головной накидки. Она завернула их, свой пояс, кошель, распятие и четки в снятое платье. А что ей надеть на голову? Тут она увидела домашний чепец, висевший на крючке, и взяла его. Только бы в нем не было вшей. По крайней мере свисающая оборка скроет ее лицо. Петра чувствовала себя воровкой, но они за все заплатят. Точнее, Робин заплатит. Она не могла потратить свой небольшой запас монет, когда будущее так неопределенно и опасно.

Петра развернула свой сверток и вытащила из кошеля кинжал в кожаных ножнах, на которых были шнурки, чтобы привязывать его к ноге, что она и сделала. Ощущение было странное, но Петра хотела, чтобы кинжал был под рукой, а кошель совершенно не подходил к ее теперешнему наряду.

Петра надела бархатный камзол Робина, чтобы прикрыть свою одежду, и торопливо вернулась на кухню. Его брови насмешливо взметнулись вверх.

– Я готова.

– Я тоже, моя милая. – Он заключил ее в объятия и поцеловал.

Первый раз он поцеловал ее во время грозы. Сейчас, когда они были на волосок от смерти, страсть вспыхнула с новой силой. Они прильнули друг к другу.

Петра скользнула рукой в вырез его рубашки, чтобы прикоснуться к его плоти, твердой, сильной, горячей.

– Сэр? – донесся голос со двора.

Они отпрянули друг от друга, тяжело дыша.

– Ты в порядке, сынок? – Это был Пауик.

– Все в порядке, – крикнул Робин. – Мы просто хотим позаимствовать кое-какую одежду.

«Как быстро он опомнился. Он целовал сотню женщин, тысячу. Ты же целовала всего лишь второго мужчину».

– Не забудьте оставить деньги за одежду, – резко бросила она и вышла из дома. При виде ее у Пауика отвисла челюсть.

– По крайней мере я не выгляжу как монашка, – объяснила ему Петра.

– Это точно, девочка, но разве есть причина не выглядеть как монашка?

Явно Робин ничего не сказал ему, но ему нужно какое-то объяснение.

– Кто-то может разыскивать меня.

Он скривился:

– В таком случае что вы сделали?

– Ничего плохого, – заверила она его.

– Один человек влюбился в нее, – сказал Робин, – а она ему отказала.

– Так все-таки не монашка, да? – спросил грум.

– Монашка, но сейчас мне необходимо изменить свою внешность.

– Ваша правда, – сказал Пауик, – но не ходите в таком виде по улицам.

Лошади уже были на месте, и форейтор сидел верхом. Робин пошел поговорить с ним, а Петра направилась к карете. Камердинер Робина преградил ей путь:

– Камзол, мадам.

Его тон был более презрительным, чем обычно, но она сбросила камзол и отдала ему. Он схватил его так, будто это был краденый ребенок. Петра не хотела расставаться со своим молитвенником и его содержимым, поэтому взяла свой сверток с одеждой с собой. Робин взял на руки Кокетку и, посадив ее в карету, закрыл дверцу.

Петра смотрела, как он подошел к женщинам. Он сказал что-то, а потом разрезал веревки. Младшие поспешили встать, их тела явно онемели. Мамаша Гулар не попыталась подняться, а дрожание ее нижней губы свидетельствовало о том, что он рассказал ей о старухе.

Мать все-таки была матерью, решила Петра.