— Вы можете показать мне эти счета?

— Конечно, — ответил мистер Балдерби и позвонил. — Попросите мистера Остина принести дневной баланс и книгу взносов, — сказал он вошедшему конторщику.

Через пять минут явился Клемент Остин с двумя книгами в толстом сафьяновом переплете.

Мистер Балдерби открыл обе книги и положил их перед Генри Дунбаром. Тот взглянул прежде всего на счет взносов, и глаза его живо перебегали от одной цифры к другой, пока не дошли до последнего итога. Тут грудь его тяжело заколыхалась, и он глубоко вздохнул, как человек, который страдает удушьем. Последняя цифра итога была следующая:

137926 ф. и 17 ш. 2 п.

Сто тридцать семь тысяч девятьсот двадцать шесть фунтов семнадцать шиллингов и два пенса! Эти два пенса казались какой-то насмешкой; но деловые люди все равно что счетные машины, когда дело касается цифр.

— В каком виде эти деньги? — спросил Генри Дунбар, указывая дрожащей рукой на страницу, где красовалась эта красноречивая цифра.

— Пятьдесят тысяч помещены в индийской компании, — отвечал мистер Балдерби хладнокровно, словно сумма эта ему казалась безделицей, — двадцать пять тысяч в акциях железных дорог, а остальные деньги в билетах казначейства.

— Так вы можете разменять эти билеты?

Мистер Балдерби вздрогнул, словно кто-нибудь ему наступил на мозоль. Он был душой и телом банкир, и ему не могла быть приятна мысль об уменьшении капиталов банка.

— Это большая сумма, и как бы потеря ее не была чувствительна банку, — сказал он задумчиво.

— Я надеюсь, банк в состоянии выдать такую сумму, — воскликнул мистер Дунбар с изумлением.

— Конечно, банк в состоянии выдать и побольше; но иногда нам представляют очень большие требования. Вот, говорят, лорд Ярцфильд, один из наших самых старинных клиентов, хочет купить имение в Валлисе, и мы должны ожидать каждую минуту, что он вынет из банка большой капитал. Во всяком случае, деньги ваши, мистер Дунбар, и вы можете с ними делать, что вам угодно. Билеты казначейства будут тотчас разменяны.

— Хорошо, и если вы можете выгодно продать акции железных дорог, то я вам буду очень благодарен.

— Вы хотите издержать…

— Нет, я намерен только поместить эти деньги в другом деле. Мне предлагают купить большое поместье под самым Лондоном, которое, я уверен, через несколько лет принесет сто процентов чистой выгоды. Но об этом мы поговорим в другой раз. Теперь же займемся только бриллиантовым ожерельем моей дочери. Я куплю бриллианты сам, из первых рук, у торговцев, а не у ювелиров. Приготовьте необходимую сумму к уплате моих чеков к среде или четвергу.

— Они будут готовы, мистер Дунбар.

— Вот и все, кажется; мне остается теперь только проститься с вами и попросить вас пожаловать ко мне к обеду в Кларендонский отель в один из этих дней.

Это приглашение было сделано не очень радушно, и мистер Балдерби понял, что оно было одной лишь формальностью, которую банкир был обязан исполнить. Он пробормотал что-то в ответ на любезность мистера Дунбара, и, поговорив еще минут пять о различных посторонних предметах, компаньоны богатой фирмы расстались.

Мистер Дунбар вышел из кабинета Балдерби в длинный, темный коридор, который вел в контору банка. Сквозь большую стеклянную дверь банкир увидел, что в конторе сидела женщина и разговаривала с Клементом Остином. Банкир вдруг остановился и поспешно пошел назад в кабинет. Войдя в него, он бросил беспокойный взгляд по сторонам, словно ища чего-то.

— Я, кажется, забыл здесь трость, — сказал он.

— Нет, — ответил мистер Балдерби, — я не видел у вас в руках никакой трости.

— Ах, так я верно ошибся, — произнес банкир, не торопясь выходить из комнаты. Он подошел к окну и, очень медленно натягивая перчатки, устремил свой взгляд на каменную стену, окружавшую двор, в конце которой была маленькая деревянная калитка.

В это время в комнату вошел Клемент Остин с какими-то нужными бумагами. Генри Дунбар обратился к нему.

— Я видел, что вы разговаривали с какой-то женщиной, — сказал он, — это не очень прилично в конторе, мистер Остин. Кто эта женщина?

— Это девушка, сэр.

— Девушка?

— Да, сэр.

— Что ж ей нужно?

Клемент Остин колебался несколько секунд, но, собравшись с силами, произнес:

— Она… она желает вас видеть, мистер Дунбар.

— Как ее зовут? Кто она такая?

— Ее фамилия Вильмот, Маргарита Вильмот.

— Я не знаю ее, — гордо сказал банкир, с беспокойством поглядывая на полуотворенную дверь. — Закройте дверь, — приказал он кассиру, — из коридора ужасно дует. Кто это Маргарита Вильмот?

— Дочь несчастного Джозефа Вильмота, убитого в Винчестере, — ответил мрачно кассир, пристально глядя на Генри Дунбара.

Банкир ответил ему таким же взглядом и, не спуская с него глаз, произнес твердым, решительным голосом:

— Скажите этой девушке, Маргарите Вильмот, что я отказываюсь видеть ее здесь, точно так же, как отказался в Портланд-Плэсе и Винчестере. Скажите, что я никогда ее не приму, где бы и когда бы она меня ни поджидала. Я уже и так слишком много перенес неприятностей из-за этого несчастного дела и не намерен более сносить ее преследований. На что ей меня видеть? Если она нуждается, я всегда готов ей помочь, как уже объяснял ей не раз. Но если она находится в бедственном положении…

— Нет, мистер Дунбар, — прервал его Клемент Остин, — у нее есть друзья, которые никогда не допустят ее бедственного положения.

— Неужели? И вы, вероятно, один из этих друзей, мистер Остин?

— Да.

— Так докажите эту дружбу и уверьте Маргариту Вильмот, что она найдет во мне не врага, а доброжелателя. Если вы, как я подозреваю, питаете к ней более чем дружбу, если вы ее любите и она отвечает вам тем же, то женитесь на ней и она принесет вам приданое, которым не побрезговал бы любой джентльмен.

В голосе банкира теперь уже не слышно было ни гнева, ни нетерпения; напротив, в нем ясно проглядывало глубокое, неподдельное чувство. Клемент Остин посмотрел на него с удивлением — так неожиданна была эта перемена. Генри Дунбар заметил этот взгляд, и как бы отвечая на него, сказал:

— Вам нечего удивляться, что я не желаю видеть Маргариту Вильмот. Неужели вы не можете понять, что мне неприятно свидание с этой девушкой, которая, судя по ее упорным преследованиям, подозревает меня в убийстве своего отца? Я — старый человек, прожил тридцать пять лет в Индии, здоровье мое совершенно расстроено, и потому неудивительно, что меня пугает мысль о всякой трагической сцене. Я еще не оправился от потрясения, нанесенного мне винчестерской историей. Сделайте одолжение, передайте Маргарите Вильмот, что я готов быть ее другом, самым добрым, истинным другом, если она согласна принять мою дружбу, но не намерен видеть ее до тех пор, пока она не переменит своего мнения обо мне.

Слова эти звучали с неподдельной простотой и искренностью. Клемент Остин, возвращаясь в контору, чтобы передать Маргарите слова банкира, невольно подумал, не ошибалась ли Маргарита Вильмот, — может, Генри Дунбар и неповинен в преступлении.

Не успел он скрыться за дверью, как Генри Дунбар поспешно обратился к мистеру Балдерби.

— Эта дверка, — сказал он, указывая на калитку в каменной стене, окружавшей двор, — выходит, кажется, в маленький переулок, сообщающийся с улицей Св. Гундольфа?

— Да, — ответил Балдерби.

— Она заперта?

— Нет, она всегда открыта до четырех часов. В нее часто бегают конторщики.

— Так я выйду через двор, — сказал банкир торопливо и едва переводя дух от волнения. — Вы пошлите немного погодя мой экипаж в Кларендонский отель. Я ни за что не хочу видеть этой девушки. Прощайте.

С этими словами он поспешно вышел из кабинета. Мистер Балдерби проводил его до коридора, очень удивляясь непонятному волнению Генри Дунбара; банкир же прошел через маленький двор, открыл калитку и исчез в переулке.

Так он в третий раз избегнул свидания с Маргаритой Вильмот.

II

Сватовство Клемента Остина

В третий раз Маргарита Вильмот обманулась в своей надежде увидеть Генри Дунбара. Клемент Остин накануне вечером сказал ей, что банкир будет в конторе на улице Св. Гундольфа, и молодая учительница музыки изменила часы уроков, чтобы быть вовремя в Сити и увидеть Генри Дунбара.

— Он не посмеет отказать вам в свидании, — сказал Остин. — Он поймет, что подобный отказ возбудит подозрения людей, окружающих его.

— Он это знал в Винчестере и все-таки улизнул от меня, — ответила Маргарита. — Он хорошо знал это, когда отказался принять меня в Портланд-Плэсе. Он и сегодня не пустит меня к себе, если я буду просить у него свидания. Мне только остается надеяться на нечаянную с ним встречу. Не можете ли вы это устроить для меня, мистер Остин?

Остин немедленно согласился устроить так, чтобы Маргарита встретилась как бы случайно с мистером Дунбаром, и вот почему дочь Джозефа Вильмота дожидалась в конторе на улице Св. Гундольфа. Она пришла всего пятью минутами позже мистера Дунбара и решилась терпеливо дожидаться его при выходе и поговорить с ним, увидеть его лицо и убедиться, виновен ли он в смерти ее отца или нет, ибо она по-прежнему была уверена, что какое-нибудь, хоть смутное, неопределенное выражение в его лице откроет ей страшную тайну. Она была твердо убеждена, что испытание докажет его виновность, иначе зачем ему постоянно уклоняться от свидания с ней.

В третий раз ожидания ее были обмануты, и она грустно возвратилась домой, преследуемая призраком умершего отца; а Генри Дунбар ехал в Кларендонский отель в извозчичьем кэбе.

Маргарита застала в хорошенькой, маленькой гостиной своего коттеджа в Клапгаме одну из своих учениц и должна была тотчас сесть за фортепьяно. Более часа прошло, прежде чем кончился урок и она смогла свободно предаться своим грустным мыслям.