Но Роблес не чувствовал удовлетворения. Его неуемное честолюбие и алчность не давали ему покоя. Какой бы комфортабельной ни была его жизнь, вокруг Роблес видел гораздо более богатые дома, и он никак не мог успокоиться, часами выдумывая хитроумные комбинации, благодаря которым он смог бы разбогатеть.

Вдобавок его новая любовница Ирма Дельгадо оказалась особой весьма требовательной. Ирма сознавала свою привлекательность и не любила тратить свое вни-мание на мужчин «впустую», как она выражалась. Поскольку Федерико не собирался предлагать ей узы брака, он знал, что удержать Ирму при себе сможет, только если будет делать ей богатые подношения. Довольно часто перед тем, как навестить Ирму, Роблес заходил в ювелирный магазин. Чем дороже было очередное украшение, тем большую пылкость он встречал со стороны своей темноволосой подруги. Тем не менее Роблесу приятно было появляться с Ирмой на людях, и ему не хотелось потерять ее.

В то же время его растущие аппетиты требовали каких-то смелых шагов. Пришло время исполнить его планы, связанные с семьей Линаресов. Обе сестры были к лиценциату вполне благосклонны, но Кандида привлекла его внимание по двум причинам. Во-первых, как старшая наследница, она имела формально большее право распоряжаться делами Линаресов. Во-вторых, Федерико твердо знал, что Кандида ничего не смыслит в делах, привыкла полагаться на чужое мнение и добиться от нее выполнения своих советов будет гораздо легче, чем от властной и своевольной Дульсины.

Первый шагом было завязать с ней разговор наедине. Лиценциат знал, что сделать это в доме очень трудно, потому что Дульсина любила быть в центре событий и вряд ли предоставила бы сестре возможность беспрепятственно общаться с юристом. Поэтому Роблес пустился на хитрость.

Он знал, что два раза в неделю Кандида посещала мессу. Дульсина редко ее сопровождала, и Кандиду было проще застать одну. В один из таких дней Федерико Роблес увидел машину Линаресов, в которой ждал Хаиме, чтобы отвезти свою сеньориту домой после мессы. Федерико устроился за столиком в уличном кафе напротив и, потягивая пиво, также поджидал старшую сеньориту Линарес.

Как только он увидел Кандиду, которая в строгом костюме и в шляпке выходила из собора, он моментально оказался на другой стороне улицы.

— Мое почтение, сеньорита Линарес, — раскланялся Федерико Роблес. — Очень рад вас видеть. Направляетесь домой?

— Да, я только что с мессы, - ответила Кандида, одарив своего собеседника приветливой улыбкой.

Роблес заговорил тоном, которому он постарался придать робость.

— Не сочтите за дерзость, сеньорита Линарес, но мне хотелось бы пригласить вас на чашечку кофе. Я почему-то сегодня себя чувствую особенно одиноко.

— Я с удовольствием приму ваше приглашение,— сказала Кандида, которой польстило приглашение лиценциата.

Роблес повел ее в уютное и довольно дорогое кафе, находящееся рядом. Кафе в этот час было полупустое, мягкие полукруглые диваны с неяркими светильниками и приятная негромкая музыка навевали ностальгическое настроение. После того как Роблес заказал для себя и своей спутницы кофе и пирожные, он попросил разрешения закурить и глубоко вздохнул.

— Простите мне мое волнение, сеньорита Линарес, бывают такие моменты в жизни, когда вспоминаешь прошлое и в сердце закрадывается печаль. Вновь болят сердечные раны, которые, как казалось, давно зарубцевались. Впрочем, простите меня, я боюсь наскучить вам.

— Нет-нет, продолжайте, прошу вас, — сказала Кандида, с которой уже много лет ни один мужчина не заговаривал на такие темы. — И, пожалуйста, если вы не против, называйте меня Кандидой.

— Благодарю вас, Кандида, это для меня большая честь, — ответил лиценциат. — Иногда по вашим глазам мне кажется, что вам тоже знакомы сердечные раны.

— Вы угадали, лиценциат Роблес, — тихо произнесла Кандида.

— Прошу вас, не лиценциат Роблес, а Федерико.

— Федерико, — повторила Кандида.

— Мне так и казалось, что в наших судьбах есть что-то общее, — продолжал Роблес. — Дело в том, что когда-то много лет назад я любил... и готов был посвятить всю свою жизнь любимой женщине. Но жестокая судьба разлучила нас. Мы не смогли быть вместе.

— О, как я вас хорошо понимаю, — воскликнула Кандида.

— Сеньорита Линарес.

— Кандида!— нарочито смущенным тоном произнес Федерико Роблес. — Разговор с вами принес мне такое облегчение! Мне так не хватало чуткого, отзывчивого друга, которому можно доверить свои беды и слабости... — он замолчал.

— Ну что вы, Федерико, мне было очень приятно поговорить с вами, — сказала Кандида. — Вы всегда можете рассчитывать на мое участие.

— Именно об этом я мечтал и не смел попросить вас, — пылко воскликнул лиценциат. — Если бы я мог надеяться, что вы иногда удостоите меня дружеской беседы...

— Ну разумеется, Федерико, я буду рада, — ответила простодушная Кандида.

После этой встречи Роблес был уверен, что рыбка клюнула на приманку. Но он не торопился, вел себя, как опытный рыбак. Каждую неделю он встречал Кандиду где-нибудь в городе, и они пили чай и беседовали. Роблес с удовлетворением заметил, что несколько раз она назначала ему деловые встречи в своем доме в те часы, когда Дульсина отсутствовала. Ее доверие к нему окрепло, и наконец он осмелился заговорить с ней о любви.

— Я считал, что мое сердце окаменело и не способно больше любить, — говорил он. — Но когда я встретил вас, Кандида, во мне опять проснулась надежда. Вы та женщина, с которой я могу испытать радость единения душ и сердец.

Не удивительно что Кандида, истосковавшаяся по теплу и любви, не могла остаться равнодушной к столь патетическим признаниям. То, что началось как сочувствие к человеку, чья судьба, как ей казалось, напоминала ее собственную, перешло в искреннюю привязанность и восхищение.

Простодушной Кандиде стало казаться, что лиценциат Роблес как раз тот человек, который может составить ее семейное счастье. Впрочем, Федерико Роблес много и охотно рассуждал о чувствах, но весьма туманно о будущей семейной жизни. Он охотно говорил Кандиде о том, как его привлекают прелести семейной жизни, но когда Кандида наводила разговор на что-нибудь конкретное, он отвечал убедительным голосом:

— Кандида, любовь моя, больше всего я мечтаю о том, чтобы мы были вместе. Но для этого я должен быть уверен, что смогу предложить тебе достойное существование. Как только такие условия будут созданы, мы откроем все твоим родным.

— Я боюсь Дульсины, — отвечала Кандида. — Боюсь, что она будет против нашего брака.

— Но ведь тебе известно, что ты главная наследница, — подзадоривал ее Федерико. — Почему ты позволяешь ей командовать всеми в доме? Тебе пора взять вожжи в свои руки.

— Я понимаю, Федерико, — отвечала Кандида, — но так уж повелось, что Дульсина заправляет всем у нас в доме. Я не знаю, как можно что-нибудь изменить.

Тем не менее лиценциат Роблес сумел добиться того, что Кандида влюбилась в него по-настоящему. В условленный час она говорила домашним, что едет в церковь, а сама отправлялась в квартиру Федерико.

Кандида была уверена, что ее будущее неразрывно связано с лиценциатом. Несмотря на то, что она была вынуждена скрывать свою любовь от родных, она чувствовала себя счастливой.

Рикардо возвращался из университета с чувством смутного недовольства собой и своими делами. Он думал о том, что уже несколько дней Рохелио сидит в своей комнате мрачный и ни с кем не хочет разговаривать. Рикардо понимал, что надо вернуться к вопросу о повторной операции, но для этого нужно было получить согласие от сестер на ее оплату и одновременно согласие самого Рохелио на повторное лечение, а Рикардо понимал, что это будет не просто.

Беспокоило Рикардо и другое. В последнее время возросла настойчивость Дульсины и Кандиды в попытках женить Рикардо на Леонеле. Сама Леонела названивала чуть ли не каждый день, и Рикардо уже устал придумывать предлоги, чтобы сохранить самостоятельность. Он представлял, как сейчас встретится с сестрами за обедом и те станут выговаривать ему за то, что он уже несколько дней не звонил Леонеле.

«Эх, — думал Рикардо, отворяя ворота, ведущие в их сад, — Леонела красивая и умная девушка, но в ней не хватает искренности. Неужели таковы все женщины? Неужели на свете перевелись девушки, способные на преданную и бескорыстную любовь? Или они существуют, и только мне до сих пор ни одна такая не встретилась?»

Его размышления прервали женские голоса из сада:

— Полицию! Немедленно вызовите полицию! — Он узнал голоса Дульсины и старшей служанки Леопольдины. Рикардо поспешил на шум.

В саду под сливовым деревом он увидел Дульсину с Леопольдиной, а рядом с ними незнакомую девушку. Она была одета очень просто, в джинсы и темный свитер, густые каштановые волосы рассыпались по плечам а глаза... В этих зеленых глазах Рикардо прочел и настороженность, и готовность к отпору, и вместе с тем открытость и дружелюбие. Он не мог оторваться от этих глаз, хотя ему трудно было бы объяснить свои ощущения.

— Послушай, как тебя зовут?

— Роза, — ответила девушка. Он шагнул ей навстречу.