Сеньор Роблес часто проявлял в разговорах осведомленность в юридических делах, которая пришлась старику по душе. Недавно он лишился своего старого адвоката, а дела по завещанию требовали нового. Относительная молодость лиценциата не смутила дона Леонардо, по опыту с доктором Рамиресом он знал, что у молодости есть свои преимущества. Более того, старому сеньору Линаресу даже стало казаться, что в дом вернулся доктор Рамирес, такой же молодой и деловой, но только в другом облике.

Дон Леонардо сказал дочерям, что подумывает просить адвоката Роблеса блюсти его интересы по завещанию. Кандида, которой в случае смерти отца предстояло как старшей быть опекуном несовершеннолетних братьев, отнеслась к сообщению равнодушно. А Дульсина заинтересовалась, но никаких замечаний не высказала. Но дон Леонардо все еще сомневался.

Его навестил старый друг дон Хуан Фернандес и в раздумье качал головой:

— Зачем тебе связываться с лиценциатом Роблесом? Неизвестный малый с непонятной репутацией. Подыщем тебе более надежного.

Однако Дульсина начала поддерживать отца. Федерико Роблес ее чем-то устраивал. Никто в доме не знал, что младшая сеньорита Линарес уже имела с лиценциатом тайную беседу. Они встретились в саду подальше от посторонних глаз. Дульсина предупредила Роблеса, что сеньор Фернандес уже подыскивает нового юриста. Но она обещала лиценциату свою поддержку, если он обещает скрыть от братьев, что наследство делится на всех детей дона Леонардо в равных долях.

— Извините, сеньор Роблес, но у нас с сестрой свои и вполне справедливые счеты с братьями, точнее, с их покойной матерью. Я думаю, вам не стоит вникать в семейные тайны. До совершеннолетия Рикардо и Рохелио будут получать причитающееся им содержание, и даже до момента окончания учебы, а потом пусть сами зарабатывают себе на жизнь.

— Если не ошибаюсь, вы хотите присвоить себе наследство братьев?

— Ошибаетесь, сеньор Роблес, - твердо сказала Дульсина, — оно принадлежит нам по праву. И если бы не мать этих... Впрочем, семейная история пусть останется тайной.

Лиценциат Роблес изучающим взглядом посмотрел на молодую женщину.

— А что, если я сообщу дону Леонардо о ваших планах?

— Он отнесется к ним как к дурной шутке. Для него все дети — его дети, а то, что у детей разные матери, его не волнует. Так что ваша шутка сработает против вас. У вас есть еще какие-нибудь сомнения? Прошу вас, выкладывайте сразу.

— Я полагаю, — сказал с расстановкой лиценциат, — что мог бы рассчитывать на... на некоторую долю.

— Это несправедливо, сеньор Роблес, — холодно сказала Дульсина, — а мы с сестрой ратуем только за справедливость.

— Но если я не пойду на ваши условия, вы же ничего не получите.

— Ничего? Нам с сестрой полагается по четвертой части, и полагаю, что лишить нас этого не в ваших силах. Зато в наших с Кандидой силах ускорить приглашение нового адвоката. Так что рискуете потерять что-то в этом доме только вы сами.

— Но другой адвокат, скорее всего, не поймет ваших требований к справедливости.

— Увы, справедливость торжествует не всегда, — согласилась Дульсина.

Поколебавшись, лиценциат Роблес принял предложение Дульсины. Он скроет от Рикардо и Рохелио Линаресов то, что в случае смерти отца они не окажутся на содержании старших сестер, а будут являться законными наследниками наравне с ними. Юридических знаний лиценциата вполне хватало на то, чтобы знать силу устных договоров. Они действуют только до тех пор, пока договаривающиеся стороны находят общий язык. И с этим обстоятельствам сеньоритам Линарес придется считаться.

Все формальности по составлению завещания были выполнены. Федерико Роблес получил обещанные Дульсиной полномочия.

Дульсина не спешила посвящать сестру в тонкости тайного договора, но в справедливость его она свято верила. За что братья должны получать столько же, сколько и они с Кандидой? За то, что отец предал их мать? За то, что Рикардо и Рохелио — плод преступной любви? Разве Дульсине нужно богатство? Ей с лихвой хватит и четверти, но справедливость и возмездие за поруганную честь доньи Луисы должны свершиться. Кандиду она, конечно же, убедит, в этом не может быть сомнений. Сумела же она убедить сестру отказаться от «коротышки». Но всему свое время.

В один из дней в доме Линаресов неожиданно появился сеньор Фернандес. Он прошел в спальню к дону Леонардо, который опять прихварывал и не вставал с постели. Дон Хуан, посмотрев на осунувшееся лицо друга, решил, что надо вести себя поосторожнее.

— Как хочешь, Леонардо, но твой лиценциат меня смущает. Я получил сведения... э... точнее, не получил никаких сведений. Это-то и странно. Он молод, но уже не юноша, у него должна быть какая-то репутация. Впрочем, причин для волнения нет,— смутился дон Хуан, увидев, как растревожился его друг. — Я просто думаю, что хороший, проверенный адвокат всегда надежней. Выздоравливай поскорее, и мы оформим новое завещание.

После ухода друга дон Леонардо не находил себе места. Селия принесла ему ужин, и обеспокоенный хозяин, не сознавая того, начал делиться с нею своими мыслями.

— По-моему, сеньор Роблес вполне достойный молодой человек, — начал он.

— Возможно, — осторожно сказала Селия.

— Ведь правда, он напоминает доктора Рамиреса. Молодой, уверенный, дело свое знает...

— Я бы так не сказала, дон Леонардо, — отозвалась Селия. — Доктор был прямой человек, а этот себе на уме.

— Да, жаль, что доктор Рамирес уехал. Я слышал, он в гору пошел, уже своя клиника... Мне его частенько не хватает, и как врача, и как друга.

— Ох правда, дон Леонардо, прямо не знаю, почему сеньорита Кандида ему отказала.

—Что?! Он делал ей предложение? — От изумления дон Леонардо забыл о том, что обсуждает свои семейные дела со служанкой.

— Да, и она хотела его принять, любила доктора. А потом почему-то взяла и отказала.

— Отказала? И словом со мной не обмолвилась. Да о таком зяте я всю жизнь мечтал. А что у них произошло?

— Кто знает! Разное болтали, но никто ничего не ведает. С тех пор она стала какая-то другая. Уж и не знаю выйдет ли она теперь замуж. 

Окончательно растревоженный, дон Леонардо не мог заснуть в эту ночь, думая свои бесконечные думы. Доктор Рамирес мог бы стать его зятем, но что-то произошло. Дону Хуану не нравится лиценциат Роблес, возможно, за этим тоже что-то скрывается. В доме творятся непонятные дела, а он в полном неведении.

К утру ему стало совсем худо. Обеспокоенная Дульсина велела вызвать врача. Дон Леонардо страдал от тяжелой боли в груди и ждал помощи. Внезапно он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Прибывший врач с порога увидел его остекленевшие глаза, повернулся к дежурившей у постели Леопольдине и мрачно произнес, что его помощь не потребуется.

Торжественные похороны собрали близких и дальних знакомых семьи Линарес, пришедших проститься с почтенным доном Леонардо. Сеньора Фернандеса на похоронах не было. Узнав о скоропостижной смерти друга, он почувствовал свою вину за неприятный разговор накануне. Перед этим дон Хуан получил крайне неприятные сведения об адвокате Роблесе и торопился предупредить дона Леонардо. Но, видно, он слишком поспешил, хотя и старался не сказать лишнего. Больное сердце не выдерживает даже маленьких тревог. Это со всей справедливостью относилось и к самому дону Хуану, которого через день свалил тяжелейший инфаркт. Разумеется, сеньора Фернандес тоже не смогла прийти на похороны, что избавило ее от необходимости выражать соболезнования

Когда утихла первая боль, унялись бесконечные слезы, стали громче приглушенные голоса, дом Линаресов оживился. Осиротевшие Рикардо и Рохелио неожиданно почувствовали себя слишком маленькими, строгое поведение сестер словно вернуло их на пятилетие назад. Братья давно уже не считали себя детьми, но именно теперь они поняли, что детство по-настоящему закончилось.


ГЛАВА 19


— Роза Гарсиа! — строгий голос дона Венансио вывел девочку из задумчивости. — Прекрати смотреть в окно. Ты решила задачу?

Роза молчала. Сейчас ей было не до этих глупых задач. Вчера Томаса едва смогла встать с кровати, а еще притворялась, что чувствует себя прекрасно, но было видно, что ей с трудом дается каждое движение. К тому же Розу мучило чувство вины за то, что она из-за своей неумелости заставила Томасу выполнять лишнюю работу. Роза решила во что бы то ни стало научиться стирать как следует. «Если крестной не станет лучше, — мрачно думала Роза, — я брошу школу и буду работать за нее».

Наконец, прозвенел звонок, Роза взяла сумку с книгами и, стараясь улизнуть незаметно, побежала домой. Дома никого не было, и девочка вконец расстроилась. Она же говорила Томасе, что после школы разнесет все заказы по домам, а крестная опять ее не послушалась и ушла сама.

Томаса медленно брела по улице. Она разнесла готовое белье и теперь, преодолевая боль в суставах, возвращалась домой. По дороге ей встретилась Сесария.

— Как здоровье, соседка? — спросила толстуха.

— Спасибо, Сесария, не очень. Ревма совсем замучила. Стирать почти не могу, а жить-то надо.

— А что тебе Роза не помогает? — Сесария уперла руки в бока. — Сходила бы хоть на рынок да белье бы развесила. А то шляется целыми днями невесть где, а ты на нее горбатиться должна! Что же, она всю жизнь будет у тебя на шее сидеть, пока замуж не выйдет, если ее, лентяйку, кто-нибудь возьмет, — Сесария хмыкнула, явно сомневаясь, что подобное может произойти.

— Да помогает она, — вздохнула Томаса. — И на рынок ходит, и обед готовит. Она и заказы бы стала разносить, да ведь девочке надо учиться. Ты же не заставляешь своего Чуса работать.

— А у нас и так денег хватает! — воскликнула Сесария. — Старший сын устроился в неплохое место, муж работает. Дома я одна справляюсь. А если заболею, мне помогут. У меня на то муж есть.