— Значит, ты все-таки на меня обиделась. А я совершил немужской поступок, я доверился тебе, я доверился женщине. Боюсь, Дульсина, мы больше не сможем видеться.

— Теперь ты на меня обиделся? — Дульсина почти крикнула.

— Вот она, женская логика. При чем тут обида? И вообще я завтра же должен буду уехать на месяц, может быть, на два.

Вернувшись домой сломленная и раздавленная, Дульсина объяснила отцу, что плохо себя почувствовала у моря, началась тошнота и ей пришлось уехать. Дон Леонардо поверил, его дочь действительно выглядела, мягко говоря, неважно. А потом в ее комнату вбежала встревоженная Кандида. Дульсина без обиняков начала допрос.

— Кому ты сказала, что мы с Лучиано в горах?

— Его родственнице из Италии. Она звонила мне каждый день, жаловалась, что у родственников серьезные проблемы и срочно нужна помощь Лучиано.

— Что ты наделала!

— Но ведь родственники. Им надо было помочь.

— Вот ты и помогла. Он больше не хочет меня видеть!

— Но почему?

— А я больше не хочу видеть тебя. Убирайся! Убирайся немедленно!

Два дня Дульсина беспрерывно плакала. На третий день она попросила Селию принести успокоительный настой из трав, которым когда-то ее потчевал доктор Рамирес. На четвертый день она выбралась в город, чтобы отдохнуть от опостылевшего дома. Бесцельно бродя по улицам, она натолкнулась на Доменико, математика, который на званом вечере сидел рядом с Кандидой. Они обменялись дружескими приветствиями.

— Совсем забыл, — спохватился Доменико, — пожалуйста, напомни Лучиано, что через три дня его хотел бы видеть профессор Кеведа, у них какие-то дела по продаже загородного поместья.

— Но Лучиано уехал.

— Я что-то этого не заметил. Сегодня утром мы виделись... — Доменико осекся и предпочел откланяться.

Измученная страданиями Дульсина не могла придумать ничего лучшего, как вновь заподозрить неведомую соперницу. Она вспомнила, что Кандида говорила не о родственнике, а о родственнице, которая звонила в дом Линаресов. Похоже, что ее первая версия о мнимом монахе была правильной.

Дульсина решила, что таинственная женщина существует, и хотя Лучиано ее, конечно, больше не любит, он имеет перед нею какие-то обязательства. Из-за нее Лучиано даже не решился на близость с Дульсиной, оттого, что он слишком честен. Тайная любовница, возможно, его шантажирует, она-то и разыскала его в горном пансионе. Эта идея так захватила Дульсину, что она не замечала очевидных неувязок. Но она твердо решила все выяснить.

Сказав домашним, что ей захотелось прокатиться по ночному городу, Дульсина вечером попросила Хаиме отвезти ее к дому Лучиано. Они остановились неподалеку и, погасив фары, стали ждать. Раньше Дульсина не задумывалась, почему Лучиано не приглашал ее к себе по вечерам, а теперь все казалось удивительно простым и ясным. Вечерами к нему пробирается тайная любовница. Наверно, он потому так часто в разъездах, что она ему смертельно надоела.

Ждать пришлось долго. Ничего не понимающий, но помалкивающий Хаиме скучал и частенько клевал носом, а порою звучно чихал. Дульсина и сама впала в полузабытье. Она очнулась от шума подъезжающей машины, в которой она без труда узнала автомобиль Лучиано.

Дульсина почувствовала прилив сил, достала припасенный театральный бинокль и стала наблюдать. Так и есть, из машины вышла женщина, молодая, с белокурыми волосами. Лучиано быстро повел ее к дому. В свете фонаря перед домом Дульсина увидела ее лицо, когда она повернулась к Лучиано и что-то ему сказала. Боже мой, какая красавица! Настоящая кинозвезда, но лицо недоброе, даже жестокое. А Лучиано? Да он ее ненавидит! Дульсина никогда не видела в его глазах такой ненависти и обреченности. Они скрылись в доме. Дульсина почувствовала долгожданное облегчение. Тайна раскрыта, соперница существует, Лучиано не любит эту треклятую красотку, а значит, еще не конец. Она ему поможет развязать этот гордиев узел.

Хаиме завел мотор, машина тронулась и поехала к дому Линаресов. Глаза Дульсины лихорадочно блестели, она строила планы, один безумнее другого. Она встретится с этой женщиной сама, нет, сначала надо поговорить с Лучиано, нет, может быть, посоветоваться... Но с кем? Она никому ничего не должна говорить. Это действительно тайна — ее и Лучиано.


ГЛАВА 13


 Наступил день свадьбы. Все проходило так как мечтала донья Росаура: шикарные наряды, дорогие лимузины, изысканное угощение и напыщенные речи Пришло множество гостей- весь цвет мексиканской столицы был сегодня в доме Роке Мендисанбаля. Но молодожены, приняв поздравления гостей и поздоровавшись с каждым, к немалому неудовольствию доньи Росауры куда-то исчезли.

— Пусть теперь веселятся без нас,— говорил Роке, выезжая с Паулеттой с заднего двора на заранее приготовленной машине.— Мы достаточно потешили самолюбие доньи Росауры — я считаю, полутора часов вполне достаточно. Теперь пусть светский раут идет своим чередом без нас.

— Как ты все здорово придумал, Роке, — улыбнулась Паулетта. — Когда ты сказал ей, что готов все сделать так, как полагается, я сразу догадалась, что ты что-то такое задумал. Но куда мы едем?

— В очень хорошее тихое кафе, — ответил Роке. — Мы уже устали от людей, а ведь это праздник прежде всего для нас двоих.

Кафе действительно оказалось очень уютным, к тому же там была превосходная кухня.

— Ты счастлива? — спросил Роке у Паулетты.

— Да, — ответила та, но внезапно ее лицо погрустнело. — Но...

— Что же тебе мешает быть счастливой?

— Меня беспокоит Пабло. Я не знаю, как он будет ко мне относиться. Ведь я не смогу заменить ему мать. Мне показалось, что он скучает по ней.

— Не волнуйся, — улыбнулся Роке. — Он тебя любит, ведь тебя невозможно не любить. И кроме того, он уже многое понимает. Хортензия никогда им не занималась, и добровольно отказалась от сына.

— Но как это возможно? — удивилась Паулетта.

— Это непростой вопрос, — нахмурился Роке. — Хортензия принадлежит к тому разряду женщин, которые готовы пожертвовать всем ради беззаботной и праздной жизни. Что поделаешь, встречаются и такие. Я надеюсь, — продолжал он, — что когда-нибудь у нее проснется совесть. Но тогда вряд ли что-то можно будет исправить. Ведь ребенок вырастет без матери, а вернуть сыновнюю любовь не просто.

Паулетта вновь задумалась. Она опять вспомнила свою Розу.

— Роке, — вдруг сказала она, — здесь совсем недалеко есть одно фотоателье. Там выставлена одна прелестная фотография. Я очень хочу показать ее тебе.

Они вышли из кафе, и Паулетта подвела Роке к фотовитрине.

«Вот и моя Розита могла бы быть такой», — думала Паулетта, не догадываясь, что видит перед собой свою потерянную дочь.

— Здравствуйте, дорогая сеньора, я ждала вас, — приветствовала гостью донья Росаура.

— Добрый день, — ответила Хортензия.

— Присаживайтесь, сейчас принесут кофе.

— Благодарю вас, — гостья опустилась в кресло, положив свою сумочку на колени.

— Для начала я хотела бы узнать ваше имя.

— Меня зовут Хортензия. Мне сказала сеньорита Ортегас, мое доверенное лицо, что вы непременно желаете познакомиться со мной лично. Что ж, я согласна, хотя и не совсем понимаю, к чему это. Но я пришла и готова ответить на ваши вопросы.

— А вот и кофе, — сказала донья Росаура, ставя перед гостьей небольшую изящную чашечку. — Да, донья Хортензия, — продолжала Росаура,— мне хотелось поговорить с вами лично. Мне показалось, что ваше настоятельное желание оставаться в тени продиктовано тем, что это дело имеет не вполне законный характер...

— Как вы могли так подумать! — перебила ее Хортензия.

— Простите, но некоторая таинственность, которой было окружено это дело, наводила на подозрения. Но теперь вы здесь и сможете мне все объяснить.

Две светских дамы сидели друг напротив друга и разыгрывали каждая свою роль. У доньи Росауры была цель выяснить все детали этого странного дела, у доньи Хортензии — скрыть их.

— Итак, — начала Росаура, - могу ли я узнать, чем вызвана необходимость подобной операции? Сначала вы продали моему покойному супругу некое имущество, затем по истечении четырех лет просите его обратно. Это даже нельзя назвать куплей-продажей, ведь операция фиктивная, денег не платил ни мой муж, ни вы сейчас, как я понимаю.

— Да, это все так, — кивнула головой Хортензия и начала излагать историю, которую накануне выдумала специально для этого случая. — Эту скромную недвижимость завещал мне мой покойный муж. Но его сестры, женщины, способные на все, подкупили нотариуса. Их не устраивало то, как мой бедный супруг распорядился своим состоянием. Этот нотариус долгое время скрывал от меня истинное завещание, — Хортензия всплакнула, затем вытерла глаза платком и печальным голосом продолжала: — Бог покарает их, он видит все их прегрешения.

— Простите, донья Хортензия, — удивилась Росаура, — но ведь речь идет о чем-то достаточно незначительном. Неужели вся эта интрига была затеяна из-за такого скромного наследства?

— Это дело принципа, донья Росаура,— ответила Хортензия. — Я очень любила своего покойного супруга, и мне дорого все, что с ним связано. До самой незначительной мелочи.

— Я вас понимаю, дорогая, продолжайте, - история неутешной вдовы тронула ее черствое сердце.

— После того я обратилась за помощью к дону Карлосу. Один адвокат рекомендовал мне его, как человека чрезвычайно порядочного, серьезного, аккуратного в делах, и вот я решилась... 

— Скажите, — снова прервала ее донья Росаура, — и сестры вашего мужа по-прежнему претендуют на это наследство?

— Нет, теперь нет, — Хортензия слабо улыбнулась, — обе они вышли замуж за состоятельных господ и ни в чем не нуждаются... Донья Росаура, — проникновенным голосом сказала она, — мы с вами две несчастные женщины, потерявшие мужей. Две неутешные вдовы. Мы поймем друг друга.