Томаса развернула пакет и вынула три фотографии. На них была изображена ее Розита, которая держит в пуках три разноцветных мороженых и ревет.

— И это я? — Роза с недоверием рассматривала собственное изображение.

— Ты. Не узнаешь?

— Неужели я такая паинька?

— Ну, сейчас ты больше похожа на небольшого бойцового петушка, — засмеялся фотограф.

Роза засмеялась, а Томаса предложила молодому человеку зайти и выпить чашечку кофе.

— Сейчас что-нибудь соберу на стол, — засуетилась она и, подхватив корзину с неразвешанным бельем, поспешила в дом. — Розита, мыть руки! — крикнула она с порога.

Роза было заупрямилась, но вовремя вспомнила, что она теперь «сеньорита», и бодро зашагала к умывальнику.

Роза шла по улице и прижимала к груди фотографию. Она хотела показать ее Чусу и другим мальчишкам. То-то они удивятся, когда увидят, сколько у нее было мороженого. Она и так много раз рассказывала им про то, что видела на карнавале. Мальчишки готовы были слушать этот рассказ еще и еще, они совсем забыли про Чуса, да он и сам слушал Розу с восторгом. Правда, историю с фотографом они все же посчитали выдумкой. «Это она заливает», — таково было общее мнение.

И вот теперь Роза несет им доказательство. Мальчишек она нашла, как всегда, во дворе у Сесарии. Ни слова не говоря, Роза протянула им снимок. Мальчишки с Удивлением рассматривали его, передавая из рук в руки. Но мальчишек было много, а карточка одна... и скоро в руках одного осталась половинка с расстроенным личиком Розы, а у другого - руки, держащие мороженое. Роза выхватила обрывки из рук растерявшихся мальчишек и с ревом побежала домой.

— Ну что будем делать? — спросил у приятелей Чус. — Может быть, как-нибудь склеить?

Когда крестная пришла домой, она увидела, что Роза печально сидит за столом, подперев голову кулачком, а перед ней лежит фотография, разорванная на две половинки.

— Манина, они порвали ее! — пожаловалась крестной Роза. — Что же нам теперь делать?

— Не огорчайся так, — Томаса погладила девочку по голове. — У нас ведь осталось еще две, одна — моя, а другая — твоя.

В это время в дверь робко постучали.

— Кто там? — спросила Томаса.

На пороге показалась кудлатая голова Чуса. Роза с изумлением смотрела на мальчишку, не понимая, что привело его к ней в дом.

— Роза, — начал он, запинаясь. — Ты прости, пожалуйста... Мы ведь не хотели. Просто всем было интересно, ну и... — он замолчал, не зная, что еще сказать.

— Ладно, не расстраивайся так. — Роза быстро соскочила со стула и побежала играть с мальчишками, которые стали теперь ее лучшими друзьями.

А через несколько дней все в Вилья-Руин — так назывался квартал, где жила Роза, — узнали, что она не всегда бывает оборванкой и грязнулей и что она ходила на карнавал в Чапультепек. Потому что в соседнем довольно зажиточном районе в витрине одного из фотоателье была выставлена ее фотография. Маленькая девочка в длинном платье с белыми оборками держит в руках три мороженых и ревет, потому что не знает, с которого из них начать, чтобы самое вкусное осталось напоследок.


ГЛАВА 25


 Селия трудилась в поте лица, ей некогда было прерваться и задуматься. Она проворно таскала тазы, подоткнув юбку, вытирала пол и успевала менять салфетки и смачивать их ледяной водой. Дульсина же не знала, куда себя деть, а потому только еще больше нервничала и страдала из-за своей бездеятельности.

С той минуты, как испуганный Хаиме принес Кандиду в комнату и положил на кровать, Дульсина металась из угла в угол. Она пыталась давать распоряжения Селии, но та в ее советах не нуждалась.

Кандиде не становилось лучше. Жестокие приступы рвоты вдруг резко прекратились, девушка затихла, в ее щеках не было ни кровинки, губы потемнели. Только редкие хриплые стоны говорили о том, что она жива.

— Плохо дело, сеньорита Дульсина, - тревожно зала Селия. — Надо бы врача.

— Да, надо врача, — как эхо, повторила Дульсина.

Однако эта мысль ее встревожила. Как можно признаться какому-нибудь врачу, что старшая сеньорита Линарес... мертвецки пьяна. «Кажется, коротышка еще в доме», — подумала она. И тут же оборвала себя: «Нет, только не он! Как потом смотреть ему в глаза?»

— Подождем еще немного, ей должно стать лучше, — обернулась она к Селии, но увидела, что служанки уже нет в комнате.

Кандида застонала, тело ее дернулось и замерло. Холодный ужас пронзил сердце Дульсины.

— Кандида, что с тобой? Ты жива, Кандида?! — Слезы хлынули из глаз Дульсины, и она разрыдалась, упав на колени перед кроватью и вцепившись пальцами в одеяло.

Тихо скрипнула дверь, послышались быстрые шаги.

— Селия, немедленно уведите сеньориту Линарес и дайте ей настой, вы знаете, какой. — Распоряжения доктора Рамиреса звучали четко, как воинские команды.

Доктор склонился над безжизненным телом Кандиды, уверенно взял ее руку, нащупывая пульс.

— Я никуда не уйду! — воскликнула Дульсина. — Что с ней? Она... она жива?

— Ничего страшного,— резко ответил доктор.— Вы мне мешаете. Селия, разденьте сеньориту Кандиду, а я пока схожу за инструментами.

Перепуганная насмерть Дульсина даже не обиделась. Сейчас вся надежда была на доктора Рамиреса. Она забилась в уголок комнаты, притаившись в плетеном кресле, и молча наблюдала, как Селия пыталась стянуть с Кандиды плотно обтягивающее ее платье.

Вошел доктор. Понаблюдав за неудачными попытками служанки, он быстро достал ножницы и сделал надрез в самом центре декольте. Раздался треск рвущейся материи, погубленное платье лиловой тряпкой упало на пол.

— Снимите остальное, — скомандовал Селии доктор. — И поторапливайтесь. А вы, сеньорита Дульсина, помогите мне.

Дульсина послушно подошла к кровати, на ходу вытирая слезы, и держала руку Кандиды, пока доктор Рамирес умело накладывал жгут.

— Ой, ей, наверно, больно, — сказала Дульсина. — Вы не дадите ей обезболивающее?

Доктор Рамирес невесело усмехнулся.

— Обезболивающее? Она и так приняла его более чем достаточно.

Поднеся шприц к тоненькой вене, он сказал Дульсине:

— А вы отвернитесь, но руку продолжайте держать. И не дергайтесь в конце концов.

Дульсина хотела отвернуться, но не смогла, словно ее голова была налита чугуном. Она видела, как игла мгновенно попала в тоненькую голубую ниточку. Только выступившая капелька крови заставила ее зажмурить глаза.

Вскоре щеки Кандиды порозовели. Она лежала почти обнаженная и ровно дышала. Пощупав в очередной раз пульс, доктор Рамирес наконец прикрыл девушку одеялом, попросил Селию остаться рядом с ней и вышел.

Дульсина, почувствовав себя лишней, неуверенно вышла из комнаты. У нее пересохло горло, и она спустилась вниз, чтобы попить. В холле было темно, но в углу мерцал огонек сигареты. Дульсина направилась на огонек, и ее глаза различили ссутулившуюся фигуру доктора Роберто.

— Доктор, что с ней?

— Алкогольное отравление, — ответил доктор. — Почему вы сразу меня не позвали?

— Вы были нужны отцу, ему ведь тоже плохо, — нашлась Дульсина.

— С доном Леонардо все в порядке. Он просто испугался сегодня, потому что слишком поторопился быть здоровым. Но что произошло с Кандидой?

Дульсина рассказала ему все, что случилось. Она забыла о своем предубеждении и в эту минуту испытывала полное доверие к доктору.

— Скажите, доктор Рамирес, она... она могла умереть? — спросила Дульсина дрожащим голосом.

— Всякое могло быть, — уклончиво ответил доктор — Стало быть, вы не знаете, сколько и чего именно она выпила? Такие вещи — это не шутки. А вашим шутникам я бы с удовольствием голову оторвал.

— У вас ловкие руки, доктор, — попыталась сменить тему Дульсина.

Доктор устало усмехнулся:

— Патологоанатомы хорошо натренированы. — Потом он продолжил: — Идите отдыхать, сеньорита Линарес, а мне придется подежурить.

— Нет, пожалуйста, я сама хочу побыть около сестры.

— Если мне понадобится, я вас позову, — спокойно ответил доктор.— А сейчас ей нужен врач. Спокойной ночи, сеньорита.

Ложась в постель, Дульсина была уверена, что не уснет. Выговорившись доктору Рамиресу, она как бы отодвинула от себя злополучный вечер в ресторане. Она больше не вспоминала об Алехандро, который некогда стремительно ворвался в ее жизнь, а теперь уходил из ее жизни и памяти навсегда.

Но что она завтра скажет отцу? А вдруг история получит огласку? Беспокойство за Кандиду уже прошло. Раз доктор Рамирес рядом с ней, значит, все будет в порядке.

Утомленная бурными событиями этого дня, Дульсина только сейчас почувствовала смертельную усталость. Ноги гудели. Еще бы, в этой суматохе она совсем забыла переменить туфли. Веки девушки стали наливаться тяжестью, она медленно погружалась в сон, расставаясь со всеми заботами и тревогами. Она не слышала, как вошла Селия, постояла у кровати, а потом отправилась доложить доктору Рамиресу, что сеньорита Дульсина спит, и похоже, крепко.

Проснувшись утром, Дульсина поспешила к сестре. Войдя в зашторенную комнату, она увидела, что в кресле возле кровати кто-то спит. «Селия», — подумала Дульсина. Она на цыпочках подошла к постели, стараясь увидеть лицо Кандиды. В полумраке были видны только смутные очертания тела и слышно дыхание, похожее на легкие вздохи. За спиной послышался шорох.

— Сеньорита, уходите, пожалуйста, вам не надо здесь оставаться, — услышала Дульсина голос доктора Рамиреса.

— Я только взгляну на ее лицо, — шепотом сказала она.

Дульсина ощутила холодок руки доктора на своем локте, он аккуратно, но твердо повел ее к выходу. Когда они вышли в коридор, Дульсина увидела его воспаленные глаза и тревожные складки возле рта.