Но в Чапультепек надо было идти в платье. Это была еще одна жертва. К тому же мыльная вода все время попадала Розе в глаза и рот, да и Томаса слишком больно терла ее мочалкой, решив, видимо, отмыть девочку на совесть. Наконец, Розины мучения кончились. Томаса извлекла ее из таза и насухо вытерла полотенцем. Роза оделась и посмотрела на себя в зеркало. То, что она увидела, ей совершенно не понравилось. Ведь вместе с грязью смылись все следы ее подвигов. Однако Томаса не стала слушать крестницу, заявив, что во время карнавала никого не будут интересовать ее подвиги.

— Смотри только, до завтрашнего дня не измажься! — предупредила Розу Томаса.

— И погулять нельзя? — в отчаянии спросила Роза.

— Можно, но недолго. И смотри, чтобы мне завтра не пришлось мыть тебя снова.

Роза была сама не рада, что вышла на улицу. Все, даже взрослые, вдруг стали обращать на нее внимание. Больше всего она боялась встретить кого-нибудь из знакомых мальчишек. Ведь они просто засмеют ее, если увидят, какая она чистая. Поэтому Роза буквально застыла на месте, когда из-за поворота вдруг появился Чус собственной персоной. Увидев Розу, он тоже остолбенел:

— Да ты никак помылась?

— Да! — гордо ответила Роза, стараясь держаться как можно более независимо. — Мы с Маниной идем завтра на карнавал, разве ты не слышал об этом?

— Что-то такое припоминаю, — ответил мальчишка, стараясь показать, что это ему в высшей степени безразлично, хотя сам же не далее как сегодня утром упрашивал свою толстую мамочку отправиться туда же. — Но зачем ради этого мыться?

— Как это зачем? — Роза сделала возмущенное лицо, хотя сама не до конца это понимала. — Чтобы выглядеть приличной сеньоритой.

— Приличной? — хмыкнул Чус. — Скажешь тоже! Была и осталась оборванкой.

— Что ты сказал? — рассвирепела Роза. — А ну повтори! — Ей стало нестерпимо обидно, что мытье не помогло и она все равно выглядит, как и раньше.

— Оборванка! Оборванка! — Чус показал ей язык.

Этого Роза уже не могла снести и набросилась на Чуса с кулаками. Ее сосед, конечно, не был джентльменом, и ему и в голову не приходило, что бить девочек нехорошо. Завязалась драка, а поскольку улица в их квартале отнюдь не блистала чистотой, Роза быстро приобрела свой обычный вид. Наконец, она отпустила изрядно потрепанного Чуса.

— Ну, повтори еще раз, я оборванка?

— Да ладно тебе... Ну, не оборванка, — пробормотал Чус, хотя сейчас это было откровенной неправдой, потому что в этот момент у Розы действительно был вид оборванки.

...Томаса старательно отглаживала платье — одно из тех, что отдала ей добрая донья Фелипа. Это было очень красивое голубое платье с белыми воланами на длинной юбке. «Моя девочка будет выглядеть настоящей принцессой», — думала Томаса, любовно разглаживая каждую складочку. Внезапно дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникло лохматое существо, с ног до головы заляпанное грязью. Утюг едва не выпал из рук Томасы.

— Что это значит, хотела бы я знать? — спросила Томаса, когда к ней вернулся дар речи.

— Чус сказал, что я выгляжу, как оборванка. И я не вытерпела, вмазала ему.

— И полезла драться, — Томаса горестно всплеснула руками. — Ну что мне с тобой делать!

— Манина, ну скажи, что это неправда. Пожалуйста! — Роза была готова разрыдаться.

— Хорошо-хорошо. Это неправда, — грустно улыбаясь, сказала Томаса.— Только тебе придется теперь мыться еще раз. Иначе тебя уже совершенно точно назовут оборванкой.

— А если я помоюсь, то меня никто так не назовет? — с надеждой спросила Роза. — Даже Чус?

— Конечно. Даже Чус, — подтвердила Томаса.

— А он все-таки отказался от своих слов. — Роза гордо вскинула голову.

— И что же из тебя вырастет... — качала головой Томаса, смотря на свою крестницу. — Такая ты дикая... и гордая. — Она вздохнула. — Ну что ж, пойдем мыться.

Роза повернулась на бок и открыла глаза. Прямо перед ней висело платье. Такое хорошенькое, с белыми оборками. Многие девочки могли бы только мечтать о таком. Роза хотела сразу же надеть его, но вспомнила, что вчера вечером Томаса строго-настрого велела ей сначала умыться и почистить зубы. Роза спрыгнула на пол и нехотя подошла к умывальнику. Она намочила руки и брызнула себе на лицо. 

— Это по-твоему называется «умываться»? — раздался сзади голос Томасы. — Ну-ка, я тебе помогу.

Томаса как следует умыла девочку, помогла ей почистить зубы, а затем стала облачать ее в новое платье. После этого крестная достала из шкатулки две яркие ленточки.

— Это еще зачем? — с тоской в голосе спросила Роза.

— Разве ты не хочешь быть на карнавале самой красивой? Давай я завяжу тебе бантики.

— Ой, Манина, только не это! Пожалуйста! — взмолилась Роза.

— Ладно, так и быть, — сказала Томаса и положила ленточки обратно.

Роза крепко держала крестную за руку. От восхищения она не могла произнести ни слова. Карнавал поразил ее своим блеском и великолепием. Вокруг ходили люди в самых удивительных нарядах. Громко играла музыка, все пели, плясали, веселились. Слышались народные мексиканские песни под гитару. Повсюду горели разноцветные огни, которые окрашивали струи фонтанов во все цвета радуги.

Вокруг было так шумно, красиво, пышно, что Роза не могла опомниться от счастья. А как поразила ее лавка, где продавались игрушки. Чего там только не было — куклы, мягкие игрушки, машинки, но больше всего Розу заинтересовал футбольный мяч. Она долго уговаривала Томасу купить его, но мяч был слишком дорогим и бедной прачке был явно не по карману.

Но крестная обещала покатать Розиту на карусели и обязательно купить мороженого. Они медленно продвигались по главной аллее к центральной площади, где происходило главное веселье — там собрались люди в карнавальных костюмах. Роза заметила, что многие люди едят что-то из вафельных трубочек. Она спросила у Томасы, что это.

— Это же мороженое, — ответила Томаса.

Они подошли к прилавку, где торговали мороженым.

— Ну, выбирай, — сказала крестная. — Какое тебе — земляничное, малиновое, шоколадное или фисташковое?

— А можно только одно? — спросила Роза.

— Выбирай три, ведь у нас с тобой сегодня праздник.

— Вот это, это и это. — Девочка указала на розовое, фиолетовое и зеленое. 

Мороженщица достала три вафельных стаканчика и положила в каждый из них по шарику. Томаса расплатилась, и они пошли дальше. Роза шла и никак не могла решить, с которого же ей начать — все три шарика были такие красивые и, наверное, очень вкусные. Она вдруг остановилась и горько заплакала.

Эту сцену наблюдал фотограф, который стоял неподалеку. Сцена позабавила его.

— Почему вы плачете, милая сеньорита? — спросил он, подходя ближе.

— Я... — Роза даже опешила от такого обращения. — Не знаю, с какого мороженого начать. Хочется ведь напоследок оставить самое вкусное.

— Не огорчайтесь, — улыбнулся фотограф. — Давайте я сделаю вам снимок на память.

Роза только кивнула сквозь слезы. Фотограф отошел на несколько шагов, навел на Розу объектив и щелкнул затвором.

Только сейчас Томаса поняла, в чем дело.

— Но у нас нет денег на фотографию, как тебе не стыдно, Розита! — стала она отчитывать крестницу.

— Не беспокойтесь, сеньора,— улыбнулся фотограф. — Мне так понравилась ваша девочка, что фотографию ей я сделаю бесплатно.

— Вы так добры, сеньор,— Томаса даже прослезилась. — Может быть, я заплачу хотя бы часть суммы.

— Нет-нет, ни в коем случае!— возразил молодой фотограф. - Я тоже вырос в бедности и прекрасно помню, что значила для меня моя первая фотография. Тогда-то я и стал мечтать о том, что когда-нибудь стану профессиональным фотографом. И, как видите, добился этого Мне приятно сделать вам небольшой подарок.

— Я вам очень благодарна, — Томаса прижала руку к сердцу. — Дай Бог вам счастья.

— Только запишите, пожалуйста, свой адрес. — Фотограф подошел к мольберту, на котором были выставлены образцы его работ, достал оттуда блокнот и приготовился записывать.

Томаса продиктовала ему свой адрес и только тут заметила, что Роза доедает второе мороженое, а третье тем временем растаяло и тонкой струйкой стекает ей на платье.

— Что же ты делаешь, Розита! — воскликнула Томаса.

— Ой, крестная, это так здорово быть с ног до головы вымазанной самым вкусным на свете мороженым! — засмеялась Роза.

Томаса в отчаянии развела руками, а молодой фотограф весело подмигнул Розе. Крестная тепло попрощалась с молодым человеком и потащила Розиту к фонтану — мыться.

— Жалко,— говорила Роза, когда Томаса отмывала следы мороженого с ее платья. — Как же я теперь докажу мальчишкам, что я тоже ела мороженое?

Томаса развешивала выстиранное белье на веревку. С того дня, когда они с Розитой ходили в Чапультепек, прошла почти неделя. Теперь Томасе приходилось работать больше обычного, чтобы покрыть расходы. Ведь во время карнавала Роза не только вдоволь наелась мороженого, она еще каталась на качелях и каруселях, а под конец Томаса купила ей маленькое индейское колечко. Если бы Роза только знала, что даже такие скромные радости бедняков были недоступны когда-то ее несчастной матери.

Томаса не развесила и половины того, что принесла с собой в корзине, когда к ней подошел приятный молодой человек.

— Здравствуйте, сеньора, — поздоровался он с прачкой.

Томаса обернулась и узнала фотографа из парка Чапультепек.

— Я принес фотографии, — сказал он, протягивая пакет. — И немного гостинцев для девочки.

В этот момент из домика собственной персоной показалась Роза.

— Добрый день, сеньорита, — улыбнулся ей фото-

— Добрый день, — ответила Роза. — А ты принес фотографии, как обещал?

— Конечно. Я же за этим и пришел.