Их же с Луисой знакомые на этом фоне выглядели еще более безликими и бесцветными. Сам Леонардо в их обществе переставал быть самим собой, он был одновременно в высшей степени приличным и... никаким. Он вполне «отшлифовался» — с его губ соскальзывали лишь самые общие замечания, в ответ на которые он получал также ничего не значащие фразы.

Постепенно его собственные, отдельные от мира Луисы знакомые, круг которых медленно, но неизменно расширялся, приобретали для Леонардо все большее значение. И наконец в этом мире, далеком от мира его супруги, он встретил женщину, к которой мог прийти со своими тревогами и усталостью, которая дарила ему веру в себя и надежду на счастье. Леонардо почувствовал, как уже при одной мысли о ней к сердцу подступила огромная радость.

Он провел ладонью по лицу и усилием воли отогнал от себя мысли об Аугусте.

В то время, когда донья Луиса размышляла, как бы не допустить, чтобы визит к Мораймо сорвался, а Леонардо пытался понять, почему не удался его брак с Луисой, между их дочерьми, одиннадцатилетней Кандидой и десятилетней Дульсиной, происходила очередная ссора.

Силы соперниц были неравны. Старшей, как правило, приходилось отступать: ей не хватало ни воли, ни веры в себя, а главное, недоставало желания во что бы то ни стало поставить на своем, которое отличало ее младшую сестру.

Только что мать велела им погулять в саду. Кандида сразу со всех ног побежала по дорожке, как будто боялась, что ее догонят. Но далеко уйти ей не удалось. Очень скоро ее настигла и схватила за руку Дульсина.

— Канди, куда это ты понеслась?

— К маленькому пруду.

— И опять будешь целый час таращиться на рыбок? А мне что делать?

— Делай что хочешь, я тебе не мешаю.

— Я не собираюсь играть одна. Мне это неинтересно.

— А мне неинтересно играть с тобой. Ты все время командуешь.

— Так было и так будет. Разве ты не слышала, как донья Росаура Монтеро сказала про меня, что я прирожденный лидер?

— А я пошла к рыбкам.

Кандида увернулась и побежала прочь, но через некоторое время ее задержала та же твердая рука.

— Нечего тебе делать у пруда, — заговорила Дульсина. — Помнишь, как у тебя слетела в воду шляпка и пришлось звать садовника Себастьяна, чтобы он ее выловил?

— Так ведь это ты ее сбила, вредина!

— Но если бы ты не крутилась у пруда, шляпка упала бы на траву, а не в воду, и не вымокла бы. И вообще, если б ты мне не перечила, я бы не притронулась к твоей шляпке.

Спорить с Дульсиной было бессмысленно. Послушать ее, так выходит, что во всем виновата не вредность самой Дульсины, а ее, Канди, упрямство.

— А во что ты хочешь играть? — начала Кандида понемногу сдаваться.

— Пойдем в беседку, поиграем в кукольные дома, будем ходить друг к другу в гости, — не задумываясь, ответила Дульсина.

— А какие куклы будут моими дочками?

— Возьмешь Розину и Пепиту. Можешь еще Клару.

— Ну вот, — возмутилась Канди, — самых драных опять мне!

— Вовсе Клара не драная.

— Зато лысая, у нее волосы отваливаются.

— Подумаешь, — не растерялась Дульсина, — прижмешь волосы шляпкой.

— А спать ее тоже в шляпке укладывать? — вознегодовала Кандида. — И вообще, почему всегда все самое хорошее тебе? Фарфоровый сервиз опять будет для твоих дочек?

— Канди, ты ужасно завистливая!

— Потому что ты все цапаешь себе! Я лучше пойду к рыбкам!

— Нет, ты пойдешь в беседку!

— Нет, к пруду. Пусти!

— А мама не любит, чтобы мы играли врозь, — заявила Дульсина.

— Ну и что, я скажу маме, что ты опять командуешь, и она разрешит мне играть одной.

С этими словами Канди помчалась к пруду, а Дульсина прямиком к матери.

— Мама, — с порога начала она, — Канди не хочет со мной играть.

Донья Луиса нахмурилась.

— Дульсина, я же не побегу сейчас в сад улаживать ваши споры. Веди себя так, чтобы ей захотелось с тобой играть.

Дульсина поняла, что начать надо с другого конца.

— Но она побежала к маленькому пруду. А ты помнишь, когда в прошлый раз туда упала ее шляпка, ты запретила ей там гулять.

— Что-то я такого не помню.

— Мамочка, ты же запретила ей наклоняться к воде, а она все равно это делает. Спроси Себастьяна. А когда я беспокоюсь о ней, она говорит, что я командую.

Донья Луиса вздохнула.

— Так чего же ты хочешь от меня, Дульсина?

— Мамочка, ведь тебе было бы приятнее, если б мы вдвоем играли в беседке, правда? Ты ведь ничего не имеешь против?

— Почему же я буду против? Беседка отдана вам. А сейчас не теряй времени и отправляйся в сад.

Довольная Дульсина понеслась к пруду.

— Живей поднимайся, — скомандовала она сестре, — мама велела нам идти в беседку. Она недовольна, что ты крутишься у пруда. Не веришь — спроси у Себастьяна.

В доме Линаресов распоряжения доньи Луисы были законом, а хитрая Дульсина всегда умудрялась добиться распоряжений, выгодных ей. Канди лениво поплелась к беседке, но вдруг припустила бегом. Дульсина помчалась за ней.

Предстоял новый этап борьбы за лучших кукол, и уже заранее было ясно, за кем останется поле боя.

...Рождение одной за другой двух дочерей, Кандиды и Дульсины, лишь ненадолго сблизило Леонардо Линареса с женой. Пока дочери были маленькими, Леонардо, как всякий мужчина, доверил их воспитание жене. Ему, правда, хотелось, чтобы жена проводила с малютками больше времени, чаще брала их на руки, но он не мог не признать, что уход за Канди и Дульсиной был организован безупречно. Детская была просторная и прехорошенькая, няни прекрасно обученные, и Луиса охотно демонстрировала все это совершенство близким приятельницам.

Когда девочки стали постарше, их ненадолго приводили в гостиную, разряженных и причесанных. Хотя Леонардо был без ума от дочек, его обижало, что их используют как хорошеньких куколок, чтобы вызвать умиление гостей.

Он считал, что семье с маленькими детьми не стоит увлекаться приемом гостей, тогда не будет надобности все время держать девочек в детской, и родители могли бы больше времени проводить с детьми, играть, возиться с ними. Но донью Луису возня с детьми совсем не привлекала.

Она объявила Леонардо, что не намерена менять образ жизни из-за рождения детей, и дала ему понять, что его идеал семейного счастья кажется ей мещанским, пригодным разве лишь для мелких буржуа. Каждому сословию свое: простонародью — драки и перебранки, громкие вопли детей, которых шумно ласкают и шумно наказывают; для среднего сословия — семейная идиллия, когда супружеская пара полностью погружена в заботы о своих чадах; а у людей высшего круга — размеренная светская жизнь, не мешая которой растут красивые, здоровые и воспитанные дети на попечении прекрасно подготовленных нянь и гувернанток.

Сейчас Леонардо корил себя за то, что так быстро отступился от своих прав на участие в воспитании дочерей. Он был недоволен результатами их воспитания хотя бы уже потому, что девочки стали вести себя несвободно. Они научились догадываться, каких слов от них ждут, и произносили именно эти слова, теперь уже сознательно стараясь вызвать умиление взрослых.

Не нравились отцу и отношения сестер между собой. Когда он однажды заговорил об этом с женой, Луиса была очень удивлена:

— Послушать тебя, Леонардо, так у нас не дочки, а какие-то чудовища: Дульсина — тиранка, а Кандида — совершенно безвольная личность.

— Я не говорил этого да и не мог сказать про детей, которые еще так малы и которых к тому же я очень люблю. Я просто хотел указать тебе, какая опасность кроется в том, что Дульсина так часто диктует свою волю Канди. Между девочками нет настоящей нежности, все время идет какое-то состязание по пустякам. По-твоему, хорошо, что они так часто жалуются друг на друга?

— Разумеется, я не вижу в этом ничего хорошего. Это меня так утомляет. Я уже сказала им обеим, чтобы они не приставали ко мне с пустяками, объяснила, что жаловаться постоянно на родную сестру просто неприлично.

— Не думаю, что этим ты разрешила проблему их взаимоотношений, — вздохнул Леонардо.

— Уверена, что эту проблему они разрешат самостоятельно, — заявила Луиса. — А мне будет разумнее сосредоточиться на проблеме их воспитания. Мне кажется, Леонардо, что неплохо начать обучать их теннису.

— Ничего не имею против, - ответил ее супруг.

На этом попытки Леонардо вмешаться в процесс воспитания дочек и закончились. Его остановила тайная мысль: «А разве между отцом и матерью Дульсины и Канди существует дружба?»


ГЛАВА 3


В доме Монтеро де ла Рива ужинали всегда всей семьей. Таков был обычай, заведенный еще дедом нынешнего главы этого почтенного семейства. Никто из домашних не смел сесть к столу до тех пор, пока дон Карлос не вернется домой, и точно так же никто не смел задерживаться в своей комнате, когда остальные уже собирались приступить к трапезе.

Тем не менее в тот вечер в столовой дона Карлоса встретили только жена и приглашенная ею сеньора Алисия Алонсо. Дочь к ужину не спустилась.

— Мое почтение, донья Алисия. Добрый вечер, Росаура, — приветствовал дон Карлос женщин, а затем недоуменно спросил: — А где же Паулетта?

— Извини, дорогой, — ответила жена. — Она опять весь день проплакала у себя. Мне стоило большого труда ее успокоить.

— Что же на этот раз? — Дон Карлос был крайне недоволен отсутствием дочери, но в присутствии гостьи старался сдержать гнев.

— Гулянье в парке Чапультепек, — поджав губы, ответила донья Росаура.

— Что, она хотела пойти на этот карнавал? Надеюсь, ты ей объяснила, что она не дочь какого-то мусорщика из Вилья-Руин. Или она забыла, что ее отец... — Дон Карлос хотел было повысить голос, но жена остановила его: