– Прошу прощения за то, что осмелился снова побеспокоить вашу светлость, – ответил мистер Мэтьюс, – но прибыла вдовствующая графиня Гластонбери. Думаю, вы пожелаете видеть ее светлость.

– Разумеется! – стремительно вскочил из-за стола герцог. – Но я не знал, что бабушка приезжает в Лондон.

Оставив на столе недописанное письмо, он прошел из библиотеки в гостиную, где его дожидалась бабушка по материнской линии.

Даже в свои восемьдесят вдовствующая графиня держала спину прямой, а при взгляде на ее лицо нельзя было не догадаться, что в юности она была ослепительно красива.

Волосы графини были белыми как снег, лицо покрылось морщинами, но его черты, тем не менее, были мягкими и приятными.

Увидев герцога, графиня радостно раскинула руки.

– Бабушка! – воскликнул герцог. – А я не знал, что вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы приехать в Лондон! Почему вы не сообщили мне об этом заранее?

– Я не собиралась в город, все вышло совершенно неожиданно, – ответила вдовствующая графиня. – Пришло письмо от королевы, она предложила мне погостить в Виндзоре во время Аскотских скачек. Разумеется, я не могла отказаться от такого приглашения.

Герцог поцеловал бабушку в щеку и, удерживая ее руку в своих ладонях, присел рядом.

Затем он лукаво посмотрел на графиню и сказал:

– Нескладно придумано, моя родная! Мне думается, что на самом деле вы приехали в Лондон только для того, чтобы взглянуть на мою будущую жену. Угадал?

– Ну что же, действительно угадал, – покачала головой графиня. – Знаешь, никак не могу поверить в то, что какой-то юной девочке удалось поймать нашего казанову. Человека, который столько лет удачно обходил все крючки, наживки и сети!

– Этот крючок я заглотил по собственной воле.

– А вот это совсем уже невероятно! – воскликнула вдовствующая графиня.

– Если бы вы знали, бабушка, как я рад видеть вас! Вы, разумеется, остановитесь у меня?

– Само собой, – ответила графиня. – Во всем Лондоне я не знаю другого такого же уютного дома, с внимательной прислугой и просторными залами.

– Я глубоко польщен.

Вдовствующая графиня посмотрела на внука. Несмотря на возраст, взгляд ее оставался острым и проницательным.

– Скажи, это правда, что ты совершенно потерял голову из-за любви? – спросила она.

Герцог улыбнулся в ответ.

– Погодите немного, бабушка. Вот увидите Клеодель – сами все поймете.

– Не уверена, – сказала вдовствующая графиня. – Кроме того, мне, как и всем другим женщинам, которых ты любил, будет очень жаль потерять неуловимого пирата, всегда получавшего свою добычу и умевшего вовремя ускользнуть.

Герцог рассмеялся во весь голос.

– Бабушка, вы просто прелесть! – воскликнул он. – Никто на свете не умеет говорить так цветисто и красиво, как вы! Но ваш пират действительно спускает свой флаг, сдается в плен и направляется в порт под названием «Семейная жизнь».

– Вздор! – перебила его графиня. – Неужели пират в самом деле сумел найти ту единственную, что заменит ему всех женщин мира? Не верю!

– Да. Это будет Клеодель, – сказал герцог.

Ответить внуку вдовствующая графиня не успела – появились слуги и принялись разливать господам чай.

Когда же бабушка с внуком пересели к столику с чайным сервизом, герцог переменил тему. Он говорил о подарках к свадьбе, которые они с Клеодель успели получить, и о том, где они собираются побывать во время медового месяца.

Бабушка внимательно слушала его и, как и Гарри, думала о том, насколько странной кажется эта история. Почему после стольких роскошных, очаровательных, утонченных женщин он как мальчишка влюбился в какую-то недотрогу, которой нечего предложить ему, кроме своей юности?

«Будь он постарше, – размышляла графиня, – я могла бы сказать о нем «седина в бороду, бес в ребро», но он еще слишком молод. Правда, если не сравнивать его по возрасту с девочкой, на которой он собрался жениться».

И все же графиня старалась убедить себя, что это все ерунда, лишь бы он был счастлив.

Она всегда любила его больше всех остальных своих внуков. Озорство, которым он отличался, наверное, еще с колыбели, забавляло ее и даже вдохновляло – выросшей в период Регентства графине нынешняя, Викторианская эпоха казалась слишком чопорной, «застегнутой на все пуговицы».

Когда герцога критиковали, она всегда думала о том, что во времена Георга IV он наверняка чувствовал бы себя как рыба в воде, и потому легко прощала ему и озорство, и склонность к авантюрным выходкам. Наверное, герцог, как и она сама, находил нынешнюю эпоху не просто чопорной, но и ханжеской.

Ее другой внук как-то сказал, что возмущен образом жизни своего кузена и его бесчисленными романами, но графиня не поддержала родственника, лишь окинула его с головы до ног пристальным взглядом и презрительно ответила:

– Ты просто завидуешь! Если бы у тебя были внешность и характер кузена, ты вел бы себя точно так же. Но у тебя просто кишка тонка. Так что закрой рот и знай свое место.

Поскольку герцогу хотелось очень о многом поведать своей бабушке, он проговорил с ней несколько часов. Затем графиня направилась в свою комнату, а герцог помчался к себе, чтобы спешно переодеться.

Сегодня его ждали к обеду в особняке Мальборо. Уже спускаясь по лестнице к выходу, герцог вспомнил о незаконченном письме к Клеодель.

Оно осталось в библиотеке с букетом ландышей, который он собирался отослать вместе с письмом.

Герцог забежал в библиотеку, быстро дописал несколько строк и положил письмо в конверт.

Затем схватил благоухающий букет, и тут ему в голову пришла озорная мысль. Герцог улыбнулся и покачал головой, удивляясь тому, как это он не додумался до этого раньше.

* * *

Держа в руках букет ландышей, герцог сел в карету и отправился к особняку Мальборо, думая о Клеодель, которую не видел со вчерашнего дня.

Вчера они ненадолго встретились в парке, затем вместе были на балу, но в обоих случаях ему так и не представилась возможность поцеловать ее.

Герцог тосковал по Клеодель, причем так сильно, что это поражало его самого.

Он перецеловал за свою жизнь немало женщин и прекрасно знал, что все поцелуи в принципе похожи друг на друга, но Клеодель… о, это был совсем, совсем иной случай.

Она никогда не позволяла ему поцеловать себя по-настоящему – наверное, потому, что была еще слишком юной, непорочной и неопытной. Потому, что она еще не пробудилась для любви, слегка побаивалась ее, и этот трепетный страх был барьером, разделявшим их.

Ах, герцогу не терпелось сломать этот барьер! Он постоянно думал о том, каким восхитительным будет тот миг, когда он сумеет пробудить в Клеодель женщину.

– Я хочу ее! Господи, как же я хочу ее! – бормотал он себе под нос, пока карета везла его к особняку Мальборо.

Выйдя из кареты, он сказал кучеру:

– Я оставил в карете цветы и письмо, не трогай их. И вернись за мной в три часа, понятно?

– Будет сделано, ваша светлость.

В особняке герцог встретил принца Уэльского, нескольких своих друзей и цветник из хорошеньких женщин, за многими из которых в прошлом ухаживал – впрочем, быстро теряя к ним интерес.

Как всегда, прием в особняке Мальборо был великолепен, гости блистали не только своими бриллиантами, но и остроумием.

За столом герцог оказался рядом с одной из своих бывших любовниц, и она тут же задала ему вопрос:

– Это правда, Ворон, что ты решил перемениться и из черного стал беленьким, как ангел?

– Ты очень удивишься, если я отвечу «да»? – ответил герцог.

– Я слышала, что леопарды никогда не меняют свою окраску.

– Я Ворон, а не леопард, – улыбнулся герцог. – Ты что-то напутала.

– Фи, Ворон! Представляешь, каким ты станешь скучным для всех нас, если вместо прежних безумств начнешь распевать псалмы, подбирать бездомных собак и заботиться о беспризорных детях?

Герцог улыбнулся, а затем ответил:

– Между прочим, раньше меня упрекали именно за то, что я о них не забочусь.

– Ничего удивительного, – заметила Кити. – И это было вполне в твоем духе.

– Ну, зачем же ты так? – возразил герцог. – Насколько мне известно, на моей совести нет брошенных детей.

– Печально все это, – вздохнула Кити. – Послушай, Ворон, поделись секретом. Скажи, что такого ты нашел в своей невесте, чего не увидел ни в одной из женщин, которых любил раньше?

– Клеодель – лучшая девушка из всех, кого я встречал. Ты удовлетворена?

– Трудно быть удовлетворенной, зная о том, что другая женщина сумела добиться того, что не удалось тебе, – недовольно буркнула Кити.

В том же духе они переговаривались до окончания обеда. За ним должны были последовать карточные игры, но на приеме присутствовала принцесса, а она их терпеть не могла. Поэтому вскоре после полуночи гости начали понемногу разъезжаться.

– Ты рассчитываешь выиграть в этом году Золотой кубок Аскота, Ворон? – спросил принц, когда они прощались.

– Очень надеюсь на это, сэр.

– Проклятье! В таком случае, похоже, у моих лошадей действительно нет шансов, – огорчился принц.

– Вы сами знаете, как это непредсказуемо. Возможно, вам повезет, сэр.

– Ну, твоя-то удача тебя еще никогда не подводила, так что не пытайся меня утешить.

Затем принц Уэльский, который всегда хорошо относился к герцогу, подхватил его под руку и вместе с ним пошел к двери, болтая без умолку.

– Когда ты женишься, Ворон, я не хочу потерять тебя, поэтому давай-ка приезжай вместе со своей женой ко мне в Сэндингхем – устроим охоту на зайцев.

– Сочту за честь, сэр.

– И прихвати самый большой мешок для дичи, с твоей-то удачей! – добавил принц.

– Не волнуйтесь, сэр, я постараюсь не разорить вас, – застенчиво опустил глаза герцог.

И они оба рассмеялись.

Выйдя из особняка Мальборо, герцог приказал кучеру отвезти его на Грин-стрит.

Когда карета остановилась, Ворон выбрался наружу, держа в руках письмо к Клеодель и букет ландышей.