– По мере того, как великая княжна подрастала, она все сильнее начинала выделяться среди привыкших к роскоши петербургских придворных. Когда Наталье исполнилось двадцать, было решено выдать ее замуж за человека, выбранного без ее согласия. Вы знаете, ваша милость, что такое принято в высшем свете сплошь и рядом.

– Разумеется, – согласился герцог.

– Сама же княжна ужасалась страданиям крепостных и бедняков Санкт-Петербурга, терпеть не могла человека, выбранного ей в мужья, и потому решила отречься от мира и уйти в монастырь.

Герцог напряженно слушал не перебивая, а священник между тем продолжал:

– Зная, что никто не станет ее слушать, пока она остается при дворе, великая княжна бежала из столицы и, прежде чем кто-нибудь успел остановить ее, добралась до Одессы, где у отца Натальи был дворец, в котором он никогда не жил. С годами дворец обветшал и пришел в беспорядок.

Когда княжна приехала сюда, она была такой юной, такой красивой, что я счел своим долгом сказать ей, что считаю ошибкой ее желание отречься от мира. Я призвал Наталью еще раз хорошенько подумать, прежде чем принять окончательное решение.

Священник улыбнулся Анне.

– Как ты, наверное, помнишь, дочь моя, твоя мать была женщиной непреклонной, и она заявила мне, что все уже решила. Я думаю, больше всего она опасалась того, что, если не поспешит, царь вернет ее назад в Санкт-Петербург.

– А правил в то время император Николай Павлович, – заметил герцог.

– Совершенно верно, ваша милость, правил тогда Николай – он был царем жестким и властным.

Произнося эти слова, отец Алексей осенил себя крестным знамением и продолжил:

– Царь послал в Одессу агентов тайной полиции, но к тому времени, когда они приехали, княжна уже дала обет в маленькой общине работающих монахинь, и мне удалось отправить агентов восвояси, объяснив, что великая княжна принадлежит отныне Богу и даже сам царь не властен над нею. Правда, слова мои, да простит меня Господь, были не вполне верны. Принимая великую княжну в монахини, я сделал для нее исключение, оговорив, что она при желании в любой момент может отказаться от данного ею обета и возвратиться в мир.

– Но царь, конечно, об этом не знал?

– Об этом никто не знал, кроме меня, – ответил священник. – Ну, и княжны, разумеется.

Он ненадолго замолчал, погрузившись мыслями в прошлое.

Затем отец Алексей вновь заговорил:

– Через несколько лет небольшая община монахинь перебралась из своего неудобного и не приспособленного для зимних холодов монастырского дома во дворец. Это произошло после того, как скончался отец великой княжны и дворец перешел к ней по завещанию.

– Таким образом, дворец превратился в монастырь? – спросил герцог.

– Совершенно верно, – подтвердил священник. – И так было намного удобнее и для монахинь, и для меня. Кроме того, после переезда у нас появилась возможность открыть больницу, под нее мы отвели целое крыло дворца.

– Те монахини были еще и сестрами милосердия?

– Да, причем все без исключения. Замечу, что это были единственные сестры милосердия на всю южную Россию. Доктора были очень рады помощи наших монахинь, можете мне поверить.

Герцог знал, что сестер милосердия действительно очень мало и в мирное, и в военное время. Он служил в армии и своими глазами видел, насколько слабо обучены военные доктора и невежественны санитары-медбратья. В результате солдаты чаще умирали не от рук своих врагов, а от плохого ухода и недостатка внимания.

– Жизнь в монастыре текла спокойно и размеренно, – продолжил священник, – до тех пор, пока в Одессу не прибыл в 1865 году сэр Реджинальд Шеридан.

– Папа… – выдохнула Анна.

– Да, твой отец, – подтвердил священник. – Он был страстным путешественником, несколько раз обогнул весь земной шар, но эти поездки, постоянно державшие сэра Реджинальда в напряжении, подорвали его здоровье, и он решил провести остаток жизни в благоприятном для него климате, намереваясь написать книгу о своих приключениях. Поэтому сэр Реджинальд купил себе дом в пригороде Одессы.

– Мне кажется, я знаю этого автора, – протянул герцог.

– У меня есть экземпляры трех книг, которые он написал, – сказал священник, – я подарю их вашей светлости.

– Благодарю вас, святой отец.

– Сэр Реджинальд оказался не просто известным, но и очень интересным человеком, – продолжил отец Алексей, – и могу с гордостью сказать, что мне выпала честь быть его другом. Но во время второй зимы в Одессе сэр Реджинальд серьезно заболел.

Герцог подумал, что с легкостью может заранее предсказать конец этой истории.

– Сэр Реджинальд расхворался настолько, что все решили, будто он умирает, – продолжал священник. – Великая княжна убедила его перебраться в монастырь, или дворец, называйте его, как вам нравится, где сэру Реджинальду выделили отдельную тихую палату с выходившими в сад и на море окнами. В этой комнате, как мы полагали, он должен был испустить последний вздох.

– Но он выжил! – с восторгом воскликнула Анна.

– Да, выжил, причем исключительно благодаря твоей матери, – подтвердил священник, – и пока великая княжна ухаживала за сэром Реджинальдом, они полюбили друг друга.

Он покачал головой так, как если бы речь шла о чем-то совершенно очевидном, а затем продолжил:

– Вместе они нашли то счастье, которое может быть послано только Богом, и спросили у меня, что им делать дальше.

– И что же вы им ответили? – поинтересовался герцог.

– Обвенчал их, – простодушно ответил отец Алексей. – Разумеется, это был тайный брак, потому что узнай об этом царь… Нет, император Александр II был, конечно, не таким жестоким, как его отец, но все равно он не позволил бы великой княжне Наталье выйти замуж даже за такого известного и высокородного человека, как сэр Реджинальд.

– Это я могу понять, – заметил герцог.

Священник вздохнул и заговорил дальше:

– Мне кажется, я никогда еще не видел такую счастливую молодую пару. Хранить брак в тайне им было довольно просто, поскольку сэр Реджинальд все еще считался слишком больным, чтобы возвращаться в городской дом, а ваша матушка стала к тому времени настоятельницей монастыря. Таким образом, они могли безо всяких опасений оставаться наедине друг с другом.

– Теперь я понимаю, – очень тихо сказала Анна, – почему они были так счастливы. Понять этого раньше я не могла.

Она посмотрела на герцога, и он понял, что в этот миг Анна вспоминает о восторге и упоении, пережитых ими прошлой ночью в маленькой хижине.

Герцог улыбнулся в ответ, а затем заставил себя сосредоточиться и слушать дальнейший рассказ священника.

– Твои отец и мать были на седьмом небе от счастья, – сказал отец Алексей, – а затем, спустя несколько лет, ее светлость великая княжна Наталья обнаружила, что беременна.

– Сколько лет ей тогда было? – спросил герцог.

– Почти сорок, – ответил священник. – Ни она, ни сэр Реджинальд не ожидали, что такое может случиться.

– И что она сделала?

– Скрыть беременность не составило для ее светлости особого труда – она носила белые, свободного покроя платья, которые скрывали ее фигуру.

Священник ненадолго замолчал, словно заранее приготовившись к тому, что сейчас вместо его монолога между ними тремя начнется долгая дискуссия.

– А что сделали вы? – нетерпеливо спросил герцог.

– Мы объявили о том, будто врач сэра Реджинальда порекомендовал ему отправиться на лечение в Константинополь. Разумеется, тяжелобольного нельзя было отпускать одного, поэтому его отправились сопровождать матушка настоятельница и ее служанка, очень преданная великой княжне пожилая женщина.

– Таким образом, Анна родилась в Константинополе, – сказал герцог.

– Хотелось бы мне помнить это, – вздохнула Анна.

– Ты родилась в Константинополе, – подтвердил священник, – а спустя три недели сэр Реджинальд и ее светлость великая княжна возвратились вместе с тобой в Одессу.

– Как вы объяснили в монастыре то, что настоятельница и выздоравливающий возвратились с ребенком?

– Грешен, для того чтобы объяснить появление Анны, нам пришлось солгать, в чем я позднее очень долго каялся, – ответил священник.

– Так что же вы сказали?

– Сэр Реджинальд объявил о том, что встретил в Константинополе свою дальнюю родственницу, которая только что родила. Якобы недавно она овдовела, и у нее не было денег даже на то, чтобы возвратиться перед родами домой. К несчастью, эта женщина умерла родами, но ее ребенок выжил.

– Весьма остроумно.

– Чтобы история выглядела еще убедительнее, – продолжил священник, – сэр Реджинальд объявил о том, что удочерил сироту, а когда Анна начала говорить, она всегда называла его папой.

– Я любила папу, – сказала Анна. – И хотя никто не говорил мне о том, что папа при смерти, я почувствовала это еще до того, как узнала о деньгах, которые он оставил мне в наследство.

– Как ты это почувствовала? – спросил герцог.

– Сложно объяснить, – ответила Анна. – Я внезапно ощутила острое чувство утраты, это случилось, когда я молилась в часовне. Тогда же мне показалось, что папа стоит рядом со мной. Ощущение было реальным как наяву, и я поняла, что он больше не в Одессе, а в ином мире, откуда и пришел ко мне.

– То, что он явился тебе, – это благословение свыше, – сказал священник. – Я знаю, это случилось потому, что мысленно он всегда был с тобой, дитя мое, и после смерти оказался настолько близко к тебе, насколько ему было позволено.

– Я одного не могу понять, – сказал герцог. – Почему сэр Реджинальд услал дочь подальше от себя.

– К этому моменту я уже подхожу, ваша светлость, – сказал священник. – Великая княжна Наталья неожиданно умерла, когда Анне исполнилось всего восемь лет. Великая княжна давно страдала от недомогания, вызванного, по моему мнению, тем, что роды у нее были уже в позднем возрасте, к тому же мог оказаться не слишком искусным и тот акушер, который принимал у нее роды в Константинополе. Незадолго до своей кончины великая княжна исхудала и совершенно не могла есть.