Айрис Джоансен - Таинственный сад

Он печально покачал головой и шагнул к телефону на столе рядом с длинной белой кушеткой. Дамита делала шаг вперед и полшага назад, и это все же лучше, чем стоять на месте. Он взял трубку и запросил межгород. Через три минуты его связали с Дэймоном в Касмаре.

Дэймон не дал ему даже поздороваться.

– У тебя все в порядке? – спросил он быстро.

– А что со мной может случиться? – удивился Кэм. – Это был спокойный перелет. Таможенники оказались понятливыми и сделали вид, что не заметили бриллиантов, спрятанных у меня под рубашкой.

– Очень смешно, – ответил Дэймон без малейшего намека на веселье. – Я сказал Росолу, как легкомысленно ты ко всему этому относишься, когда навещал его в больнице.

Кэм мгновенно стал серьезен.

– Кто такой Росол?

– Он служит на кухне здесь, во дворце. Поехал в деревню за свежими овощами, но по дороге его остановили два джентльмена и забросали вопросами о тебе, о Дамите и обо всех остальных гостях, которые были у меня за последние два месяца.

– Черт! Значит, за мной снова следят люди Белстропа. Последние два месяца в гостинице в Марасефе я не замечал их следов.

– Значит, они очень хорошо делают свое дело. Они были весьма грубы с Росолом, когда он отказался сообщить сведения о тебе.

– Насколько грубы?

– Два сломанных ребра, отбитая почка и внутреннее кровотечение.

– Черт бы их побрал! – Кэм был в отчаянии. – Прости, что я втянул тебя в это. Что я могу сделать для Росола?

– Ничего. Он мой человек, и я сам позабочусь о нем, – сказал Дэймон и угрюмо добавил: – Конкретно эти люди никогда тебя больше не потревожат. Я велел поймать их и отослал к вождю племени, к которому принадлежал Росол, со словами, что я очень ими недоволен.

– Ты уверен, что это наемники Белстропа?

– Да, они довольно много рассказали, когда поняли, что люди племени эль-зобар могут быть еще более грубыми, чем они, если того требуют обстоятельства. У них был приказ найти Лолу, и они предполагали, что ты можешь навести их на ее след. Они не знали точно, какое отношение имеет Дамита к Лоле, но сказали, что Белстроп наводит справки.

Кэм был потрясен. Безжалостность и непреклонность Белстропа были ему известны. Возможно, ему не понадобится много времени, чтобы выяснить, что Дамита – дочь Лолы, хотя Лола тщательно это скрывает. А когда Белстроп обнаружит это, он, разумеется, попытается использовать Дамиту как оружие против Лолы. Не исключено, что он уже знает…

– Тогда гостиница, возможно, под наблюдением. Любой отчет покажет, что я провожу здесь много времени.

– Разумно предположить, что и Хаф-Мун тоже под наблюдением, – сказал Дэймон. – Поэтому я и звоню, чтобы предупредить тебя. Иначе подождал бы до личной встречи.

– Ты собираешься сюда? – спросил Кэм. – Оставайся там, где ты есть, слышишь? Я не желаю больше втягивать тебя в свои дела. И не позволю тебе рисковать.

– Не позволишь? – Дэймон отчетливо произнес это слово так, словно оно было ему совершенно незнакомо. – Люди Белстропа избили моего человека. Моего, ясно? Ты полагаешь, я должен это так оставить?

Кэм прекрасно понимал, что Дэймон так не оставит. Сейчас в нем доминировал характер человека из племени эль-зобар.

– Нет, думаю, не оставишь. Ну что же, прилетай, но не рассчитывай на то, что я стану ждать, пока ты сможешь засунуть голову в общую петлю.

Дэймон усмехнулся:

– Я найду свою собственную. Но если ты прежде отыщешь Белстропа, оставь его мне. Я хочу сам с ним разобраться. – Дэймон повесил трубку.

Кэм тихонько выругался, опуская трубку на рычаг. Единственно, чего ему сейчас не хватало, – так это Дэймона, который примчится в Хаф-Мун, пылая жаждой мести. Достаточно трудным делом представлялось хотя бы обеспечить Дамите безопасность и забрать Лолу из Хаф-Мун до того, как Белстроп найдет ее. Он и так уже давно решил, что пора спрятать Лолу в более надежном месте.

Но сейчас ему так нужно было время!.. Он видел, что Дамита становится все податливее, но хотел дать ей как можно больше времени, чтобы она привыкла к нему, к его любви и заботе…

Появление на сцене Белстропа лишало Кэма такой возможности. Единственное, что он может сделать, – это спрятать Дамиту вместе с ее матерью, пока не минует опасность и они смогут жить свободно и спокойно. Возможно, у него больше не будет времени побыть наедине с Дамитой прежде, чем они расстанутся.

У Кэма был только этот вечер. И он не собирался упускать свой, возможно, последний шанс.

«И почему я не взяла с собой ничего более элегантного, чем розовое платье?» – уныло спросила себя Дамита, глядя в зеркало. В путешествии налегке есть все же свои неудобства. Без сомнения, вырез лодочкой весьма привлекателен, но Кэм уже видел ее в этом платье, а ей бы хотелось…

Что ей, собственно, хотелось? Соблазнить Кэма? Любые попытки такого рода, вероятнее всего, закончатся таким же паническим бегством, как тогда, в ее комнате в Касмаре. Она вела себя, как настоящая ледяная дева, и не было никаких гарантий, что она не застынет снова в самый неподходящий момент. Так что, если у нее сохранились какие-то остатки здравого смысла, она должна воздержаться от всего, что может способствовать близости с Камероном Бэндором.

В дверь тихо постучали, сердце Дамиты колотилось, и она тут же забыла благоразумный совет, который только что давала самой себе.

– Я сейчас. – Она отвернулась от зеркала и поспешила открыть дверь. Кэм стоял за ней, одетый в белый костюм, который выгодно контрастировал с темными волосами и загорелой кожей. Дамита поняла, что, уподобившись влюбленному подростку, не может оторвать от него взгляда.

– Привет, – сказала она, надеясь, что Кэм не заметит, как она взволнована.

– Ты надела мое любимое платье, – Кэм улыбнулся с неподдельным удовольствием человека, которому сделали подарок, и Дамита почувствовала себя, как Золушка в тот момент, когда ее лохмотья превратились в бальное платье. Кэм выключил верхний свет, а потом взял ее за руку и повел в гостиную.

– Я думаю, мы поедим на террасе. Оттуда открывается прекрасный вид на сиднейскую гавань.

– Прекрасно. – Ее голос было немного хриплым. – Ты поговорил с Дэймоном?

– Да. – Кэм открыл дверь и шагнул на террасу, ведя Дамиту к освещенному свечами столу у каменной балюстрады. – Он решил присоединиться к нам в Хаф-Мун.

– Почему… – Она замолчала и восхищенно вздохнула, бросив взгляд на город. Вид на гавань был просто восхитителен. Огни города опоясывали берег и казались сверкающим бриллиантовым колье на бархате ночи, а вода гавани серебрилась в лунном свете. – Я и не предполагала, что увижу такую красоту.

– Вон то строение, похожее на авангардную бабочку, – опера, – сказал Кэм. – Сегодня дают «Отелло». Хочешь пойти? Или ты не любишь оперу? В наше время ее принимают разве что посвященные.

– Я была в опере только раз. На «Мадам Баттерфляй». Музыка чудесная, но героиня, мне кажется, крайне глупа.

Кэм усмехнулся:

– Да уж, о ней не скажешь, что она твердо стоит на земле. Могу предположить, что ты никогда не поддавалась страсти, которой нипочем все запреты и которая сметает все на своем пути.

– Правильно. – Она села на стул, который Кэм пододвинул ей. Голос ее звучал уверенно, хотя все внутри у нее трепетало. Одно присутствие Кэма, кажется, сметало все запреты, заставляло забыть все на свете, то, к чему она привыкла. – А ты любишь оперу?

– Да, люблю, хотя действие, по-моему, слишком затянуто. – Кэм сел напротив нее и улыбнулся. – Итак, мы пропускаем сегодня «Отелло». Я уверен, мы найдем, чем заняться. – Он взял бутылку вина из ведерка со льдом и разлил прозрачную пенистую жидкость по рюмкам. – Расскажи мне о приюте. Монахини были добры к тебе?

– О да, очень добры. У меня было все, о чем я только могла мечтать.

– Правда? Мне представляется, что твое воспитание было скорее аскетическим.

Дамита покачала головой.

– Монахини были строгими, но очень добрыми. Неужели ты думаешь, что иначе Лола оставила бы меня там?

– Нет, конечно. Впрочем, возможно, «аскетический» – не то слово. Ты чувствовала себя одинокой?

– Разумеется, нет. Там же были монахини, да и Лола приезжала ко мне при первой возможности. И еще там были другие дети… – Она замолчала. – Наверное, я была иногда одинока, но Лола в этом не виновата. Просто так все складывалось… – Она пожала плечами. – Это неважно. Теперь все по-другому.

– У тебя есть друзья?

– А у кого их нет? – Дамита опустила глаза, рассматривая прозрачную жидкость в своей рюмке. – Ну и потом я же была очень занята с тех пор, как покинула приют. Три года училась в колледже и сотрудничала каждое лето с той инженерной фирмой, в которой сейчас работаю. У меня остается не так уж много времени, чтобы поддерживать отношения с людьми.

– Очень мало времени.

– Но я вовсе не сторонилась общества, – она воинственно посмотрела на него. – Ты, конечно, сделаешь из этого еще какой-нибудь фрейдистский вывод, рассчитанный на дешевый эффект?

Кэм покачал головой:

– Никаких исследований сегодня вечером. Я намерен расслабиться и наслаждаться жизнью.

– Тогда к чему все эти расспросы?

– Я хочу как можно больше узнать о тебе, – просто сказал он. – Мне тебя не хватало долгие годы, и теперь я пытаюсь наверстать упущенное.

Что-то начало оттаивать в ее душе. Это было слишком много – темная красота звездной ночи и Кэм, сидящий напротив. Он смотрел на нее с какой-то сияющей нежностью.

– Могу я тоже спросить тебя кое о чем?

– О чем именно? Ты будешь разочарована. Я веду совершенно скучную жизнь.

– Ты противоречишь бульварным газетам, – сухо сказала она.

– Я говорил тебе, что люблю нюхать розы. – Он улыбнулся. – Возможно, я не слишком разборчив, но я наслаждаюсь почти всем. Люблю почти все виды спорта, мне доставляют удовольствие театры, музеи, концерты. Я начинаю любить почти всех людей, когда узнаю их поближе. Я люблю даже свою работу. Я прост до примитивности и… Почему ты смеешься?