Маргарет Портер - Таинственная незнакомка

Внешнее сходство леди Лайзы Кингсли с ее отцом бросалось в глаза, обладала она и отцовской сдержанностью. Как предполагал Дэр, леди Лайза несколько укротит эксцентричность Мэтью, и в то же время его живость прекрасно будет оттенять и дополнять ее спокойную манеру держаться. Дэр заметил некоторую отчужденность между ними, но Ориана предсказывала, что это ненадолго. Казалось, она была в этом абсолютно уверена.

Их с Орианой встречи происходили на глазах у Кингсли и их гостей за трапезами и на репетициях. Все остальное время Дэр вышагивал по бесконечным вересковым пустошам вместе с лордом Раштоном, Мэтью Пауэллом и другими джентльменами в поисках красноногих шотландских куропаток. Его ружье, купленное в Лондоне, представляло собой более облегченную модель, чем те, какими он пользовался прежде, и было хорошо сбалансировано и пристреляно, что подтверждали завистливые взгляды его компаньонов по охоте. К сожалению, Дэр был вынужден охотиться с самым старым сеттером хозяина, сукой, не утратившей энтузиазма по отношению к своим обязанностям, но из-за преклонного возраста не имеющей сил, чтобы работать как следует. Дэр добывал не меньше птиц, чем прочие участники охотничьих вылазок, но меньше, чем лорд Раштон, и старался не огорчаться по этому поводу.

Мужчины оставались в поле с восьми утра до двух часов дня. Вернувшись домой, освежались кларетом или бренди в библиотеке, потом переодевались к обеду. Вечером те из них, кто участвовал в пьесе, собирались на репетиции в оранжерее.

Чем ближе был день постановки, тем больше нервничали и чаще ссорились ее участники, главным образом из-за костюмов и реквизита. Харриот Меллон вела себя прекрасно и проявляла неистощимое терпение. Ориана проводила почти все время за клавесином и благодаря этому могла держаться в стороне от стычек, однако Дэр из будки суфлера часто замечал, что она крепко сжимает губы, подавляя раздражение.

– Как ты считаешь, будут они готовы? – спросил он у Орианы после одной душераздирающей ссоры.

– Это не имеет значения. Ведь зрители в основном их родственники и соседи, они простят исполнителям любые ошибки, если вообще их заметят.

Они вдвоем последними покинули оранжерею. Густой туман окутывал парк, и освещенные окна казались более далекими, чем на самом деле.

– Ты не жалеешь, что я затащила тебя в это захолустье в Чешире? – спросила Ориана.

– Я совершенно счастлив, что ты заманила меня сюда, и жалею только о том, что мы не можем уединиться. Я отпросился с завтрашней охоты. Моя бедная собака просто надорвалась, служа мне, ей необходим отдых, а мне пора разобраться со своей почтой. Мне надо написать Мелтону и знакомым в Дербишире. И еще я намерен встретиться с тобой где-нибудь в укромном местечке. Как насчет того места, где у нас был пикник? В рощице, довольно далеко от парка?

– Предполагается, что завтра я буду помогать леди приводить в законченный вид их костюмы. Но я легко могла бы улизнуть ненадолго.

– Лучше бы надолго. За неделю у меня накопился огромный запас нерастраченных поцелуев.

– Это звучит просто божественно.

– Перестань смеяться надо мной, не то я пожалую тебе один из них прямо сейчас.

Ориана остановилась и протянула руку:

– Дай мне суфлерский экземпляр пьесы.

– Зачем?

– Сейчас увидишь. – Дэр протянул ей книжку, она взяла ее и с возгласом «О Боже!» бросила на землю. – Куда же она упала? Ты не поможешь мне найти ее? – Они оба опустились на колени, Дэр обнял Орйану за плечи, притянул к себе, и губы их соединились. Поцелуй был коротким, но жарким и возбудил в обоих желание большего.

– Вот она, – произнесла Ориана, отыскав книжку и возвращая ее Дэру. – Извините меня, сэр.

Следуя ее примеру, Дэр бросил книжку еще раз.

– Неловкость имеет свои преимущества, – заявил он и сорвал еще один поцелуй.

На следующий день, написав письма, Дэр посетил конюшню графа, чтобы осмотреть лошадей, и находился там до тех пор, пока не увидел, что Ориана вышла из дома. Побродив по парку, он нашел Орйану в той самой рощице, о которой они говорили накануне.

Лицо ее горело, а глаза отражали все краски окружающего их леса – зеленую, коричневую и золотую.

– Никогда не занималась любовью на свежем воздухе, – произнесла Ориана с застенчивостью, несвойственной любовницам и совершенно чарующей.

Они заключили друг друга в объятия и упали на траву, источающую запах свежести. И Дэр, неистово лаская Орйану, чувствовал себя так, словно очутился в Глен-Олдине, и невидимое отсюда, скрытое ветвями деревьев высокое небо осеняло зеленый шатер для двоих.

Предвкушение и всеобщее возбуждение царили в Раш-тон-Холле в день спектакля. Слуги метались по дому, приводя в надлежащий вид комнаты для приема гостей, а кухонная команда готовила грандиозный обед для приглашенных. Молодые джентльмены оставили занятия спортом, чтобы успеть порепетировать еще разочек. Только Дэр, пропустивший вчерашний день, отправился с графом на вересковую пустошь. Ориана видела из окна своей комнаты, как они вдвоем, в сопровождении слуг и собак, двинулись в путь.

Сама она, желая быть полезной, помогала Сьюк пришивать последние ленточки, бантики и кружева на костюмы леди, участвующих в спектакле. Обе они проворно орудовали иголками, однако Ориана вскоре заметила, что ее умелую служанку что-то тревожит.

– Не случилось ли чего-нибудь дома, Сьюк? – поинтересовалась Ориана. – Мне кажется, тебя что-то беспокоит.

Горничная сделала еще несколько стежков, прежде чем поднять хорошенькое личико и взглянуть на хозяйку.

– Ничего плохого не случилось. Произошла одна удивительная вещь, вернее, может произойти. Я хотела рассказать вам об этом, но не знала, как начать. Мистер Уингейт ездил со мной к моим родителям. Он хотел познакомиться с ними.

Руки Орианы упали на колени, смяв шелковое платье, к которому она пришивала оборку.

– Он ухаживает за тобой?

– Да, мэм.

Разоблачение тайны принесло Ориане облегчение и огорчение одновременно.

– Значит, ты скоро напишешь мне уведомление об уходе?

– Я предпочла бы остаться в услужении, если бы мы с Джонатаном – с мистером Уингейтом – могли работать в одном доме. Но у вас уже есть мистер Ламли, и вам не нужен дворецкий.

Чета Ламли служила матери Орианы, а затем и ей самой, оба они до конца жизни останутся в этом доме. Однако и муж и жена немолоды и смогут исполнять свои обязанности еще не более нескольких лет. Уингейт был бы ценным приобретением, но это могло задеть чувства ее преданных слуг.

Не успела Ориана открыть рот и поделиться со Сьюк своими соображениями, как та продолжила:

– Джонатану – мистеру Уингейту – было бы тяжело расстаться со своим хозяином. Он служит ему вдвое дольше, чем я вам. – После очень долгой паузы Сьюк произнесла негромко: – Остров Мэн, по его описанию, очень приятное место.

Горничная Орианы со всей возможной деликатностью дала понять хозяйке, что ее замужество прервет их отношения. Дэр не только подозревал, что такое может случиться, он даже подготовил Ориану к этому. Деликатность ее умелой и преданной служанки обязывала Ориану скрыть потрясение. Самым естественным тоном она произнесла:

– У сэра Дэриуса появился новый красивый дом, а это потребует увеличения штата прислуги. Будь уверена, что я дам тебе самую лучшую рекомендацию, но он и без этого уже знает твои достоинства.

– Мистер Уингейт задал мне вопрос, касающийся вас и его хозяина, но я не знала, как ответить. Не мое дело спрашивать, мэм, но мы оба думали о том, не собираетесь ли вы с сэром Дэриусом пожениться.

– Существует целый ряд причин, по которым я не могу выйти замуж за сэра Дэриуса, – сказала Ориана, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение, и добавила: – Кроме того я не ожидаю предложения от сэра Дэриуса Корлетта.

Ориана вернулась к своему шитью.

– Мистер Уингейт не сказал мне о своих намерениях, – поведала Сьюк, – но он провел полчаса с моим отцом.

– Очень порядочно с его стороны попросить у твоего отца разрешения ухаживать за тобой, – заметила Ориана. – Быть может, это несколько преждевременно, но я желаю вам обоим счастья в браке.

– Благодарю вас, мэм. Я откладывала деньги на приданое, как велела мне моя мать, но я и не воображала, что найдется человек, который сделает мне предложение. Низко наклонив голову, молодая женщина перерезала ножницами нитку.

– Но почему же, Сьюк?

Не успела Ориана произнести вопрос, как ответ пришел к ней сам собой. Репутация горничной зависит от репутации хозяйки. Сьюк Барри, таким образом, разделяла ее, Орианы, дурную славу, и это, разумеется, вредило девушке в глазах возможных претендентов на ее руку и сердце.

– Я была слишком занята работой, чтобы думать об ухажерах. Как и вы, мэм.

Дипломатичный ответ имел намерением поберечь чувства Орианы, но ничуть не уменьшил угрызений совести.

Громкий выстрел графа взорвал тишину вересковой пустоши, из обоих стволов ружья показался дымок.

Убитая куропатка упала на землю.

По команде хозяина сеттер ринулся вперед.

Другие птицы, затаившиеся в укрытиях, взвились над зарослями вереска.

Дэр выстрелил, убил одну из них, а его светлость, успевший взять из рук слуги свое второе ружье, подстрелил другую.

– Хороший выстрел, – поздравил Дэра Раштон. – Теперь наш с вами счет сравнялся.

– По четыре штуки на каждого, милорд, – доложил слуга, поправляя на плече лямку ягдташа.

Дэр не был в достаточной мере честолюбив, чтобы особенно волноваться по поводу количества убитых птиц, но все же ему было бы неприятно, если бы граф его превзошел.

Они передали ружья слугам и двинулись в обратный путь к Раштон-Холлу. Уставшие собаки плелись за ними, высунув языки.

Здесь, в родных местах, Раштон выглядел менее строгой личностью, чем в Лондоне. Девятнадцать лет назад овдовев после смерти молодой жены от родов, он был заботливым отцом, в одиночку вырастившим дочь, и радовался сердечным отношениям с ней. Обладая обостренным чувством ответственности, он выглядел старше своих лет, – ему еще не исполнилось и сорока, – но проявлял доброе отношение к друзьям и соседям и по-настоящему увлекался охотой. Гостеприимство его было безупречным.