* * *

А несколько дней спустя дворец неожиданно охватило всеобщее возбуждение. Тибальт торжествовал. Он, оказывается, шел по ложному следу, но теперь напал на новый, настоящий.

— У меня такое чувство, что мы работали не в том месте, — взволнованно сообщил он мне. — За той стеной что-то есть!

— А что, если это — еще один тупик?

— Не думаю, что там есть два ложных прохода.

— А почему нет?

— О, Джудит, ради всего святого, с чего бы ему там быть?

— Не знаю, но оказался же прежний ход тупиком.

— Нужно попробовать, — твердо проговорил он. — Я не сдамся, пока сам все не проверю.

— И это значит, что мы остаемся здесь? На сколько?

— Кто знает? Но мы все же попробуем.

Это сообщение вызвало удивительную реакцию у членов экспедиции.

Они все были в восторге. Табита тоже. Бедная Теодосия! Она была так расстроена. Думаю, Эван тоже. Но только по поводу Теодосии. Он был очень добр и нежен с ней — по-моему, сначала он был мужем, а уж потом археологом. И в глубине души я сравнивала…

* * *

Теодосия впала в меланхолию. Ее надежды рухнули.

— Она расстраивает Эвана, — говорила Табита. — Тибальт очень озабочен. Он говорит, что Эван не концентрируется на работе, потому что постоянно беспокоится о жене.

Меня охватило раздражение. Почему Тибальт говорит об Эване с Табитой? Я подозревала, что он слишком часто и много общается с ней. Несколько раз я заставала их за оживленной беседой. Я вспомнила сцену с Адрианом и подумала, замечали ли остальные члены экспедиции эти беседы, как заметил их Адриан?

Табита всегда была энергична и готова облегчить жизнь Тибальта. Именно ей пришла в голову мысль о том, что поскольку Теодосия угнетена задержкой отъезда, ей следует отвлечься от своего мрачного настроения. Табита решила, что неплохо было бы организовать небольшую экскурсию на раскопки, пригласив туда Теодосию.

— Пусть Теодосия сама увидит, как это интересно, — говорила Табита. — Я уверена, это поможет ей преодолеть все страхи.

Табита поговорила с Тибальтом, который дал разрешение, а потом она составила список экскурсантов. К моему удивлению, Теодосия сразу же согласилась поехать на раскопки. Она искренне хотела избавить Эвана от постоянного беспокойства, а себя — от своих страхов.

* * *

Леопольд Хардинг очень интересовался тем, что происходит на раскопках. Адриан рассказал, что несколько раз встречал Хардинга, и тот всегда расспрашивал о ходе исследований. Он выразил свое сочувствие, узнав, что экспедиция потерпела поражение, а позже сказал Адриану, что безмерно обрадовался, когда возродились надежды на успех.

— Он хотел бы увидеть все своими глазами, — сообщил Адриан, — и спрашивал, может ли надеяться присоединиться к нашей экскурсии. Когда Тибальт дал на это свое согласие, он пришел в совершеннейший восторг! Между прочим, Хардинг пригласил меня в свое хранилище. Хочешь тоже пойти?

Я согласилась, и мы пошли вместе.

Это был небольшой сарай на краю рынка, запертый на тяжелые замки, из чего я сделала вывод, что некоторые экземпляры были довольно ценными. Леопольд Хардинг сиял от восторга, показывая нам экспонаты своей коллекции.

— Обратите внимание на этот складной стул. Он украшен искусной резьбой. Видите львиную голову на верхней панели и львиные лапы на ножках? Я нашел его здесь, но возможно, это даже скандинавский стул. Никогда не знаешь, что найдешь — и где. Этот стул мог быть сработан в двенадцатом веке.

Адриан взял в руки какую-то пластину.

— Взгляните! Могу поклясться, это — подлинник. Я видел такие фигуры — фараон подносит дары Гору.

— Очаровательная вещица, — кивнул Леопольд Хардинг, — она способна ввести в заблуждение многих. Вы, наверное, подумали, что она была сорвана со стены гробницы. Но это не так. Она старая — но не настолько. Триста лет, я бы сказал. Можете представить, как я разволновался, когда она попала мне в руки.

Мне показалось, Адриан с неохотой отдал эту пластину Леопольду Хардингу.

— А посмотрите на это, — продолжал Леопольд Хардинг, взяв в руки какую-то шкатулку. — Емкость для драгоценностей. Видите инкрустацию из слоновьей кости и крошечные клетчатые панели на крышке? Одно из моих самых ценных приобретений.

Мы полюбовались шкатулкой, потом посмотрели еще кое-какие предметы. Он нам рассказывал о трудностях доставки подобного товара в Англию и о том, что гораздо удобнее приобретать драгоценности или миниатюры, которые можно перевозить при себе.

Он показал нам несколько ожерелий и серег из лазурита и бирюзы, выполненных в египетском стиле. Я пришла в восторг. Еще там была одна скульптура, которая привлекла мое внимание. Изображение бога Гора с головой ястреба. У ног бога расположилась фигура фараона. Бог-ястреб возвышался над фараоном, будто бы защищая его. Фигуры казались живыми. Скульптура была пяти футов в высоту, но пока я смотрела на нее, зачарованная, мне казалось, что она выросла до огромных размеров. Я не могла отвести взгляд. Было в ней что-то такое, что одновременно притягивало и отпугивало, внушало мысль о том, чтобы уйти прочь — и удерживало на месте.

Почувствовав, что кто-то прикоснулся к моему плечу, я испуганно вздрогнула. Это был Леопольд Хардинг. Он улыбался.

— Прелестно, правда? — сказал он. — Великолепная копия.

— А каким был оригинал? — поинтересовалась я.

— Никогда не видел, но он, несомненно, должен был украшать гробницу какого-то фараона. Эта скульптурная группа должна была отпугнуть грабителей. — Он повернулся к Адриану. — Ну вы знаете об этом гораздо больше, чем я.

— Сомневаюсь, — ответил Адриан. — Я никогда не видел внутреннего убранства неразграбленной гробницы.

— Скульптура довольно пугающая, не правда ли? А теперь я хочу услышать ваше мнение по поводу вот этого алебастрового украшения. Сфинкс, ни больше ни меньше. Он довольно хорош. И стоит немало. Очень искусно сработан.

Мы согласились. Потом осматривали другие интересные предметы, которые ему удалось найти. Но я продолжала думать о каменной фигуре Гора, и когда бы я ни обернулась, глаза ястреба смотрели на меня с угрозой.

Экскурсия получилась очень интересной, и, покидая сарай, мы сказали ему об этом, за что он тепло поблагодарил нас.

— Этот жест доброй воли заслуживает ответного, — весело сказал он. — Не забудьте взять меня с собой, когда поедете осматривать развалины.

* * *

Наша компания состояла из Теренса Гелдинга, который был у нас главным, Адриана и Эвана, которые помогали ему, Леопольда Хардинга, нашего гостя, Табиты, Теодосии и меня. Мы отправились на раскопки вечером, когда там уже не было рабочих. Когда я входила в эти подземные проходы, меня охватывало сильное волнение. Поэтому я понимала, что может чувствовать Теодосия. Теперь уже было заметно, что она беременна. Она опиралась на руку мужа. И я с удивлением отметила, что Теодосия выглядела смирившейся, искренне желающей развлечься этим небольшим приключением.

Теренс шел с фонарем впереди, Адриан — тоже с фонарем, замыкал шествие. Теодосия крепко вцепилась в руку мужа, ступая робко и осторожно. Конечно, после жаркого вечера на свежем воздухе, в подземелье было холодно, но Теренс предупредил нас о необходимости взять с собой плащи и накидки.

Теренс, высоко подняв фонарь, указал на настенную роспись — изображения богов и фараонов. Я узнала Амон Ра с бараньей головой, ястреба-Гора, — или это опять Амон Ра? Он ведь был одновременно и бараном, и ястребом. Тут был Анубис в образе шакала, который напоминал мне о знаке на руке человека, чью рану я обрабатывала, и такой же знак был на руке предсказателя…

— Эта гробница принадлежала не очень важному сановнику, — сообщил Теренс. — Рисунки на стенах вырезаны не так тщательно, как мы видели в других местах — например в нашем дворце. Очевидно, это — место успокоения вельможи средней руки, хотя, несомненно, богатого человека, потому что даже такая гробница должна была стоить огромных денег. Возможно, здесь захоронены сразу несколько человек.

— Они составили нечто вроде синдиката, чтобы оплатить строительство гробницы? — поинтересовался Леопольд Хардинг.

— Но разве они не умерли к моменту постройки? — спросила Теодосия, и мы все с радостью заметили неподдельный интерес в ее голосе.

— Нет, — ответил Теренс. — Работы по постройке гробницы начинались задолго до смерти. В случае, если гробница предназначалась фараону, она строилась долгие годы, и работы прекращалась только с его смертью.

— Когда гробница была полностью готова, — добавил Адриан. — Поэтому, чем дольше он жил, тем величественней была гробница. Это кажется довольно несправедливым в отношении тех, кто умирал молодым. Лишиться в одночасье и жизни, и роскошной гробницы!

Мы осторожно продвигались по узким проходам. Теренс шел впереди. Потом проход вывел нас к камере.

— Это не погребальная камера, — сообщил Теренс, — она расположена немного дальше. В этой яме, которую вы видите перед собой, должно быть, хранилось что-то важное, и это унесли, когда разграбили могилу. Трудно сказать наверняка. Эти деревянные мостки построены тут специально для нас, когда нам нужно было перебраться через яму, чтобы попасть в проход вон там, дальше. Но сначала взгляните на эту настенную живопись…

Он поднял фонарь повыше, и Теодосия, как я полагаю, решив продемонстрировать Эвану освобождение от давних страхов, ступила на деревянный мостик, собираясь его перейти.

То, что произошло в следующее мгновение, потрясло всех нас. Мост рухнул, Теодосию подбросило вверх, а потом она упала на дно ямы. Повисла ужасная тишина, которая, казалось, длилась вечность, хотя на самом деле она продолжалась не дольше мгновения. Потом я услышала, как Адриан закричал: «Боже всемогущий!» Я видела, как Эван быстро спускается на дно ямы. Это было не так просто, потому что расстояние до дна было не менее двенадцати футов.