— Но тебе же нужна женщина с деньгами.

— Если бы у тебя было состояние, я бы положил свое сердце к твоим ногам.

— Это биологически невозможно, — заметила я.

— Ну что ж, желаю тебе счастья. Я рад, что ты избавишься от моей тетки. Жизнь с ней у тебя, как я представляю, была просто адская.

— Да нет, не все так плохо. Ты же знаешь, мне всегда нравились сражения.

В тот вечер я получила странное послание от стряпчих сэра Ральфа. Они просили меня присутствовать при оглашении завещания.

Когда я пришла в Радужный и рассказала Элисон и Доркас об этом приглашении, они повели себя довольно странно.

Обе вышли из комнаты, оставив меня в гостиной одну. Отсутствовали они довольно долго. Очень странно, потому что мой визит был вынужденно мимолетным, и когда я собиралась уже сказать, что мне пора уходить, они вернулись.

Лица их горели, и тетушки смущенно переглядывались между собой. Хорошо зная их, я поняла, что они мучительно решаются открыть мне какую-то тайну, которую считают или неприличной, или огорчительной.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Думаю, ты должна кое-что узнать, — торжественно произнесла Доркас.

— Да, ты должна быть готова.

— Готова — к чему?

Доркас прикусила губу и посмотрела на Элисон. Та кивнула.

— Это касается твоего рождения, Джудит. Ты наша племянница. Твоей матерью была Лавиния.

— Лавиния?! Но почему же вы не рассказывали мне?

— Мы подумали, что так будет лучше. Ситуация была довольно щекотливой.

— Для нас это был ужасный шок, — продолжала Доркас. — Лавиния была самой старшей. Отец ее просто обожал. Она была такой хорошенькой! Она очень похожа на мать… тогда как мы похожи на отца…

— Доркас, дорогая! — сказала я. — К чему ты все это ведешь?

— Мы были просто в шоке, когда узнали, что у Лавинии будет ребенок.

— Впоследствии этим ребенком оказалась я?

— Да. Мы увезли Лавинию к двоюродной сестре… до того как ее положение стало заметным, понимаешь? Мы всем в деревне сказали, что она нашла работу и стала гувернанткой. Родилась ты. В Лондоне жила одна наша кузина. У нее было несколько детей. Лавиния могла присматривать за ними и жить там вместе со своим ребенком. Все складывалось очень удачно. Она очень хотела повидаться с нами и показать тебя, но не могла приехать сюда. Мы встретились в Плимуте, прекрасно провели время, а потом, налюбовавшись тобой, провели ее на вокзал и посадили в поезд…

— А потом случилось это крушение, — закончила я. — Она погибла, а я выжила.

— И тогда стало непонятно, что с тобой будет дальше. Поэтому мы сказали, что ты была дочерью дальней родственницы, и привезли тебя сюда… чтобы удочерить… впоследствии.

— Значит, вы в самом деле мои тетки! Тетя Элисон! Тетя Доркас! Но почему вы рассказали мне историю о том, что меня никто не искал?

— Ты всегда задавала много вопросов об этой дальней родственнице, которую считала своей настоящей семьей. Вот мы и решили, что будет лучше, если ты будешь думать, что у тебя совсем нет семьи.

— Вы всегда поступали так, чтобы было лучше для меня. Я знаю. Но кто мой отец? Вы знаете?

Они переглянулись, и я тотчас выпалила:

— Не может быть! Но тогда это все объясняет! Сэр Ральф!

Выражение их лиц подсказало мне, что я угадала правильно.

— Он был моим отцом! Как хорошо! Я к нему искренне привязалась. Он всегда так хорошо ко мне относился, — я подошла к теткам и обняла их. — По крайней мере, теперь я знаю, кто мои родители.

— Мы думали, ты будешь стыдиться того, что родилась… вне брака.

— Полагаю, — сказала я, — что он действительно любил ее. Должно быть, она была единственной любовью в его жизни. По крайней мере, она была для него огромным утешением в браке с леди Бодриан.

— О, Джудит! — смущенно воскликнули они.

— Он был очень добр ко мне.

Я вспомнила, как он на меня смотрел, веселые искорки в его глазах, то, как у него шевелился подбородок. Он, наверное, говорил себе: «Это — девочка Лавинии!» Как бы я хотела, чтобы он был жив и я могла сказать ему, как я к нему привязалась!

— Видишь ли, Джудит, — сказала Доркас, — ты должна быть готова присутствовать при оглашении завещания потому, что он кое-что оставил тебе… И тогда станет известно, что ты — его дочь… Нам бы не хотелось, чтобы это было для тебя ударом.

— Я буду готова, — пообещала я.

* * *

Они оказались правы. Мое имя действительно упоминалось в завещании. Он оставил четверть миллиона фунтов на археологические исследования, которые должны быть использованы при определенных условиях так, как посчитают нужным Эдвард и Тибальт Трэверсы; он оставил какой-то доход супруге, Адриану — ежегодный доход в тысячу фунтов, Теодосии, своей наследнице, — дом после смерти матери и половину свободного от долгов и налогов наследства. Другая половина должна была отойти его внебрачной дочери Джудит Осмонд. В случае смерти одной из дочерей, ее часть будет отдана оставшейся дочери.

Это было поразительно.

Я, нищая, безродная, обрела родителей, и один из них оставил мне такое большое состояние, что мне было даже страшно о нем подумать.

Да, это были поистине разительные перемены. Я собиралась выйти замуж за человека, которого любила, и я пойду за него, но не нищей, как предполагалось раньше. У меня будет огромное приданое.

Я вспомнила, как сэр Ральф соединил наши руки, и задумалась о том, сообщил ли он Тибальту о нашем с ним родстве и том, что задумал сделать.

Тогда я почувствовала первый укол тревоги.

* * *

Тайна моего рождения теперь была известна всей деревне. Однако то, что я дочь сэра Ральфа, удивило далеко не всех. Прихожане Оливера Шримптона давно шептались на эту тему. Ведь всем же было известно, что меня обучали вместе с законной дочерью и племянником сэра Ральфа, а затем взяли в Кеверол-Корт, хотя и на скромную должность, но все же… Сплетники говорили, что все стало ясно сразу после этого события. Элисон и Доркас были поочередно то довольны, то смущены. Элисон сказала, что отцу повезло не дожить до этого скандала: дочь священника — любовница сэра Ральфа, и родила ему ребенка! Это действительно была весьма скандальная ситуация. И в то же время, я значила для них гораздо больше, чем репутация погибшей сестры. А теперь я была обеспеченной женщиной, и мое будущее не вызывало у них беспокойства. Я пришлась по душе отцу, и он показал всему миру, что я для него так же важна, как и его законнорожденная дочь.

Скандал стихнет, а деньги останутся.

Тетушки так хотели, чтобы я вышла замуж, но теперь, когда я действительно собиралась это сделать, почувствовала, что они не очень довольны. Как обеспеченная женщина, я больше не нуждалась в финансовой поддержке, которую мог предоставить мне муж. А ведь именно ради такого рода поддержки они и выбирали для меня сначала Оливера, а потом Эвана. Но теперь еще до того, как стало известно о наследстве, я обручилась с довольно странным человеком, чей отец так загадочно умер. Нет, не такого они хотели бы для меня…

Когда я пришла к ним после оглашения завещания, они очень странно смотрели на меня, словно я стала другим человеком.

— Глупые старые тетки, — рассмеялась я, — вы ведь действительно оказались моими тетками! Тот факт, что я буду богата, ничего не значит! Я хочу сообщить, что в этом доме больше не будут дрожать над каждым пенни. У вас будет тот доход, к которому вы привыкли, заявляю это с полной ответственностью!

Это был трогательный момент. Лицо Элисон дрогнуло, а Доркас залилась слезами. Я обняла их.

— Да, — сказала я, — и не иначе! Вы можете покинуть Радужный. Продайте его, если хотите — ведь сэр Ральф подарил его вам, — и переезжайте жить в какой-нибудь очаровательный домик, с одной или двумя служанками…

Элисон растроганно улыбнулась.

— Джудит, ты всегда забегаешь вперед. Мы вполне счастливы здесь. Теперь этот коттедж — наша собственность. Мы останемся здесь.

— И вам не придется беспокоиться о том, как свести концы с концами.

— Не следует тратить деньги еще до того, как получишь их.

Я нетерпеливо повела плечом.

— У меня их теперь очень много. И если вы сомневаетесь, что моей первой мыслью было позаботиться о вас, то вы не знаете Джудит Осмонд.

Доркас промокнула глаза, а Элисон серьезно сказала:

— Джудит, а как насчет него?

— Его?

— Ну, этого… человека, за которого ты собираешься выйти замуж.

— Тибальта?

Они озабоченно уставились на меня.

— Теперь, — начала Элисон, — когда у тебя есть… состояние…

— Святые Небеса! — воскликнула я. — Вы же не думаете.

— Мы просто подумали, знал ли он…

— Что знал? — спросила я.

— Что ты… унаследуешь эти деньги.

— Тетушки! — строго воскликнула я. — Вы очень сильно ошибаетесь. Мы с Тибальтом предназначены друг для друга. Я страстно интересуюсь его работой.

Элисон сказала со несвойственной ей резкостью:

— Надеюсь, он не так же страстно интересуется твоими деньгами.

Я рассердилась.

— Это чудовищно! Как такое возможно? И потом…

— Джудит, мы только печемся о твоем благе, — перебила Доркас.

Мой гнев тотчас растаял. Это правда. Они беспокоились только о моем благополучии. Я снова расцеловала их.

— Послушайте, — сказала я им, — я люблю Тибальта. Вы это понимаете? Я всегда его любила. И всегда буду любить. И мы будем вместе работать. Это — самый идеальный брак, который когда-либо заключался на земле. Не смейте говорить ничего другого. Не смейте даже думать ни о чем другом!

— О Джудит, ты всегда так торопишься… Я только надеюсь…

— Надежда! Зачем надеяться, если я знаю!