Мне всегда не хотелось уходить от них и возвращаться в Кеверол-Корт, к моим обременительным обязанностям, и я утешалась тем, что издевательски копировала леди Бодриан. Я вышагивала по гостиной в коттедже, размахивая воображаемым лорнетом.

— А сэр Ральф? — спрашивали тетушки робко. — Ты его часто видишь?

— Очень редко. Я же не член семьи, как вы понимаете.

— Какой позор, — горячо воскликнула Доркас, но Элисон подала ей знак замолчать.

— Когда ты училась, все было иначе, — пожаловалась Доркас.

— Да, мне никогда в голову не приходило, что я не одного с ними круга. Но тогда я не была у них в услужении. Удивительно, как мало я знала леди Бодриан… к счастью.

— Все может измениться, — рискнула предположить Элисон.

По натуре я была оптимисткой, так что и даже в тот ужасный период предавалась мечтаниям. Обед. Одна из гостий, леди, не смогла прийти. Они не могут сесть за стол в количестве тринадцати человек. «Ну ладно, есть же компаньонка. Она весьма презентабельна. В конце концов, ее здесь обучали». И вот я спускаюсь вниз в платье, которое Теодосия спешно нашла для меня. Она в нем выглядела ужасно, но мне оно подходит великолепно. И вот я в столовой. «Рядом с человеком, которого ты знаешь», — шепчет Теодосия. «О, — восклицает Тибальт, — как я рад видеть вас!» И мы с ним говорим, и все видят, как он поглощен беседой со своей соседкой за столом, и даже после обеда он ни на шаг не отходит от нее. «Как я рад, — говорит он, — что леди А… Б… В… — какая разница, как ее зовут? — Как я рад, что она не смогла прийти сегодня!»

Мечты, мечты! Но что еще мне осталось в тот ужасный период моей жизни?

* * *

Я читала до тех пор, пока не охрипла.

— Вы сегодня что-то не в голосе, мисс Осмонд. О Господи! Как это неприятно! Одна из основных причин, по которым мне нужна была компаньонка — чтобы мне читали вслух.

Она сидела, вышивая свои узоры. Иголка мелькала туда-сюда, оставляя след голубой, красной или фиолетовой шерстяной нити. Я была совершенно уверена, что она не слушает моего чтения. Если бы только я могла читать вслух одну из тех книг, которые брала в Гиза-Хаус! Иногда у меня появлялась озорная мысль заменить книгу и посмотреть, заметит ли она это. Иногда она откладывала в сторону вышивание и закрывала глаза. Я продолжала читать, не зная, спит ли хозяйка. Несколько раз я замолкала, чтобы проверить это. Но как-то она обнаружила, что я не читаю, когда внезапно проснулась. Она спросила, почему я не читаю. Я робко отвечала: «Я подумала, что вы уснули, леди Бодриан. Я боялась, что побеспокою вас». «Чепуха, — отвечала она. — Продолжайте, будьте любезны. Я сама скажу, когда мы закончим». В тот день она заставила меня читать до тех пор, пока не устали глаза и не охрип голос. Я уже начала подумывать о том, что готова бежать куда глаза глядят. Но возвращалась к мысли о том, что если я уеду, то никогда больше не увижу Тибальта.

Апельсин и Лимон стали для меня настоящим благословением, потому что их необходимо было ежедневно выгуливать, и это давало мне возможность ускользнуть из дома и тогда заглянуть в Гиза-Хаус, чтобы поболтать с Табитой.

Однажды, когда я пришла к ней, то сразу поняла, что случилось что-то особенное. Табита провела меня в гостиную и сказала, что сэр Эдвард планирует поездку в Египет. Это будет одна из самых смелых, грандиозных экспедиций. Она надеялась присоединиться к ее участникам. «Теперь, когда Сабина вышла замуж, — сказала она, — мне здесь незачем оставаться».

— Вам придется выполнять там какую-нибудь работу? — спросила я.

— Нет, официально — нет, конечно. Но я могу быть полезна. Вести хозяйство, если необходимо, — я многое умею. Могу быть на подсобных работах — как всякий непрофессионал.

— Как я вам завидую! — с жаром воскликнула я.

Она одарила меня своей нежной улыбкой.

— Леди Бодриан тяжела в общении, смею предположить.

Я вздохнула.

Потом она снова заговорила о путешествии.

— А Тибальт поедет с отцом? — спросила я.

— Безусловно. Это одна из его главных задач. Археологи только об этом и говорят. Вы же знаете, что сэр Эдвард — один из величайших мировых авторитетов в этой области.

— И Тибальт пошел по его стопам, — кивнула я.

Она проницательно посмотрела на меня, и я поняла, что, возможно, выдала свои чувства.

— Он — точная копия отца, — сказала она. — У таких людей только одна страсть в жизни… их работа. И те, кто находятся с ними рядом, должны всегда об этом помнить.

Я не могла не говорить о Тибальте.

— Но сэр Эдвард кажется мне совершенно отрешенным. Он почти не замечает людей вокруг себя.

— Он иногда спускается с небес на землю… или, точнее, поднимается из-под земли на грешную землю. Но таких людей невозможно узнать за короткий срок. Для этого требуется вся жизнь.

— Да, — согласилась я. — Думаю, это и делает их такими привлекательными.

Она снова мягко улыбнулась.

— Иногда, — продолжала она, — Мне приходит в голову, что таким людям нужно вести жизнь отшельников или монахов. Работа вполне заменяет им семью.

— А вы знали леди Трэверс?

— Только на закате ее жизни.

— И вы полагаете, что сэр Эдвард счастливее сейчас, когда он вдовец, чем когда был в браке?

— Разве я такое сказала? Я приехала к ним, как привилегированная экономка. Мы были знакомы много лет, и когда возникла необходимость… я заняла это место так же, как вы заняли свое.

— А после того леди Трэверс умерла?

— Да.

Мне хотелось знать, какой была мать Тибальта. Элисон и Доркас часто говорили, что мне не хватает такта. Поэтому я выпалила:

— Это был несчастный брак, да?

Табита удивленно уставилась на меня.

— Ну… у них было мало общего, к тому же, как я уже говорила, сэр Эдвард едва ли был идеальным мужем.

Мне показалось, что она хочет меня предостеречь.

— Вы помните Эвана Коллума? — спросила она.

— Конечно.

— Он скоро приедет. Я слышала, что и Адриан тоже. Им интересно узнать как можно больше об экспедиции сэра Эдварда.

Я поговорила с ней еще немного, хотя и знала, что пора возвращаться. Мне хотелось узнать как можно больше. Табита была довольно оживленной.

— Было бы замечательно, если бы вы смогли прийти, — сказала она. — Я уверена, вы предпочли бы прийти сюда, вместо того, чтобы прислуживать этой не очень приятной особе.

— О, если бы я только могла!

— Ну ничего. Может, как-нибудь в другой раз…

Я вернулась в Кеверол-Корт как в тумане. И снова принялась мечтать. Это было моим единственным утешением. Я представила, что Табита внезапно заболела и не может поехать. «Кто-то должен занять ее место, — говорит сэр Эдвард. — Но кто?» — «Я знаю! — восклицает Тибальт. — Как насчет мисс Осмонд? Она всегда интересовалась археологией».

Как нелепо, и как нехорошо желать, чтобы Табита заболела!

— Я крайне удивлена, мисс Осмонд, — сказала леди Бодриан, — звоню вам уже полчаса.

— Прошу прощения, я потеряла счет времени.

— Потеряла счет времени! Вы здесь не для того, чтобы терять счет времени, мисс Осмонд. Вам не за это платят, знаете ли.

Ну почему я не сказала этой противной старой кляче, что больше не стану у нее служить? Просто потому, ответило мое прагматичное второе «я», что, если бы ты так поступила, пришлось бы уехать, и как бы ты тогда смогла видеть Тибальта?

* * *

Я каким-то образом выдала неспособность смириться со своим нынешним положением, и леди Бодриан решила силой заставить меня это сделать. Она гораздо чаще, чем это требовалось, напоминала мне, что я — платная прислуга. Посылая меня по различным поручениям, она демонстративно засекала время. Она заставляла меня ходить по саду с корзинкой в руках, пока она срезала розы, а потом велела составлять из них букеты. Мои жалкие потуги в освоении этого искусства всегда смешили Доркас и Элисон. Они часто говорили: «Если кто-то и может изуродовать цветочную композицию, то это — наша Джудит». В доме священника это было привычной шуткой. Но здесь все обстояло серьезно. Если леди Бодриан могла унизить меня, то она это делала, причем под самыми разнообразными предлогами.

Но, по крайней мере, это со всей наглядностью показало мне, какое счастливое детство дали мне Доркас и Элисон. Я должна быть им благодарна за это всю свою жизнь.

Я никогда не забуду, как хозяйка сообщила мне, что в Кеверол-Корт будет устроен бал.

— Конечно, такую юную леди, как моя дочь, нужно формально ввести в высший свет. Я уверена, что вы это понимаете, мисс Осмонд, потому что, хоть вы и не ее социального круга, но кое-чему научились из благородной жизни, когда вам было позволено обучаться здесь.

— Благородство — это как раз то, чего мне сейчас так не хватает, — ответила я.

Она не поняла, что я имела в виду.

— Считайте большим везением то, что вам позволили наблюдать за светской жизнью хоть некоторое время. Я всегда считала, что не стоит давать людям образование, не соответствующее их положению в обществе.

— Иногда, — возразила я, — это дает возможность дочерям образованных священников приносить пользу знатным господам.

— Я рада, что вы придерживаетесь таких взглядов, мисс Осмонд. Должна признаться, вы не всегда выказываете такое похвальное смирение.

Она была исключительно недалекой особой. Я узнала, что сэр Ральф женился на ней из-за приданого. Зачем он это сделал, было выше моего разумения, потому что сам он человек довольно состоятельный. Но что я смогла понять совершенно отчетливо, так это то, почему он заработал репутацию человека, который искал утешения на стороне.

— Итак, — продолжала она, — вам предстоит сделать очень многое. Нужно составить и разослать приглашения. Вы не представляете, мисс Осмонд, чего стоит подготовить такой бал!