Дороти Иден - Таинственная Клементина

— А я не могу ей доверять. По-моему, она что-то скрывает, — решительно ответила ему Брижитт.

Не скосил ли Фергюссон глаза в сторону? Никогда раньше он не избегал ее взгляда!

— И она вовсе не обеспокоена исчезновением Ги. Вероятно, она просто бессердечна, — продолжала Брижитт. — Ги, как таковой, никогда ее не интересовал, ей были нужны только его деньги, я уверена в этом. Фергюссон, мне очень хотелось бы, чтобы ты нашел мне новую сиделку, и мы распрощались бы с Присси навсегда!

— А как же дети? Ведь они так к ней привязаны!

— Ты полагаешь? — спросила Брижитт. — У меня есть некоторые сомнения на этот счет. Никки очень изменился в последнее время. Вчера он едва отвечал на мои вопросы и делал это совершенно автоматически.

— Дорогая моя, он был просто не в настроении. Такое частенько случается с мальчиками его возраста.

— Но раньше этого не случалось с ним никогда! — закричала Брижитт, полностью выйдя из себя. — Она начала манипулировать уже и тобою! Думаешь, я ничего не замечаю, потому что не могу выйти из комнаты? — затопившая ее сознание ярость не давала ей замолчать, и Фергюссону не удавалось вставить ни слова. — Ты только с ней и говоришь! Я могу доказывать тебе, сколько угодно, что смогла выйти из дома! Это едва не стоило мне жизни, но ты не веришь мне, тогда как ее россказни для тебя — все равно что текст Святого Евангелия!

— Ну тогда объясни, кто доставил тебя обратно. — Она немного выдохлась, и Фергюссон заговорил; его голос был нежен и рассудителен. — Не могла же это проделать Присси? Она ниже и легче тебя, — такое ей просто не под силу. К тому же, в это время она была в парке с детьми. Перестань терзаться, моя любимая! — он ласково прикрыл ее руку своею. — И ответь мне, зачем ты поехала именно в этот дом?

Вдруг он резко вскочил с места — Хэммерсмит! Послушай, ведь этот адрес был написан на коробке, которая лежала у тебя на столе?

Его вопрос повис в воздухе, так как в этот момент тетушка Аннабель ворвалась в комнату.

— Фергюссон! Брижитт! Ги нашелся! Нам только что позвонили из отеля в Брайтоне. Он очень болен, — кто-то должен немедленно туда поехать.

Фергюссон так и не выпустил руки своей жены, словно пытаясь ее защитить. На душе у нее стало немного теплее, она была благодарна ему, даже если он уже не любил ее.

Тетушка Аннабель снова заговорила: — Ги был еще жив, но находился в очень тяжелом состоянии, так как принял большую дозу снотворного.

Предрассветные часы показались Брижитт бесконечными. Фергюссон уехал в Брайтон. Брижитт болезненно ощущала собственную беспомощность и бесполезность. Ей оставалось только изводить себя.

Что могло толкнуть Ги на это безумие? Он был так увлечен Присси; все у них складывалось удачно. Его исчезновение привело девушку в отчаянье, — она не могла быть виновной в его попытке самоубийства. Вряд ли он мог обнаружить ее тайную склонность к Фергюссону! Тем более, что если бы это произошло, Ги не сдался бы так просто, — он всегда был очень настойчив и умел добиться своего! Может быть Фергюссону удастся докопаться до истины? Фергюссон — внимательный и тонкий человек, самоотверженный и мужественный!

Ранним утром Присси принесла ей завтрак. Глаза девушки запали от бессонницы, руки дрожали, она с трудом произносила традиционные любезности, вздрагивала от каждого шороха. Она показалась Брижитт скорее испуганной, нежели разбитой горем. После того, как ее позвали к телефону, она вернулась в таком состоянии, что ей пришлось ненадолго присесть, прежде чем она смогла снова вернуться к своим обязанностям.

Через некоторое время опять раздался телефонный звонок. Брижитт схватила трубку параллельного аппарата, находившегося в ее комнате, не сомневаясь в том, что это Фергюссон.

— Миссис Джи? — услышала она незнакомый мужской голос, низкий, медленно выговаривавший слова.

Брижитт ответила, и после короткой паузы на другом конце провода снова заговорили:

— Почему вы не ответили на мое последнее письмо?

— Ваше письмо? — Брижитт закричала.

— Я вижу, вы догадались, кто я, — в трубке раздался короткий смешок.

— Я обращусь в полицию! — невольно воскликнула Брижитт.

— Не советую, — спокойно ответили ей. — Не забывайте, что у вас есть дети.

— Мои дети?! — едва выдохнула Брижитт.

— Я рассчитываю получить 300 фунтов не позднее завтрашнего утра. Если вы не выполните мою просьбу, вам придется хорошенько присматривать за своими ребятами!

Раздались частые гудки, и Брижитт уронила телефонную трубку.

Немного придя в себя, она отчетливо поняла, что скрывать от Фергюссона эту историю стало уже невозможно. Теперь ей было все равно, — пусть он думает, что она сама его шантажирует, добиваясь того, чтобы он порвал с Присси! Теперь речь шла о детях, а уж их-то он любил по-прежнему! Он поверит ей! Он знает, что она никогда не смогла бы хладнокровно играть на самых святых человеческих чувствах!

Она послала за Присси, и сказала ей так спокойно, как только могла, о том, что погода слишком холодная для прогулок, и категорически запретила ей выводить детей на улицу.

— Но вы разрешаете им гулять и при более низкой температуре! — резко ответила ей девушка.

— Я была неправа. Никки очень легко простужается.

— Что случилось? — спросила ее Присси сдавленным голосом.

Брижитт приподнялась на локте.

— Ничего. А почему вы об этом спрашиваете? Вы считали, что что-то должно было произойти?

Присси отвела глаза, но Брижитт успела разглядеть промелькнувший в них страх. Что-то удержало Брижитт от дальнейших расспросов, но Присси ответила ей сама.

— В этом доме может случиться все, что угодно! — Это прозвучало неожиданно грубо.

— Успокойтесь, Присси. Вы просто переволновались из-за всей этой истории с Ги.

Присси поднесла руку к глазам, хотя они и оставались абсолютно сухими.

— Я ничего плохого ему не сделала! — проговорила она. — Я только…

— Только — что?

— Не мешала ему любить меня, — пробормотала Присси. — Я не должна была…

— Значит, вы не любили его?

Глаза Присси гневно сверкнули.

— Конечно, нет. По крайней мере так, как ему бы хотелось. — Ее снова охватил непонятный ужас и она повторила: — Я не виновата, что бы обо мне ни думали!

— Никто не намерен вас обвинять, Присси. Ги выкарабкается. — А теперь давайте попробуем сосредоточиться на чем-нибудь одном: детям не следует сегодня выходить из дома. Вы хорошо меня поняли? Я могу вам доверять?

— Не понимаю, почему вы в этом сомневаетесь, миссис Джи! — жестко ответила Присси и вышла с оскорбленным видом.

«Я задела ее чувства, — подумала Брижитт. — Может быть, это и не так плохо, — тем лучше будет она следить за детьми, и до возвращения Фергюссона ничего не случится.»

Эти размышления не смогли вывести Брижитт из панического состояния. Она вспоминала все известные ей истории похищения детей. Страшные картины, главными действующими лицами которых были Никки и Сарра, без конца сменяли друг друга у нее перед глазами.

Дети тихо играли в уголке. Присси неловко пристроилась за низким столиком, перед нею лежал лист бумаги, перо стремительно летало по нему, оставляя неровные строчки.

«Бесполезно дальше скрывать, — я люблю Фергюссона. Я не хотела раньше говорить тебе об этом, но теперь настал момент сказать правду. Он так страстно целует меня, что я верю тому, что он тоже меня любит. Ты знаешь: когда для того, чтобы получить желаемое, нужно бывает применить силу, я…»

Тишину дома прорезал телефонный звонок. Внизу никто не снимал трубку. Присси сама подошла к параллельному аппарату, который находился в коридоре на ее этаже.

— Брижитт, это ты, милая? — услышала она голос Фергюссона, с трудом пробивавшийся сквозь треск и посторонние шумы на линии.

В дальнейшем Присси так и не смогла себе объяснить, что толкнуло ее ответить, имитируя голос Брижитт: «Да, это я, дорогой…»

— Прежде всего, я очень люблю тебя! Ты не забываешь об этом? — продолжил Фергюссон.

Лицо Присси исказила скорбная гримаса, пальцы конвульсивно сжали телефонную трубку, в сердце что-то кольнуло.

— К сожалению, у меня для вас дурные вести: Ги скончался полчаса назад, не приходя в сознание…

— Почему? — выдохнула она в трубку. Она больше не могла ломать комедию.

— Он оставил письмо, — в нем содержится объяснение. Не будем сейчас говорить об этом, тем более, что вечером я уже буду дома. Ты помнишь, что я сказал тебе? — Я люблю тебя!

Присси молчала. Она пыталась унять охватившую ее дрожь. Она чувствовала, как в душе ее рождается буря: буря ярости, отчаянья, бесплодного раскаянья в случившемся. Она больше не могла слышать его голос, предназначенный для другой, — страстный и ласковый, как его поцелуи. Поцелуи Иуды… Присси бросила трубку на рычаг.

Яростный порыв довольно быстро смягчился, перейдя в глубокую ненависть, которая постепенно разрасталась. Скоро Присси пришла в себя, собралась с мыслями и сумела принять окончательное решение.

Она спустилась бегом вниз по лестнице и вошла в комнату Брижитт. Света не зажигали, чтобы Брижитт могла отдохнуть. Мягкий отблеск огня в камине играл в ее светлых волосах, отражался в глазах, делал мягкой и теплой ее улыбку. Присси быстро отвела глаза в сторону. Ну почему болезнь не сделала Брижитт безжизненной и безобразной?..

Присси вежливо сообщила своей хозяйке, что звонил ее муж, но она разговаривала с ним сама, так как он просил не беспокоить его жену. Он не захотел даже поговорить с нею! Брижитт восприняла это, как новый удар, но, тем не менее нашла в себе силы спросить Присси о том, как чувствует себя Ги.

— Он мертв, — проговорила девушка, и лицо Брижитт побелело, как полотно. — Фергюссон скоро вернется, он просил вас сохранять спокойствие.