Мерси Пеннингтон. Она недавно призналась, что любит Крофта Фальконе.

— Крофт? — Мерси в волнении наблюдала за ним.

— У меня есть час до того, как нужно будет уехать, Мерси. Я хочу заняться медитацией. Мне нужно освободить мой мозг.

— Да, но что… насчет меня?

— Здесь ты будешь в безопасности. Никто не знает, где ты.

Она подскочила как ужаленная. Лицо ее было бледным от злости.

— Я и не говорю о безопасности. Я хочу поехать с тобой.

Он покачал головой.

— Ни в коем случае. Ты и так уже довольно подвергалась опасности из-за меня. Я не возьму тебя с собой.

— Но, Крофт, я ведь тоже с этим связана. Я не хочу, чтобы ты один распутывал этот клубок.

Он видел, что она говорит совершенно серьезно. Маленькая глупышка, она не понимает, насколько это опасно:

— Забудь об этом. Мерси. Я отправлюсь один. Я всегда действую в одиночку.

— Тебе может понадобиться помощь.

— Нет.

— Черт бы побрал тебя, ты упрям как осел. Ты хочешь быть один? Пожалуйста. Тебе никто не нужен? Прекрасно. Но попомни мои слова: когда-нибудь ты будешь умирать от одиночества. И никто не спасет тебя. Никто!

Позже, пообещал себе Крофт. Позже он скажет ей, что она нужна ему. Что он боится потерять ее, так боится, что готов сразиться в одиночку со всем миром, лишь бы с ней ничего не случилось. Сейчас было совсем неподходящее время говорить ей об этом. Потом.

— Мы поговорим, когда я вернусь, Мерси.

— А ты не боишься, что, когда вернешься, меня тут уже не будет?

Она повернулась и выскочила из комнаты. Крофт долго смотрел на захлопнувшуюся дверь. Затем открыл окно. Он опустился на ковер, позволяя солнечным лучам обогреть себя. Шум машин, голоса влетали в окно, однако Крофт не замечал их. Он мог полностью отключить все свои чувства, когда медитировал.

Однако сейчас этого не получалось. Он видел Мерси, ее глаза, по которым он так легко читал ее мысли. Глаза, как акварель. Прекрасные зеленые глаза.

Мерси сказала, что любит его, и он видел ее глаза в тот момент. Тогда Крофт сказал себе, что она находилась в слишком большом нервном напряжении, чтобы хорошо понимать, что говорит. Он лгал себе.

Он понял это, сидя на ковре, пытаясь освободить свой мозг от посторонних мыслей. Медленно сосредоточил он свое внимание на внутреннем свете, и разум его очистился и обрел покой.

Он не мог больше сомневаться в Мерси. Она знала, что говорила. Он видел это по ее глазам. Она любит его.

Крофт пытался понять, что значит быть любимым. Он исследовал себя, свои чувства, как исследовал бы цветок, заход солнца или море. Он хотел знать. Знать каждой частичкой своего существа.

Он позволил знанию того, что Мерси любила его, разлиться по всему своему существу, пока оно наконец не заполнило его до конца, удовлетворило его и дало его разуму долгожданный покой.

Это был не тот покой, которого он достигал своими занятиями медитацией или физическими упражнениями, однако каким-то образом он был очень близок к тому глубокому покою. В какой-то степени это было более совершенное чувство покоя. Оно окружило его и подавило то, другое.

Крофт вдруг понял, что никогда за всю свою жизнь не знал настоящей любви. То, что происходило между ним и Мерси, он никогда бы не назвал для себя этим словом. Он думал, что понимал любовь на интеллектуальном уровне, зная ее требования и запросы, но он на самом деле не познал ее всеохватывающей силы.

Однако теперь он понял.

Он влюблен в Мерси. Так же сильно, как и она в него. Это одновременно и страсть, и дружба, и уважение, это и разногласия, и понимание — все это любовь.

Замкнутый Круг.

Крофт изучил этот новый Круг, воссозданный в его разуме, наблюдая, как он медленно обволакивает ту светящуюся точку, на которой было сконцентрировано его внимание. Круг был идеален. Хотя не существует такого понятия, как универсальное знание, и некоторые тайны останутся навечно в этом Круге любви. Без этого не обойтись. Ну и пусть. Теперь он точно знал: Мерси принадлежит ему, а он — ей.

Удовлетворенный наконец, Крофт приступил к следующему этапу своей медитации. Было самое время для того, чтобы настроиться на напряженную работу. Собрать силы.

Прошло полчаса. И когда Мерси осторожно открыла дверь комнаты, Крофт уже был готов. Он повернул голову и увидел, что она нерешительно стоит в дверях с бумажным пакетом в руке.

— Я принесла тебе кое-что поесть. И стаканчик с чаем. Он в пакетике, но я заставила их сначала вскипятить воду. Ты закончил медитацию? — Она достала из пакета два стаканчика и протянула один ему.

— Я закончил. — Он поднялся, абсолютно спокойный. В то же время все его чувства были обострены и под тщательным контролем. Так он всегда чувствовал себя перед тем, как взрывал грани насилия.

Так он всегда чувствовал себя, когда занимался любовью с Мерси, за исключением тех моментов, когда она увлекала его за собой. С ней он мог потерять контроль, но тогда он знал, что ему ничто не грозит.

Крофт открыл стаканчик и сделал небольшой глоток.

— Я люблю тебя, Мерси, — сказал он.

Мерси поперхнулась.

— Что? — спросила она, вытирая слезы и откашливаясь.

Крофт слегка сжал ее плечи.

— Сейчас мне нужно идти. Я съем сандвич по дороге. Я вернусь завтра на рассвете. До свидания, Мерси.

Он едва прикоснулся к ее губам и вышел из комнаты не оглядываясь.

Глава 18

Он любит ее.

Как всегда, Мерси разрывалась между желанием треснуть его и броситься в его объятия. Но Крофт ушел, и она не может сделать ни того, ни другого.

Как это похоже на него, думала Мерси, в волнении расхаживая по комнате. Никаких тебе пламенных речей о бессмертной любви за ужином при свечах, ни обручального кольца, ни слова о чувствах. Просто констатация факта. А потом он уходит, чтобы в очередной раз рискнуть своей жизнью.

Должно быть, он влюбился в нее во время медитации, решила Мерси.

В своем невероятно умном мозгу он пришел к какому-то выводу, поместив растущее увлечение ею в собственный мир восприятий и замкнув тем самым один из своих дурацких Кругов. Когда в этом лабиринте, лишь смутно напоминавшем обыкновенный человеческий мозг, все оказывалось на своих местах, понятно и согласованно, он пришел к определенному выводу. Оказалось — это любовь. Ничего более гениального он выдумать не мог.

А затем он ушел. Мерси не успела сказать ни слова. И она осталась стоять, словно приросла к месту, когда мужчина, которого она любила и который признался, что тоже любит ее, направился в свой крестовый поход за справедливость и правосудие по дороге Круга.

Надо быть такой дурочкой, чтобы влюбиться в него. Ведь она едва его знает.

Они провели вместе всего несколько дней. Но Мерси казалось, что они знакомы очень, очень давно. За эти несколько дней Мерси узнала его лучше, чем знала кого-либо за всю свою жизнь. Она знала его характер, знала, что он любит, что ему не нравится. И почти ничего не знала о его прошлом. Короткая, сухая история, которую он поведал ей сегодня, приоткрыла лишь одну страничку его жизни. И эта история нисколько не изменила отношение к нему Мерси. Она любила бы его даже в том случае, если бы он ничего не стал рассказывать о себе.

Она поняла и приняла его в свою жизнь на каком-то .другом уровне, ничего общего с доводами рассудка не имевшем. С того самого момента, когда она впервые встретила его, Мерси узнала новое, никогда прежде не испытанное ею чувство. Ее как магнитом притягивало к этому загадочному человеку. Он словно обладал властью, способной воскресить в ней то, что долго дремало, почти не ощутимое все эти годы одиночества, и это нечто отнюдь не имело ничего общего с шестым чувством. Однако у этого сверхъестественного ощущения увлеченности были и своя логика, и свои факты.

Но какой толк во всех этих фактах и логике? В конце концов, хмуро напомнила себе Мерси, о своем бывшем возлюбленном она имела предостаточно всяких сведений. Она знала о нем все, начиная со школ, которые он посещал, и заканчивая магазином, в котором он любил покупать кроссовки. Она обсуждала вместе с ним его будущую карьеру и его победы на теннисных кортах. Она знала, какие фильмы и какие машины ему нравились. Она знала об Ароне Сандерсе все, до мельчайших подробностей, однако самого главного она как раз и не знала: ему нельзя доверять ни любовь женщины, ни принадлежащие ей ценности.

Мерси готова была поставить все свое состояние, заключавшееся в «Букинистическом магазине Пеннингтон», на то, что Арон Сандерс за всю жизнь и двух секунд не думал о чести и порядочности. И уж конечно, не сделал их основой своей философии.

Однако это была не столько вина самого Сандерса, решила Мерси. Человек не может долго размышлять над тем, чего у него в принципе не существует.

Беспокойно металась она по комнате. Потом решила еще раз посмотреть «Долину». Открыла свой чемодан, нервно развернула обложку, думая о том, что из-за этой дурацкой книги Крофт рискует жизнью. Только прошлой ночью он едва не погиб из-за нее. Они оба едва не погибли.

Что же такого было в этой книге? Почему она так нужна Глэдстоуну?

Мерси вытащила книгу, положила ее на маленький столик около окна, села. Надо хорошенько рассмотреть ее. Она уже прочла большую часть книги, и хотя в какой-то степени чтение было довольно любопытным, Мерси чувствовала, что Глэдстоуна привлекало вовсе не содержание. Теперь она была абсолютно убеждена, что книга вообще была написана не для мужчин. В ней было слишком много лирики, неподдельной страсти, слишком много чувственной эротики. Нет, это нельзя назвать мужской эротикой. Во всем она была скорее чувственна, нежели сексуальна. «Долина мистических сокровищ» Бурле была красивой историей любви, а не механическим описанием экзотического секса. Она была ценной, однако не настолько редкой или необычной, чтобы такой человек, как Глэдстоун, потерял из-за нее голову.