Сола Рэйн - Тафгай

– Твое ослиное упрямство достигло нового уровня.

Я направилась в сторону ванной комнаты, но козел преградил мне путь, хватая за локоть.

– Не трогай меня! – я оттолкнула его, вынуждая отступить назад.

– Мерфи, между мной и Эмбер ничего не было.

Он снова потянулся ко мне, но я отпрянула и выставила руку перед собой.

– Не приближайся.

– Дьявол! Да почему ты мне не веришь? – Эш выглядел так, будто я дала ему пощечину. Его пронизывающие глаза испепеляли меня, словно лазерные лучи. – Разве я когда-нибудь тебя обманывал? Ты должна доверять мне! Мне, Мерфи, а не каким-то гребаным желтушникам!

Дверь в спальню дочери неожиданно распахнулась, и на пороге возникла босая Пчелка.

– Доброе утро, – она сладко зевнула и нахмурилась. – Вы что, ссоритесь?

– Нет! – испуганно воскликнула я.

– Не-е-е-т, – протянул придурок, и его огромная лапа опустилась мне на плечи.

Благослови Господь мое терпение.

– Мы просто обсуждаем наш переезд, милая, – я взволнованно поправила пальцем очки. – Как ты смотришь на то, чтобы снова вернуться в тот дом, куда к нам в гости приезжала Табита?

Даже не глядя я почувствовала, как тело Сандерса напряглось.

– Зачем? – светлые брови Джо сошлись в одну линию.

– Твоя мама шутит.

– О нет, она не шутит, – я попыталась вывернуться из его объятий.

– Еще как шутит, – Эш сильнее прижал меня к себе.

Мы обменялись яростными взглядами.

– Мамочка, но я не хочу опять переезжать, – Джо выглядела несчастной, и мое сердце разрывалось на части. – Мне нравится жить с Эшем.

– Слышала? – просиял идиот.

– А еще ей нравится жить со своим высушенным кузнечиком Джимини, – парировала я. – Так что это ровным счетом ничего не значит.

– Неужели ты только что сравнила меня с дохлым насекомым?

– Ты прав. Джимини такое сравнение точно бы не польстило.

– Вот так значит, да?

– Да, вот так!

Внезапно ладонь Эша легла на мой затылок, он привлек меня к себе и поцеловал. Пчелка захихикала, а я потеряла дар речи от возмущения.

– Ты что себе поз…

Я не успела договорить, потому что его бесстыжие губы снова впились в мои. Сандерс быстро отстранился и подмигнул Джо, а затем получил мощный удар в грудь от меня. Дыхание с шумом вырвалось из его легких. Сукин сын побледнел и, с выражением странной смеси шока и восхищения, уставился на меня.

«Десять лет тенниса, болван! – усмехнулась я про себя. – Моя правая рука все еще помнит, что такое сильный удар».

– Милая, – я склонилась над дочерью и погладила большим пальцем ее щечку. – Ты уже почистила зубы?

Она отрицательно покачала головой.

– Тогда беги, а я пока приготовлю завтрак, хорошо?

Пчелка кивнула и грозно посмотрела на Эша:

– Почему мамочка злится на тебя?

– Потому что любит.

Джо снова захихикала, а мое лицо охватил пожар.

Я моргнула, открыла рот, снова закрыла его, затем опять открыла, но слов так и не нашлось.

Мерзавец!

Когда Джо скрылась за дверью ванной комнаты, я набросилась на Эша:

– Ты кем себя возомнил?! – мой палец врезался в его каменный живот. – Кто вообще дал тебе право меня целовать? А как же свидание? – съязвила я. – Понял, что оно тебе больше не светит и решил оторваться напоследок?

– Разве это были поцелуи, Клубничка? – отмахнулся Сандерс, и на его лице заиграла слабая улыбка. – Без языка не считается.

– Я ненавижу тебя, – напомнила я на случай, если предатель вдруг забыл.

Отступив назад, Эш прислонился плечом к стене и скрестил свои татуированные кувалды на груди. Теперь мне удалось получше его рассмотреть.

Проклятье.

Никогда не думала, что однажды скажу это, но… Сандерс выглядел паршиво. Кожа приобрела болезненный сероватый цвет, под остекленевшими от усталости глазами пролегли темные круги, тень щетины на щеках и подбородке…

О чем он, черт возьми, думал, когда решил провести ночь в коридоре?

Да еще и накануне игры.

Это же долбанное самоубийство!

Но знаете что?

Меня это не касается.

– Собралась переезжать? – несмотря на изнеможенный вид, его голос оставался твердым.

– Разве это не очевидно? – фыркнула я. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы с Джо еще немного поживем в твоем соседнем арендованном доме. До тех пор, пока я не найду для нас новое жилье.

Эш схватил меня за руку и затолкал в свою спальню, захлопнув за нами дверь ногой.

Одно мгновение – и я оказалась прижатой к стене его мощным телом. Сердце бешено заколотилось в груди. Я чувствовала его глухой стук даже в ногах.

– Почему ты хочешь уйти?

Его неповторимый мужественный запах окутал пространство вокруг нас, одурманивая мое сознание. Я задержала дыхание, но он уже проник в меня, обволакивая теплом изнутри. Мне стало жарко. Я попыталась отвернуться, но он поднял мое лицо за подбородок к своему неоновому взгляду.

– Детка, я почти не спал, мое тело… – он уронил голову и поморщился, будто не хотел признаваться в том, насколько ему дерьмово. – Мое тело сейчас не в самой лучшей форме, а вечером у нас домашняя игра, поэтому давай просто…

Неожиданно его опущенная голова дернулась, а на скулах заиграли желваки. Эш увидел собранный чемодан, который стоял прямо возле моей ноги.

Я забеспокоилась. Рассерженный гризли – зрелище не из безопасных.

Он поднял на меня потемневшие от гнева глаза.

– Ты не можешь уйти.

– Могу, – уверенно ответила я, выдерживая его взгляд. – И сделаю это немедленно, Сандерс. Так что можешь уже сейчас звонить своей горячей подружке-эксгибиционистке и приглашать ее в гости. Она тебя как следует разомнет, и к началу вечерней игры будешь как новенький.

Эш резко отстранился и с размаху врезал ногой по моему чемодану. Тот отлетел в другой конец комнаты и, столкнувшись со стеной, распахнулся. Часть вещей вывалилась на пол.

– Твою мать, я не изменял тебе! – взревел Сандерс. В его голосе слышалось отчаяние. – С тех пор как ты прилетела в Чикаго, я не прикасался ни к одной женщине! Мне это было ни к чему, Бреннан. Я не обманывал тебя, слышишь? Никогда!

Он взял в руки мое лицо, и мы уставились друг на друга не моргая. Мне было больно, очень больно. Внутри меня все сжалось. Одинокая слеза скатилась по моей щеке, и Эш смахнул ее большим пальцем.

– Ты должна верить мне, Мерфи, – он поцеловал меня в висок, а затем опустил руки, лишая меня своего тепла, и схватился за ручку двери. Его челюсть напряглась. – Если ты уйдешь, значит, я ни хрена для тебя не значу.

Как только дверь за ним захлопнулась, сдерживаемые слезы целым водопадом хлынули из глаз. Я подошла к окну и обняла себя руками, наблюдая за тем, как Эш садится в свою машину и уезжает.

Мои чувства и разум находились в полном смятении.

– Мамочка, ты нарисуешь мне снежинки?

– Конечно, милая.

Я оторвала взгляд от телевизора, по которому шел второй период матча Чикагских Орланов против Сент-Луисовских Ящеров, обогнула обеденный стол и села рядом с Джо. Она протянула мне свой рисунок и светло-голубой фломастер. Взяв в руки красочный листок, я почувствовала, как внутри меня все сжимается.

На рисунке была изображена я, в очках и с осветленными кончиками волос, Пчелка в своих любимых розовых тапочках и большой, широко улыбающийся парень с черными узорами на коже… Все трое держались за руки и выглядели абсолютно счастливыми.

– Очень красиво, – хриплым голосом произнесла я, потому что мне не удалось достаточно быстро взять под контроль свои эмоции.

– Спасибо, – просияла Джо, убирая с лица прядь волос, выскользнувшую из-под желтой заколки в форме луны. – Когда Эш вернется домой, ты подаришь ему этот рисунок и вы сразу же помиритесь.

– Звучит как план, – моя улыбка была слабой, но искренней.

– Третье удаление подряд… – послышался голос хоккейного комментатора. – Игровой ритм Орланов напрочь сломан. Шайба у Джексона. Пас Кушнеру. Мощный щелчок низом от синей линии…

Нарисовав четыре снежинки, я вернула довольной Пчелке ее рисунок и уставилась перед собой невидящим взглядом. Пальцы нервно постукивали по кружке с остывшим эспрессо. В голове метались тревожные мысли, которые мне не подчинялись. Как не подчинялось мне и мое сердце.

Слова Эша снова и снова всплывали в моей голове:

– Ты должна верить мне, Мерфи. Если ты уйдешь, значит, я ни хрена для тебя не значу.

И я, черт возьми, осталась.

Я ухватилась за его фразу про подставу, как Роуз Дьюитт Бьюкейтер[33] за свой хлипкий плот. Этим утром Эш выглядел очень искренним в своих эмоциях. Я чувствовала отчаяние, исходившее от него подобно сильному аромату парфюма, и видела боль в его неоновых глазах. Сандерс не был гениальным актером, чтобы так играть.

Но это еще не все.

Днем я наткнулась в интернете на вчерашнее интервью Эша, в котором он назвал нас с Джо – своей семьей. Это официальное признание тронуло меня до глубины души. Господи, как же я нуждалась в этом!

Ответы Эша на вопросы журналистов были легкими и непринужденными. Это не было чем-то в духе: окей, я дам вам то, что вы хотите услышать. Точно нет. Эш говорил сердцем, а не своим социальным статусом. В этом я не сомневалась.

Так что, да. Я проверила Сандерсу. Процентов на восемьдесят шесть…

В его дерьмовом положении – это, пожалуй, лучшее, что я могла сейчас ему предложить. И, честно говоря, моя ярость все еще была при мне.

– Мамочка, смотри! – возбужденно воскликнула Джо. – Эш! Эш!

Я подняла голову и увидела на широком экране любимое лицо под сине-белым шлемом. Сандерс напряженно смотрел куда-то вперед, сквозь прозрачный пластиковый визор, и выглядел так, словно хотел кому-то врезать. Челюсть стиснута, брови сосредоточенно сдвинуты, а губы сурово поджаты.