Сола Рэйн - Тафгай

Интересно, какая она в постели? Громкая или тихая? Нужна ли ей долгая прелюдия или она, как моя новенькая Тесла, активируется одним касанием?

– Кому подписываем? – я немного понизил голос, добавляя в него щепотку сексуальной хрипотцы.

– Брайану, – возбужденно ответила улыбчивая красотка, работающая продавцом-консультантом, и поспешно добавила: – Это мой младший брат. Бог мой, сам Эш Сандерс… Брай сойдет с ума от счастья! Чикагские Орланы – его любимый хоккейный клуб.

Я небрежно склонился над стойкой и принялся выводить маркером на бумаге воодушевляющие слова для ее мальца.

– Кстати, меня зовут Карен.

Мне нет дела до ее имени.

Но ей об этом знать необязательно.

– Рад знакомству, детка. Что делаешь сегодня вечером?

Ее раскосые глаза цвета морской воды сверкнули предвкушением. Она кокетливо поправила свои соблазнительные локоны и плотоядно улыбнулась. Я уже представил, как эта горячая штучка смотрит на меня снизу-вверх, когда берет мой член в свой теплый ротик, и…

– Любимый, я беременна!

Я нехотя оторвал взгляд от блондиночки, ноги которой были длиннее, чем мост ДюСейбл[1], и повернулся на звонкий голос Микки.

Жена моего лучшего друга радостно пританцовывала возле напольного зеркала, демонстрируя мне очередной наряд – ужасное платье бледно-зеленого цвета, которое больше походило на бывший завтрак вегана, и широко улыбалась. Ее длинные каштановые волосы были распущены и откинуты за спину. Большие, светло-зеленые глаза блестели от счастья так, словно излучали собственный свет.

Как можно быть такой милой и раздражающей одновременно?

– Конфетка, вовсе необязательно выкрикивать эту фразу каждый раз, когда выходишь из примерочной, – сдержанно произнес я, отрицательно качая головой на ее наряд, и снова переключился на блондинку. – Так на чем мы там остановились?

Девушка испуганно посмотрела в сторону Микки, а затем наградила меня ах-ты-ничтожный-кусок-дерьма-взглядом и бросила ледяным тоном:

– Простите, мистер Сандерс, мне нужно работать.

Твою мать.

Ну спасибо тебе, Микаэла!

– Продолжай в том же духе, милая, и тогда тебе вообще не придется сообщать Дэйву эту радостную новость. Ведь он и так все узнает. Из новостей, – недовольно проворчал я, когда подошел к Микки.

– Черт, ты прав, – тяжело вздохнула она, с опаской оглядываясь по сторонам. – Я просто хотела немного потренироваться…

– На мне?

– Ты ведь мой лучший друг, – выдала она свой любимый аргумент, с которым трудно было поспорить.

Я повстречал Микки три месяца назад. Девчонка надиралась текилой в одном дерьмовом баре, куда я случайно забрел после тренировки, и грубо отшила меня, когда попытался завязать с ней знакомство. Чтоб вы понимали, отказы – это не то, к чему я привык, когда дело касается женщин. Поэтому я был… слегка обескуражен.

И вот оно, начало крепкой дружбы.

Позже Микки отрубилась прямо за барной стойкой, и я привез ее в наш с Дэйвом дом, в котором она живет по сей день. Только теперь уже на правах хозяйки, а не прислуги, как было поначалу.

И знаете что?

Я охренительно рад, что наши с ней отношения сразу начались с дружбы, а не с привычного разового перепихона. Потому что в итоге я приобрел гораздо больше, чем мог бы.

– Окей, вот тебе мнение лучшего друга – это платье никуда не годится.

– Ну почему? – она капризно топнула ногой, вынуждая меня улыбнуться.

– Ты в нем похожа на сельдерей.

– Пять минут назад я у тебя была шлюховатой мамочкой в красном мини, теперь вот это… Знаешь, Здоровяк, так с беременными не разговаривают!

– Прости, Конфетка, – я подошел к Микки и крепко прижал ее к себе, целуя в макушку. – На самом деле, Каллахану будет наплевать, во что ты одета, когда он узнает, что скоро станет папочкой.

– Думаешь? – взволнованно спросила она, обнимая меня за талию.

– Уверен.

– Ты бы обрадовался?

Я нахмурился.

– Если бы узнал, что стану отцом?

– Ага.

– Не знаю, – рассеянно ответил я, засовывая руки в задние карманы своих джинсов. Этот вопрос разволновал меня. – Я никогда не думал об этом.

Вообще-то думал. Но эти мысли всегда были до одури пугающими.

– А если завтра твоя новая подружка, как там ее… Эбби? Вдруг скажет, что беременна?

Небрежный тон Микки немного задел меня.

– Ее зовут Эмбер, – напомнил я, а следом зачем-то добавил: – И у нас вроде как все серьезно.

Глаза Микки сузились. Она недоверчиво посмотрела на меня, а затем молча зашла в примерочную кабинку. Через секунду до меня донесся ее тихий хрипловатый смех.

Я закатил глаза и рухнул на стоявший напротив диван.

И зачем я только ляпнул это?

Наверное, мне просто захотелось почувствовать себя серьезным пареньком, который ответственно относится к выбору партнера для жизни и к самой жизни в целом, что являлось откровенной ложью. По всем пунктам.

Черт возьми, казалось, еще вчера я тусовался со своими братьями по хоккейной команде и мы беззаботно трахали все, что движется, а сегодня я чувствовал себя фанатом «Янки»[2], который по ошибке сел на места для болельщиков «Ред Сокс»[3].

Дэйв недавно женился на Микки, и мне пришлось купить себе новый дом, чтобы не мешать их бесконечному медовому месяцу. Голкипер Ривз на днях отпраздновал свою помолвку. Проклятье, да даже нападающий Орланов – Вайдман, живущий под девизом: «Одну и ту же дважды не трахаю», похоже, остепенился. Он зацепил какую-то молоденькую джазовую певицу и даже постит с ней совместные фотки в инстаграм, что в наше время уже приравнивается к свадьбе.

А ведь именно я, в отличии от этих ветренных ублюдков, всегда был тем, кто стремился к сценарию: «долго и счастливо».

Четыре гребаных брака – лучшее тому подтверждение.

Я поднялся с дивана и направился к ближайшей стойке с футболками, на которых продавец-консультант, кажется, Карен, развешивала ярлыки со скидками. Заметив мое приближение, она демонстративно перешла на другую сторону стойки.

Мой взгляд случайно скользнул с блондинки на картину, которая висела прямо за ней на стене, и я с интересом уставился на разноцветное полотно. Честно говоря, я дерьмово разбирался в направлениях живописи, но, судя по крупным импульсивным мазкам краски, это походило на абстрактный экспрессионизм. Я видел нечто подобное в лос-анджелесском музее Гетти. В работе Джексона Поллока[4]. Только, в отличие от мрачноватой «Фрески» Поллока, картина этого художника была необычайно радостная по цветам.

Чем дольше я на нее смотрел, тем сильнее она овладевала моим вниманием. Мое сердцебиение участилось раза в три. Я словно на какое-то мгновение вернулся в детство, в родной Джэксонвилл. Желтые мазки напомнили мне бархатный песок на флоридских пляжах, оранжевые – яркие закаты, а лазурно-голубые – Атлантический океан.

Было удивительно переживать такие яркие эмоции, разглядывая обычную картину, висящую на стене магазина итальянской одежды, но я ничего не мог с собой поделать.

Я все смотрел и смотрел на нее как зачарованный…

– Кто автор этой картины? – спросил я у Карен, когда мне, наконец, удалось отвести взгляд от красочного полотна.

Тонкие брови блондинки удивленно взмыли вверх.

– Эм… понятия не имею.

– А кто имеет?

– Хм, может, Джессика, – девушка растерянно пожала плечами. – Это наш главный менеджер. Я могу позвонить ей и спросить.

– Отлично, спасибо.

Спустя несколько минут Карен сообщила мне имя художника. Им оказался некий Мер Фи из Питтсбурга, который продавал свои работы на местном блошином рынке. Я тут же переслал эту информацию своему агенту с просьбой как можно скорее отыскать этого художника и доставить его прямиком ко мне.

На любых, мать его, условиях.

Я наносила кистью последние мазки на одной из стен тату-салона, когда в кармане заиграл телефон. Наспех вытерев руки тряпкой, я вытащила мобильник, едва не уронив его в ведерко с краской, и взглянула на экран.

Грудь сдавило в приступе паники.

Я сделала глубокий вдох и ответила на звонок.

– Слушаю, – как можно спокойнее произнесла я, хотя пульс уже зашкаливал от волнения.

– Здравствуйте, мисс Бреннан, – строгий голос школьной директрисы ледяной дрожью пронесся по моему позвоночнику. – Вам известно, что занятия у вашей дочери закончились два часа назад?

Я посмотрела на наручные часы и тихо выругалась себе под нос.

– Ее никто не забрал? – напряженно спросила я, хотя и так уже знала ответ.

– Нет.

Черт!

Черт!

Черт!

Я вскочила на ноги и принялась метаться, собирая свои вещи, по пустому помещению тату-салона, в котором подрабатывала художником-оформителем. На мне был рабочий джинсовый комбинезон, испачканный масляной краской, которая никогда не отмывалась, кремовая футболка и старые лимонные лоферы с кисточками. Я понимала, что времени переодеваться у меня нет, поэтому быстро сменила обувь на теплые сапоги, придерживая плечом мобильник, в который бессвязно бормотала извинения, затем надела куртку, схватила сумочку, ключи и выбежала на улицу.

– Умоляю, миссис Хэйз, только не исключайте Джо! – По моим щекам уже текли слезы. – Клянусь богом, такого больше не повторится!

– На моей памяти это уже четвертая ваша клятва, мисс Бреннан, – холодно ответила директриса. – Вы должны понимать, что существует протокол, согласно которому…

– Прошу вас, – взмолилась я. Моя рука дрожала, и ключ громко стучал по железной пластине вокруг замка, пока я пыталась попасть им в замочную скважину. – Пожалуйста…