Ссору бывшие подруги переживали по-разному. Ева отныне относилась к Лене с подчеркнутым равнодушием. Лена же первое время пыталась оказать Еве какую-нибудь услугу, нарочито заговаривая при ней о возможностях достать интересную книгу, попасть на необыкновенный вечер. Но все эти потуги Ева встречала ледяным молчанием.

Вскоре иные заботы захлестнули Лену, куда более важные. Как и надеялась девушка, октябрьская поездка с Никитой на дачу, ночь, проведенная вместе, оказалась весьма результативной. Молодые люди подали заявление в ЗАГС.

Пригласить Еву на свадьбу, сыгранную сразу по окончании зимней сессии, Лена не осмелилась. Сразу после свадьбы молодые уехали на две недели в Италию, устроив себе свадебное путешествие. Когда же они вернулись в Москву, Лена сразу же переехала к Никите.

Ева, пережив предательство подруги и друга, которого она уже считала почти женихом, с головой ушла в учебу. Неожиданно для себя девушка сблизилась с Таней Верчук. Способствовала сближению и общность случившегося с обеими: и у Тани лучшая ее подруга отбила жениха. Причем учинила это, когда девушка была уже беременной. Аборт Таня делать не стала и теперь с помощью мамы растила дочку. Ева стала приглашать Таню к себе домой, познакомила ее с родителями. Матвей Соломонович, узнав Танину историю, принял в ее судьбе горячее участие. Его стараниями Евина новая подруга получила заявку от солидной фирмы, согласной предоставить молодой специалистке место в общежитии для семейных.

В апреле Ева затащила новую подружку на туристический слет, заранее экипировав ее. У девушек были хорошие, настоящие туристские рюкзаки, спальники, миски и кружки. Приобрела Ева и хорошую двухместную палатку. О том, что и где покупать, Ева проконсультировалась с Ростиславом и Аней, съездив к ним в марте. Тане на слете очень понравилось, но предстоящее лето было и так заполнено до отказу, потому обе подружки о походах и не заговаривали. Но на октябрьский слет пришли, выделяясь среди других его участников белизной. На слете обеих девушек встретили уже как своих, вовлекали в общие разговоры, рассказывали о походах, вместе с ними обсуждали экипировку. Пришли они и на апрельский слет. Когда все собрались вокруг общего костра, Ростислав подошел сзади к Еве, обнял девушку и поманил к своей палатке. Удивленная Ева последовала за ним.

— Ну как, обжилась на работе? — с улыбкой спросил ее Ростислав.

— Обжилась. Даже, как выражается мой папа, нашла свою нишу.

— Своя ниша это хорошо, это ты молодец, — одобрил ее Ростислав. — Хотим мы с Аней тебя в августе в Хибины позвать. Пойдешь на две недели?

— Пойду, — восторженно воскликнула Ева и тут же смутилась.

Ростислав причину смущения понял, улыбнулся.

— К подружке твоей мы с Аней еще присмотримся. Не волнуйся, и она в поле нашего зрения.

Первая в жизни горная автономка потрясла Еву. А первый день похода, наверное, врезался в память навечно. Первая переправа через настоящую горную реку. Робкая попытка Евы уверить, что вполне сможет перейти реку с рюкзаком, вызвала добродушные улыбки ее спутников. Впрочем, Ева и не настаивала: бурлящая на перекатах вода страшила девушку. Она шла посредине, налегке. Шедший впереди Ростислав помогал девушке на трудных участках, Анна подстраховывала ее сзади. Когда же Ростислав ушел за Евиным рюкзаком, Анна, по-доброму посмотрев на девушку, сказала негромко:

— И меня Ростислав не сразу допустил к самостоятельным переправам. Первые шесть-семь раз я переправлялась без рюкзака.

Ева ответила женщине благодарным взглядом. Она и сама уже поняла наивность и самоуверенность своего желания пройти переправу с полной выкладкой. Потом они часа три поднимались берегом реки и впадавшего в нее ручья. Когда же миновали лес и вышли к последним корявым и тонким березам, невысоким, едва достававшим Еве до плеча. Ева с удивлением узнала, что эти карликовые деревца много старше ее, только им трудно расти на этих скудных почвах, обдуваемых свирепыми ветрами. Выбрав среди зарослей карликовой березы полянку, Ростислав объявил обеденный привал. Пока он и Ева собирали сушняк и разводили костер, Анна достала из рюкзаков котелок, миски, припасы. Первый обед в горах под свист вдруг разыгравшегося ветра, обрывки спускающихся все ниже туч, языками заволакивающими их полянку, уплывающих вниз, в ущелье.

Пообедав, пошли дальше. Вскоре они подошли к пологому каменистому склону.

— Это курумник, — негромко сказал Ростислав, обернувшись к Еве. — Тут своя особенность движения. Не все камни надежны, иные могут выскользнуть из-под ноги, иные и накрениться. А потому идти по курумнику надо так, словно танцуешь. Ты же, танцуя, над каждым шагом не задумываешься?

— Не задумываюсь, — улыбнулась Ева.

Очень уж странным показалось ей сравнение передвижения по навалу камней с танцем.

— Вот и по курумнику надо идти также. Ступила одной ногой, уже знаешь, куда, не глядя, поставишь вторую ногу, а глазами следующие шаги присматриваешь. И касаться ногами камней надо легко, чтобы ненадежный камень из-под ноги не ушел. Смотри, куда я ступаю, и сама туда же ступай. И за палкой моей следи. На камнях не всегда опора справа, а потому палку надо легко перекидывать с руки на руку. О каверзах предупреждать буду.

Ростислав поправил рюкзак и непринужденно зашагал по камням. Ева нерешительно сделала первый шаг, замешкалась со вторым. Правая нога вдруг соскользнула с камня, и девушка наверняка упала бы, не подстрахуй ее Анна.

— На таких камнях не мешкай, — тихо сказала она. — Видела, на какие камни Ростислав ступал?

— Да.

— Вот и ты на них наступай.

Следующие шаги оказались успешнее. Но на середине курумника Ева вновь замешкалась, чуть не упала. Но все-таки зафиксировалась палкой, вытянула поехавшую в сторону ногу.

Нелегко давались Еве уроки горного туризма. И падала, и шла медленно, робея на трудных участках, останавливалась, не решаясь ступить на качнувшийся под ногой Ростислава камень. Спутники не корили ее, не выражали нетерпение. И благожелательность Ростислава и Анны поддерживала, ободряла Еву. А потому желание ходить в горы все сильнее овладевало девушкой. Разве в городе, да и в подмосковном лесу увидишь такие красоты. Горы завораживали ее, все сильнее манили к себе. И потому с каждым днем прибавлялось у Евы уверенность, потихоньку обреталась сноровка. За два дня до окончания похода девушка самостоятельно, с рюкзаком перешла достаточно широкую реку. Даже почти без помощи Ростислава и Анны.

— Всеми премудростями горного туризма ты еще не овладела, — с улыбкой сказал ей Ростислав, помогая выбраться на достаточно крутой берег. — Но начало положено. И желание ходить в горы есть. А потому готовься к следующему сезону. На слетах больше не байки слушай, а расспрашивай ходивших о маршруте, перенимай опыт, особенно негативный.

Да, в первом горном походе Еве было нелегко, но она изо всех сил тянулась за более опытными и сноровистыми спутниками. Хотя Ростислав и Аня были старше ее, не шибко превосходили ее физически, их опыт, навыки давали им большое преимущество. Ева тянулась за супружеской парой, крепилась, училась у своих спутников всему, что нужно знать и уметь в горных походах. И внимала горам. Когда же прошли последнее ущелье и вышли на дорогу, Ева украдкой вздохнула. Не хотелось верить в окончание похода, в неизбежность возвращения в Москву, к работе, цивилизации.

К удивлению девушки на осеннем слете к ней подошел Олег Данилов и самолично пригласил в Команду. Ева, не раздумывая, согласилась, хотя было обстоятельство, смущавшее ее. Слыхивала она, что в Команде новеньких девушек прозывают телками, что Олег при поддержке старичков вечерами измывается над такими девушками, ставя в строку не только каждую ошибку, но и неудачное слово, робость на трудных участках. Но желание ходить в горы переселило все. Ева понимала, что Ростислав и Анна оказали ей любезность, взяв третьей в их семейный поход, что напрашиваться ходить с ними, привыкшими быть в горах вдвоем, нельзя.

К ее удивлению, почти все старички Команды, включая и самого Олега, с первого же дня отнеслись к ней как к равной. Косые взгляды бросала на нее только Лидка, коренастая, грубоватая девушка. Но и та на большее не шла. Не знала Ева, что Ростислав порекомендовал Олегу взять ее в свою группу. А рекомендация Ростислава была для Олега очень и очень весомым аргументом. Да и об особенном отношении старосты турслета к Еве знали все старички-учредители. К тому же была тогда в Команде штатная телка, Оксана Руденко, полноватая, не очень ловкая женщина, покорно сносившая все придирки Олега и насмешки старичков. Нарочитая безропотность Оксаны поначалу вызывала у Евы жалость, но уже к концу первого похода с Командой стала раздражать. Может, потому в Саянах и произошла та история, о которой потом Еве было стыдно вспоминать, мучительно стыдно. И никому не расскажешь ту непонятную, странную историю. Остались только вопросы. Почему Оксана так безропотно согласилась подвергнуться унизительному наказанию? Почему Лида и Тарас, хуже всех относившиеся к этой женщине, принялись так яростно защищать ее? И почему она, Ева, ни с того, ни с сего поддержала Командора? Нет ответа на эти вопросы, но и из памяти они не уходят, как ни гони их…

Команда подарила Еве горы, но именно в Команде девушка пережила три кряду разочарования, три краха надежд устроить свою личную жизнь. В первом же своем походе с Командой Ева влюбилась в Володю Старкова, спокойного, рассудительного, уверенного в себе мужчину восьмью годами старше ее самой. Ей казалось, что и Володе она не безразлична. Они часто разговаривали вечерами, немного отстраняясь от других, говорили обо всем: и о стихах, и о музыке, и, конечно же, о горах. Володя пришел в Команду двумя годами ранее Евы и уже считался своим. В августе, когда вернулись из Саянского похода и, стоя на платформе возле груды рюкзаков, оживленно переговаривались, не спеша расходиться, Ева с отчаянным огоньком в глазах подошла к курящему в стороне ото всех Володе и откровенно призналась ему в своей любви. Володя выслушал ее признание, затянулся пару раз, с прищуром посмотрел ей в глаза.