Людмила Анина - Та, что ждет

Every night in my dreams I see you, I feel you.

Где ты сейчас? О чем думаешь?

Как поразительно быстро изменился весь мир вокруг с тех пор, как мы с тобой познакомились. Словно кто-то выплеснул на него ведрами яркие краски, и хочется бежать вперед и смеяться, как маленький ребенок — кажется, что больше нет на земле ничего сложного, ничего страшного. Совсем скоро ты приедешь, и все разрешится. Все разрешится.

Far across the distance and spaces between us

You have come to show you go on.

Я верю, ты слышишь меня? Верю. Чудеса случаются. Наша встреча в реальности ничего не разрушит. Ведь не просто так мы нашли друг друга в этом огромном мире. Если бы это ничего не значило, мы бы уже давно разбежались в разные стороны. Но мы все еще вместе, рядом друг с другом. И я буду учиться. Учиться ждать тебя. Столько, сколько нужно.

Once more you open the door

And you here in my heart and my heart will go on and on.

Ты так многому учишь меня. И проявляешь столько терпения тогда, когда у меня оно уже иссякает. Поддерживаешь меня. Слушаешь. Другой бы на твоем месте уже давно махнул бы рукой и сбежал. Мне так стыдно бывает из-за этого. Ты даже не представляешь, что для меня значит эта поддержка. Разве я могла бы признаться тебе в том, что на самом деле я маленькая и слабая, и больше всего на свете мне хочется спрятаться на твоем плече? Сильном и заботливом. И все мои страхи сразу развеялись, словно дым.

Near, far, wherever you are

I believe that the heart does go on.

Прости меня, что я причиняю тебе боль своими сомнениями. Так бывает, когда твои надежды долго-долго не сбываются, и ты устаешь ждать. И когда вдруг происходит то, о чем ты мечтал, ты просто отказываешься поверить в случившееся. И разрываешься между тем, что видишь, и тем, что было когда-то в прошлом. Сравниваешь, сравниваешь… Господи, какая же я глупая! Глупая…

Она закрыла глаза и почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. Музыка разворачивалась внутри нее, наполняя легкие, как перед длинным, долгим полетом, и это было самое прекрасное, что даровал ей Бог.

Способность петь.

You’re here, there’s nothing I fear

And I know that my heart will go on.

We’ll stay, forever this way

You are safe in my heart

And my heart will go on and on.

Мир замер на миг.

Тишина. Звенящая прекрасная тишина.

Ты слышишь меня?

Я люблю тебя.

* * *

flame

Доброе утро, Жемчужинка!!!:) надеюсь, ты появишься сегодня… мне так не хватает тебя, каждый день начинается с мысли о тебе и заканчивается с мыслью о тебе… я так сильно скучаю, что сил больше нет… очень-очень надеюсь тебя увидеть…

— Лера, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста!

О черт, черт, черт!

Телефоны надрывались уже третий час без остановки — словно все города мира, не сговариваясь, решили позвонить именно сюда. На ее столе неровной стопкой были свалены документы, которые надо было либо отправить, либо переделать, либо скопировать, либо подшить. В кофемашине закончились фильтры, и сменного блока внизу не оказалось — она успела в промежутке между звонками заказать новые, но привезти их должны были только завтра. А это означало, что до завтрашнего дня кофе в офисе не будет. Новый инвойс на отправку лежал на столе — необходимо было проверить все до единой цифры, очень внимательно, ни на что не отвлекаясь. И отправить в ближайшие 15 минут, и ни секундой позже.

Только как тут не отвлекаться, когда указание от Рубена было жестким — дольше трех гудков человек на трубке ждать не должен.

— Лер, у нас тут ручки закончились, дай пару штук…

— Лер, к нам на переговоры клиенты приехали, нужно два чая и кофе…

— Лера, мне звонил подрядчик, меня не было на месте. Почему ты меня не нашла и не сказала?

Да за что же ей такое наказание сегодня?

Она еле сдерживала слезы — отчаянно хотелось заорать, закричать, бросить все и сбежать отсюда к чертовой матери, лишь бы не слышать этот проклятый телефон!

Звонок.

Разбить. Точно. В лепешку.

— Компания «Санрайз», здравствуйте.

— Девушка, а можно поговорить с вашим главным бухгалтером?

Да щас. Три раза.

— По какому вопросу?

— Ну, я бы хотела лично ей объяснить цель моего звонка.

Тетя. Не зли меня. Огребешь.

— Боюсь, вам все-таки придется сообщить об этом мне.

У тебя десять секунд, тетя, пока я не брошу трубку.

— Мы предлагаем новую версию программы по бухгалтерскому учету…

Ууу. Все ясно.

В баню.

— Пришлите, пожалуйста, ваше предложение по факсу, я обязательно его передам.

— Но мне хотелось бы лично рассказать вашему главному бухгалтеру о ее преимуществах…

Обязательно. Два раза.

— Я уверена, она обязательно с вами свяжется, если ваше предложение ее заинтересует.

Иди лесом. Лесом. Лесом!!

На второй линии настойчиво замигал огонек. Еще один звонок.

— Хорошо. На чье имя мне высылать факс?

Да два раза я тебе имя сказала. Чтобы мне потом еще и на орехи досталось за твои телефонные домогательства?

Огонек мигнул второй раз — у нее оставалось не более трех секунд, чтобы закончить разговор и перехватить новый звонок

— Напишите просто — в бухгалтерию, я сама передам его по назначению.

— Но, девушка…

— Всего доброго.

Одно движение пальцев.

— Компания «Санрайз», добрый день.

— Девушка, я уже третий раз звоню! Свяжите меня с Меркуловым! Где он ходит?

Где… Откуда я знаю, по какой параболе этот болтун шляется по офису?

— Одну минутку, попытаюсь вас соединить…

Нажать две кнопки. Ну же, Меркулов, ну же…

— Лера, я, кажется, пять минут назад попросила зайти!

Асанина. Просила.

Да что же это за день сегодня такой?

— Да, Ольга Александровна, сейчас иду.

Опять звонок.

Второй.

— Настя, я отойду к главбуху — замени меня на телефонах, хорошо?

* * *

— Лера, у меня к тебе возникло несколько вопросов.

Что ж, можно было обойтись без преамбул. И так все понятно.

— Ты стала слишком много времени тратить во время работы на личные дела.

Ну да. Что есть, то есть.

Любая загнанная ездовая собака рано или поздно захочет остановиться и подумать о себе. Тем более, если она целыми днями носится с высунутым языком по бессмысленному, замкнутому кругу без надежды с него сойти.

— Тебя слишком часто видят сидящей в аське.

Какие у нас все внимательные стали. Аж жуть.

— Сотрудники жалуются, что ты не успеваешь сделать то, что они просят. Ты стала делать очень много ошибок.

Лучше бы они свою работу на нее не сваливали и следили за тем, что делают сами.

— Тебе стоит задуматься, зачем ты сюда ходишь.

Как будто она об этом не думала. Уже много-много раз. И никаких оптимистичных выводов из этих раздумий явно не последовало.

— В следующий раз я не буду ограничиваться предупреждениями, а буду принимать более жесткие меры, вплоть до увольнения. Во всяком случае, я попрошу нашего системного администратора удалить у тебя аську.

Удалить аську.

Удалить…

Вместо того, чтобы дать ей еще одного человека в помощь.

Вместо того, чтобы подумать о том, что обычный человек не в состоянии сидеть на десятке входящих линий и при этом полноценно выполнять обязанности офис-менеджера.

Вместо того, чтобы дать ей возможность быть рядом с любимым человеком хотя бы днем!

— Ты можешь идти.

Нет уж, дудки. Пусть только попробуют.

* * *

— Ты какая-то грустная, Жемчужинка. Что случилось?

— Нет, мой хороший. Ничего…

Мягкий, теплый тембр любимого голоса действовал на ее взбудораженные, напряженные нервы, как успокаивающий бальзам, обволакивая, топя в себе все неприятные ощущения. Сегодня она не стала даже задумываться о том, можно ей или нельзя использовать рабочий телефон для личных целей — ей просто необходимо было услышать этот голос во что бы то ни стало.

И пусть все эти доглядчики во главе с Асаниной идут лесом.

— Точно?

Нотка тревоги в Лешином вопросе звучала все отчетливее — он чувствовал, как это всегда бывало, что с ней что-то не в порядке, что-то, что вторгалось в их теплый, уютный мир. Ее всякий раз поражало, как чутко он улавливал малейшие перепады ее настроения, идя за ней по пятам, не давая замкнуться, спрятаться, скрыть от него то, что происходило у нее внутри.

Ну какие тут могли быть гордость и здравомыслие?

— Скажи мне, что случилось? Я же все слышу…

В такие минуты она, как никогда остро, ощущала свою полную беззащитность перед его заботой и вниманием, к которым с таким отчаянием тянулась.

Почему они так далеко друг от друга? Почему так случилось, что они не рядом?

— Я хочу к тебе, — тихо, совсем по-детски, прошептала она. — Я так хочу к тебе…

В трубке раздался долгий вздох:

— Я тоже хочу к тебе, Жемчужинка. Очень.

Нет, этого ей было мало.

Нужно было больше.

Гораздо больше.

— Мне сегодня здорово досталось за то, что я слишком много времени провожу с тобой в аське…

— Они знают, что ты общаешься именно со мной? — обеспокоенно спросил он. — Что-то серьезное?

Ну как сказать. Угрозу увольнения можно считать чем-то серьезным?

Или гораздо серьезней было признать тот факт, что она безумно по нему скучала все пять дней майских праздников?