Проводив ее удивленными взглядами, они переглянулись едва Алиса подхватила таз с салатом, двинувшись в сторону уже накрытого стола на широкой веранде. Там, разложив светлую скатерть, находились Кира с Раисой, расставляющие тарелки и отгоняющие мужей от попытки стащить то кусок ветчины, то копченого мяса, то пару ложек уже готовых салатов. Легкий прохладный ветерок задорно трепал края скатерти, а супруга Павла Канарейкина в очередной раз шлепнула полотенцем мужа по руке.

- Почему нельзя? – мгновенно разобиделся Кенар, трясся рукой. Краем глаза он заметил, как Ярослав стащил бутерброд с икрой и возмущенно подпрыгнул на стуле. – И почему гиена тащит со стола!

- Ярик, я же просила, - вздохнула Раиса, но ее муж мгновенно приобнял ее за талию и мурлыча какие-то комплименты на ухо жене, показал за спиной другу «фигу».

- Вот правду говорят о мужчинах, они с возрастом не то в кризис впадают. В детство скорее! – прорычала Кира, забирая у подошедшей Алисы таз и снова взглянув на супруга угрожающе. – Так, Паша! Положи колбасу!

- Тиранша, - пробурчал тот, украдкой стягивая бутерброд и быстро отшагивая в сторону, приложив палец к губам, едва Алиса заметила его.

Ежова только покачала головой и улыбнулась, вдыхая аромат костра, весны и свежего воздуха, от которого дурманило голову. Она краем глаза заметила, как Кира Владимировна попыталась отобрать у мужа его добычу, но оказалась сама пойманной в крепкие объятия. Шутливая борьба превратилась в тихий смех и ласковые слова – теплое чувство витало рядом с этими, отчего Алисе вдруг захотелось увидеть маму с отчимом да братом. Обнять их, почувствовать молчаливую поддержку Владимира, заменившего ей родного отца и снова услышать щебетание матери.

Она обязательно позвонит им, как только они вернуться в город.

- Бум!

- Ой, - вздрогнула, резко обернувшись и встречаясь с озорным взглядом Михаила, улыбнувшегося ей.

- Смотри, что нашел, - поднял руку, показывая небольшой ярко-синий, почти фиолетовый цветочек. Семь лепестков с желтой сердцевиной – он был очень красивым и ярким.

Алиса почувствовала едва ощутимый аромат и улыбнулась.

- Рвать цветы нехорошо, - пожурила, забирая подарок, крутанув за тоненький короткий стебель неизвестный цветок. – Что за растение?

- Не знаю, на опушке нашел. Тут недалеко, - пожал плечами Мишка, кивая в сторону леса и снова поворачиваясь к ней. – Не хочешь потом прогуляться?

- Это печеночница, - услышали они голос Раисы, поймавшую смущенный взгляд Алисы и усмехнувшуюся. – ее тут много. У берегов рек, озер, да опушках растет в апреле.

- Вот не зря я говорил, что ты у меня самая умная, - мурлыкнул тут же Ярослав, прижимаясь к жене со спины и зарываясь носом в волосах.

- Если бы чаще ходил с моим папой в лес, знал бы тоже, - фыркнула она, пощекотав супруга под подбородком, рассмеявшись от того, как Тасманов поморщился.

- Так что насчет прогулки? – вернул в суровую реальность Ежову Михаил, кивая на руки, сжимавшие растение.

- Хорошо, конечно, - кивнула, крикнув остальным. – Я цветок в воду поставлю и вернусь!

Остальные махнули ей, словно отпуская. Пока другие возились с едой, стульями и готовились к посиделкам, она вышла со двора, двинувшись мимо домика, где жили Настя с Марком. Пересекая улицу, Алиса непроизвольно обняла себя руками и улыбнулась вдруг самой себе. Ее жизнь постепенно налаживалась, а предвкушение чего-то особенного вдруг охватило изнутри. Ежова так увлеклась своими мыслями, что даже не услышала шагов позади себя и очнулась лишь тогда. Когда ее дернули в сторону, отчего ботинки заскользили по грязи разрушенной дороги.

- Лиса, с ума сошел? – возмутилась, встретившись с разъярённым Елисеем взглядом и неожиданно вздрогнув.

- Это так ты исполняешь договор?! – прорычал он зло, кивая на растение в ее руке. Алиса от неожиданности даже прижала цветок к груди, будто Канарейкин был способен спалить тот одним дыханием.

- К-какой договор? – выдохнула Ежова ошарашенно, вглядываясь в зеленые сузившиеся глаза и невольно отступая на шаг, но сжавшиеся на рукаве пальцы Елисея не дали далеко уйти. – Ты о чем?

- Договор с Венчиковым, забыла уже? – агрессивно рыкнул, тяжело дыша. Алиса нахмурилась и поджала губы, где-то в тишине весеннего леса раздался крик какой-то птицы.

Сам Елисей был зол. Если не сказать просто – в бешенстве. В начале приезд Михаила, затем его демонстративные ухаживания. Это еще полбеды. В конце концов, Лиса надеялся на разумность самой Ежовой – не поддастся же она на сладкие речи этого бабника. Правда? И горько ошибся, потому что поддавалась. Ей нравились его комплименты. Шутки и легкие касания. По мере того, как приятель сближался с Алисой, Елисей все больше злился и не находил себе места. Его собственные бесплотные попытки разобраться с прошлым и настоящим успехом не увенчались. Постоянное присутствие семьи и друзей нарушало возможность побыть вдвоем, поговорить. Он уже двадцать раз успел пожалеть, что они сюда приехали. Потому что хорошо было всем, кроме него.

«Лиса, пока ты там шайбочками крутишь и из меня душу трясешь, у тебя бабу из-под носа уводят», - вспомнил слова Марка сегодня утром в очередной попытке вытрясти из друга правду. Естественно Тасманов ни в чем не сознался, да Елисей уже не был уверен, что ему нужен этот ответ.


Где-то в глубине души он его знал – оттого злился сейчас. И до этого, заметив неприятную сцену, когда Михаил почти в открытую прижимался к Алисе. Как она могла такое позволять себе, если они связаны договором? Разве не с парнем Ежова рассталась так давно? Откуда подобная ветреность?

Женщины – их он не поймет никогда!

- Лиса, - потянула Алиса, скрестив на груди руки и притопнув ногой от недовольства. – Договор наш действует, когда мы на работе. А сейчас мы по твоей инициативе отдыхаем. Или ты забыл?

Он открыл было рот, затем закрыл и недовольно втянул носом воздух.

- Допустим тут нет опаски встретить журналистов, или еще что-то. Хотя это сомнительно…

- Лишний скандал придаст нашей легенде больше шума. Третий лишний – это всегда завлекает народ, - отбрила Ежова, разводя руки в сторону. Ему снова не удалось ничего возразить в ответ, и он использовал последний козырь:

- А Игорь?

От упоминания имени бывшего Алиса вздрогнула, удивленно приподняв брови.

- Причем тут он?

- Так быстро забыла? Ты вот такая, да? От одного к другому в считанные дни? – съязвил раньше, чем подумал и тут же ощутил на щеке обжигающий удар от ее ладони.

Пальцы второй руки непроизвольно смяли цветок, а сама Алиса с трудом дыша, прорычала дрожащим голосом:

- Ну и мудак ты... Канарейкин. Хоть раз головой своей думай, когда рот открываешь.

Развернувшись, Ежова шагнула было в сторону своей калитки – совсем недалеко, лишь пройти пару метров. Но ее снова дернули назад, заставляя резко развернуться. От столь бесцеремонного отношения в душе вспыхнула обида. На него – потому что совершенно по-хамски с ней обращался все это время. На себя – ведь никак не получалось выбросить его из головы и больше никогда не смотреть в его сторону. Алиса уже подняла руку для нового удара, когда пальцы Елисея крепко сжали тонкое запястье, притягивая ее за талию ближе.

- Еще раз так сделаешь – выбью из тебя всю эту бабскую дурь через задницу, - процедил он жестко, с легкостью удерживая ее.

- Еще раз гавкнешь на меня – врежу кулаком! – огрызнулась она в ответ, с силой наступив ему на ногу и пожалев, что без каблуков. – Отпусти меня. Подстилок своих поучай, бабник!

- У тебя совсем голову отшибло, причем тут мои бывшие?! – заорал Елисей, не давая ударить себя по ногам.

- На себя посмотри! Кто тебе вообще дал право указы мне раздавать?!

- Да хоть со столбом целуйся, но на людях себя веди прилично! Репутация ресторана, знаешь ли…

Больше эту чушь выслушивать Алиса не собиралась. От вспыхнувшей ярости со всей силы ударила Елисея по голени и вырвала руку из ослабевших пальцев, едва он зашипел от боли, согнувшись в три погибели. В голове мелькнула отдаленно мысль, что не стоило бы так горячиться. Надо было попытаться уладить конфликт - пойти на компромисс. В конце концов, не скатываться в банальное насилие.

Только разум отключился и остались одни эмоции, у которых напрочь отсутствовали любые тормоза.

- Ненавижу тебя! – рявкнула громко, сжимая кулаки и ударяя по широким плечам. – Ненавижу, слышишь?! Достал!

- Да ты меня тоже бесишь! – заорал Лиса в ответ, разогнувшись наконец.

От взаимной обиды, непонимания и злости атмосфера вокруг накалилась до такой степени, что один другого готов был придушить. Едва Алиса открыла рот, Канарейкин понял – еще одного раза он не выдержит. Прибьет ее точно, закопает где-нибудь и сам потом повесится. Эта невозможная, упрямая женщина его так достала, что стерпеть очередную порцию возмущений не смог. И потому поступил так, как посчитал правильным.

Просто взял и поцеловал. Чтобы замолчала, никак иначе.

Кому могут нравиться истерички? Точно не Елисею Канарейкину. Абсолютно все равно что едва коснулся ее губ, - у него расплавились мозги, растекаясь по организму бесполезной жижей. Наплевать, как сильно завел всего один стон. Нет-нет, Алиса Ежова ему совсем не нравилась. Ведь не нравилась?

Воспоминания – штука сложная. Спустя годы не всегда можно сказать, где была правда или остался вымысел. Елисею казалось, что ту ночь он так никогда не вспомнит. Врачи наперебой твердили о возвращении памяти постепенно. Иногда годы, иногда считанные минуты возвращали разодранные куски того отрезка жизни, который выпал из его сознания.

Он запомнил ее запах, образ и тихий смех. Ни цвета платья. Ни волос, ничего из того, за что бы мог ухватиться в поисках. Или может не хотел – боялся себя самого, потому старательно загонял произошедшее подальше в подсознание. А когда незнакомка в маске появилась в его жизни – один за другим тщательно спрятанные кусочки мозаики постепенно собирались в единую картину.