– Спасибо, нормально.

Весь оставшийся рабочий день после моего так называемого отдыха прошёл непонятно как. Девчонки явно хотели порасспрашивать меня о Майами, что там и как, но одновременно боялись лезть ко мне с этими расспросами. Понимали, что человек, улетевший на отдых на неделю, а вернувшийся через пару дней, делиться восторженными впечатлениями, как это обычно бывает после отпуска, явно не готов.

– До свидания, Кать, – услышала я голос Насти, заглянувшей в приоткрывшуюся дверь.

– До свидания, Настя! До завтра.

Офис опустел. Стало тихо. И одиноко. Посидев немного в тишине, я решила съездить к Любашке в больницу, затем позвонить маме и заехать на часок к ней. Не хотелось возвращаться домой – в пустую квартиру, включать телевизор, сидеть на кухне, жуя без аппетита ужин… И думать о нём. Затем залезть в ванную, а потом нырнуть в постель, натянув на себя одеяло. И снова думать о нём. «Ну как же так? – терзала я себя. – Ведь вроде помаленьку всё прошло, отпустило, улеглось. Почему сейчас вновь накрыло, снова щемит в груди и хочется его видеть? Почему? Почему мне так плохо без него? Просто невыносимо»… Гася свет в кабинете и закрывая в тишине офиса дверь, я задавала вопрос, на который знала ответ: «Потому что ты его любишь. И любила всегда. Несмотря на его измену, расставание, встречу с Сержем, последующие выяснения отношений и его короткое: «Ну ты и сука».

С трудом толкнув массивную дверь, я вышла на улицу. Мимо медленно тянулся поток машин, периодически вставая в вечернюю пробку. Кто-то спешил нырнуть в подземный переход или метро; другие наоборот не спеша усаживались под зонтик летнего кафе, ожидая свою любимую или любимого. Некоторые торопились домой, перед этим успевая заскочить в магазин, забрать из садика или школы детей, купить в киоске газету – в общем по своим ежедневным, привычным делам. Люди жили, любили, стремились к чему-то… В этом круговороте событий, потоке жизненных радостей и устремлений я стояла одна, не зная, что делать, куда идти и чего ждать от жизни.

– Кать, – услышала я совсем рядом тихий голос.

Я обернулась. Моя нижняя губа, как у обиженного ребёнка, чуть задрожала, выступив вперёд, на глаза навернулись слезы. Я так ждала этого голоса! Так хотела услышать его, самого родного и любимого человека. И вот он рядом. Костя протянул руки и сказал:

– Прости меня. Прости. Я – дурак. Не могу без тебя жить, ты нужна мне. Я люблю тебя. Прости меня.

Мы обнялись, прижались друг к другу и стояли, как заколдованные, повторяя: «Прости меня». Шептали горячими губами слова, прося прощенья, прижимая друг друга ещё сильнее, словно боясь вновь потерять.

– Катенька, милая, я люблю тебя. Прости меня, я – идиот, прости меня за всё. Не могу без тебя. Давай забудем все дурацкие обиды! Я обещаю, что никогда больше не совершу глупость, прости.

Он целовал мои солёные от слёз губы, глаза, а я молила Бога, чтобы это был не сон.

– Костя, я так люблю тебя! Мне без тебя было очень плохо, пожалуйста, не оставляй больше меня, не предавай. Я хочу быть только с тобой и только твоей.

Я смотрела в его глаза, не веря, что ещё минуту назад была самой несчастной на Земле. Но вот он рядом – обнимает, целует меня, и мир словно перевернулся! Я вновь счастлива! Он рядом. И мне больше ничего не надо. Лишь бы видеть его глаза, целовать его губы и слышать его голос.

Не знаю, сколько ещё мы могли так стоять, если бы не взгляды прохожих, обходивших нас стороной, да бурчание под нос бабулек: «Нашли, где любоваться, места им больше нет. Совсем стыд потеряли».

– Кать, – первым опомнился Костя, – пойдём.

Он взял меня за руку, и мы пошли сквозь плотный поток прохожих.

– Куда? – спросила я Костю. – Моя машина там.

– Мы никуда не едем. Сейчас пробки. Что до тебя, что до меня ехать часа полтора не меньше, – ведя меня за собой за руку сквозь толпу, говорил Костя.

– И что ты предлагаешь? Может, сядем где-нибудь в кафешке, попьём кофе, пока пробки немного рассосутся? – предложила я.

– Ты издеваешься, да, Катёнок? – спросил Костя, пожирая меня глазами. – Это же какой-то бесконтактный садомазохизм – сидеть рядом два часа, ждать, когда рассосутся пробки, попивая кофе? Нет, я так не выдержу.

– А что ты предлагаешь? Может, опять в машине? – шутила я, не понимая, куда он меня ведёт.

– Да я сейчас готов хоть на столике кафе, но, боюсь, люди не поймут, – подхватил шутку Костя. – Вот напротив отель. Думаю, это наш спасительный остров. Как идея?

– Супер! Да, хочу на этот остров, очень хочу, ты – умничка, – поравнявшись с ним, ответила я.

– Да, хорошо, этот номер нам подойдёт. А, скажите, там кровать широкая? – спросил Костя у портье, оплачивая номер. – Спасибо. Да, берём.

Поднимаясь в лифте, я думала, что не успеем мы переступить порог номера, как, скинув с себя одежду, займёмся сексом. Но нас обоих накрыло какое-то другое состояние… Состояние трепетной нежности и ласки. Мы не могли наглядеться друг на друга, словно не веря, что вновь рядом, вновь вместе. В наших словах, поцелуях, глазах сквозило недоумение – неужели мы могли так глупо и нелепо потерять нашу любовь? Как будто прочтя мысли друг друга, мы вновь крепко обнимались, шепча слова любви и нежности, наслаждаясь поцелуями, близостью тел. Медленно продвигаясь к кровати, ни на секунду не разъединяя наши руки и тела, скидывали с себя одежду.

«Только коснулись друг друга тела, тут же земля из-под ног уплыла», – крутились в голове слова песни. Действительно, красивее и точнее не скажешь!

Костя подхватил меня на руки и медленно опустил в кровать. Передо мной всё плыло – кровать, стены, потолок… Мы без остатка отдавали себя любви, нежности, страсти, но нам всё было мало, мало и мало! Чувствовалось, что мы стали ближе, роднее друг другу. Каждый его поцелуй словно говорил: «Я никогда никому не отдам тебя, я хочу быть только с тобой, я люблю тебя!»

Костя полностью владел моим телом – то, поворачивая на живот, входил сзади, целуя и кусая слегка шею, то переворачивал на спину, глядя в глаза, целуя меня и даря нереальные наслаждения, от чего простыня подо мной стала мокрой.

Потом мы долго лежали молча, глядя друг на друга, прикасаясь руками к лицу, плечам, губам. Это были упоительные минуты счастья двух любящих людей. Как бы я хотела остаться здесь до утра! Проснуться ночью и чувствовать его дыхание, тепло его тела. Но, к сожалению, завтра с утра на работу, а с собой ничего – ни косметики, ни белья свежего, да даже банально зубной щётки нет.

– Наверное, уже поедем? – спросила я Костю, обнимая и целуя. – Я маме обещала, что заскочу к ней в гости, но, видимо, уже завтра. И к Любке тоже сегодня собиралась. Тоже на завтра отложу. Я вообще всё готова перенести, отложить, отменить ради такого вечера, – сказала я, ещё раз поцеловав Костю.

– А я тебя никуда не отпущу, – улыбнулся он, взяв меня за руку. – Мне тут нравится, хочу оплатить ещё пару дней.

– Я совсем даже не против остаться, тем более до работы – пару минут. Можно с утра лишний часок в постели проваляться, чем торчать в пробках. Думаю, вопрос с завтраком ты решишь – сам приготовишь или он уже включён в стоимость номера?

– И завтрак, и ужин. Приходишь с работы, а тебя уже ждёт ужин и все тридцать три удовольствия, включая секс. Всё включено, милая!

– Здорово! Вот это уровень сервиса, я понимаю. Классно придумал, спасибо, милый! А сам-то во сколько будешь возвращаться? А то как-то несправедливо – я тут все удовольствия получаю без тебя, а ты, бедный, в пробке торчишь.

Через мгновение, я уже метнулась в ванную, пытаясь закрыть дверь на щеколду.

– Тебе конец! – кричал Костя, пытаясь не дать мне закрыться.

– Мне конец? Вау, не откажусь. Так бы сразу и сказал, я бы не убегала!

Костя обхватил меня, стал целовать, и мы, не разнимая объятья, оказались под струями душа.

– О, да, – смеялась я, подставляя лицо горячим струям, и, опустив руку вниз: Ты не обманщик. Чувствую, мне конец. В прямом и переносном смысле!

– Признайся, ты специально снимаешь офис возле гостиницы? Удобно. Перешёл дорогу – и в кровати, – шутил Костя, нажимая кнопку лифта.

– Нет, дорогой, у меня нет времени и желания мотаться по отелям. Я работаю с девяти и до позднего вечера. Это сегодня ушла рано – настроение было никакое.

Выходя из лифта, Костя поцеловал меня:

– Умничка. Я знаю, что ты – работяга. Это я так, пошутил просто.

– Дай мне договорить, – продолжала я, не успел Костя закрыть рот. – Я не шучу, я серьёзно говорю – у меня нет времени на отели.

Помолчав секунду, я добавила:

– Поэтому я поставила в кабинете удобный кожаный диван.

Костя сделал свирепые круглые глаза и хотел что-то произнести, но я остановила его:

– Милый, мы уже в холе, тут много народу, не будешь же ты опять мне угрожать, говоря, что мне конец?

– О Господи, помоги мне! Эта женщина когда-нибудь доканает меня своими шуточками, – произнёс Костя, сдавая ключ от номера.

– Уже уезжаете? Так быстро? – улыбнулась портье, принимая ключ.

– По-вашему, три часа – это быстро? – подняв в удивлении бровь, спросил Костя. – Ну не знаю, – сказал он, разведя руки в стороны.

Поняв двусмысленный ответ Кости, мы все трое разулыбались, а портье так даже слегка покраснела.

– Костя, у тебя ни стыда, ни совести! Ввёл девушку в краску, – сказала я, беря его под руку.

– Это у меня ни стыда, ни совести? Ну, извини, я выкладывался в номере по-полной, а тут такое: «Уже уезжаете? Так быстро?» Хотел у неё спросить: «Как у самой-то с мужем?» Думаю, пять минут, и на боковую.

Лёгкое, радостное, шутливое настроение не покидало нас. Мы шли, взявшись за руки, и были самыми счастливыми на свете! Он проводил меня до машины, и мы ещё долго не могли расстаться, обнимаясь, целуясь, не желая разъезжаться по домам.

По дороге я позвонила маме и, пожелав спокойной ночи, извинилась за то, что не смогла приехать сегодня, сославшись на большую занятость, пробки и усталость.