Дороти Гарлок - Святая преданность

– Не буду спорить. Он ужасен, когда рассержен, и не отступит. Я видел, как на него напали трое хулиганов, самые вредные гуртовщики, которые всегда возникают на дороге, собственно, этим и живут. Смит так отделал двоих из них, что они до сих пор склеивают кости, а третий тащил на ремне свой нос, когда покидал город.

– О, проклятье! Бог мой, – стонал Фуллер.

Он кое-как встал и, не расстегнув штанов, снял их. Нижнее белье было красным от крови. Он посмотрел на половые органы, осторожно достал их и потрогал.

– Этот ублюдок чуть не погубил меня.

– Они еще там, не так ли! Ха! Ха! Ха! – Коил бушевал от смеха.

– Ты думаешь приятно чувствовать, будто твое наследство разбито молотком?

– Тебе не следовало наносить необдуманных визитов. Что ты сделал? Ударил кнутом одну из них?

– Я не причинил ей боль! Только застрелил проклятую собаку, которая пыталась сожрать меня!

– И ты думал, что Боумен позволит тебе уйти?

– Они не его! Проклятье!

– Он бьет сильно. Если бы Боумен был в сапогах, ты до конца своих дней ходил бы, широко расставляя ноги.

– Боже, они болят при малейшем прикосновении.

– Не понимаю, ты больше заботишься о своих самородках, чем о выстреле в задницу или о том, как собираешься избегать Боумена.

– Ты бы лучше помог, – завыл Фуллер.

– Нет. Обмотай одну повязку вокруг заднего места, а другую – вокруг своих самородков. Ха! Ха! Ха! И скажи спасибо, раз осталось нечто, что еще можно перевязать тряпкой.

Смит с усмешкой стремительно направился прочь.

После посещения Фуллера Вилла совсем мало видела Смита. Он появлялся утром и несколько раз ночью, да и то только для того, чтобы спросить о Бадди и указать дорогу Чарли. Он быстро разговаривал с мальчиком, указывал дорогу, по которой он должен будет ехать следующим утром, потом быстро уезжал, не говоря ни слова ни ей, ни Джо Белл. Однажды ночью он принес двух кроликов, подготовленных уже для жарения.

– Один для собаки, – сказал он кратко и бросил их на траву к ногам Виллы.

Она даже не успела поблагодарить, как молодой человек пришпорил свою лошадь и ускакал.

Другой ночью мистер Боумен принес немного рыбы. Вилла попросила его остаться на ужин. Но он действовал так, будто вовсе не слышал приглашения. Джо Белл вылезла из телеги, как только поняла, что прискакал Смит, и все пыталась завести разговор с ним. Но Смит Боумен игнорировал эти попытки. И после того, как осмотрел рану и поласкал собаку, уехал не попрощавшись.

С каждым днем Вилла все больше и больше очаровывалась местностью, по которой они путешествовали. Земля великолепных зеленых лесов и лугов, постепенно исчезающих в темно-красных горах, радовала глаз. Если бы она только смогла, то построила бы маленькую хижину в одинокой долине, где дорога бежала вверх к небу. Вилла была бы счастлива прожить оставшиеся дни здесь, вдали от города. Вдруг она почувствовала, как все оборвалось внутри, от одной только мысли о том, что ей и папе Айгору пришлось вытерпеть от рук «цивилизованных» людей.

Теперь она знала, чего хотела. А хотела она не только уединения, но и свой дом и близкого человека, которому она была бы нужна так же сильно, как и он ей. Она хотела любить и быть любимой, чего раньше у нее никогда не было. Но Вилла была довольно умной женщиной и прекрасно понимала, глупо желать того, что невозможно иметь, по крайней мере, сейчас.

Бадди поправлялся с каждым днем, но он не был еще достаточно сильным, чтобы самому добывать пищу или ходить на большие расстояния возле телеги. Каждый вечер Вилла готовила достаточно много печенья и подливы к ужину, чтобы хорошо накормить Бадди и не попасть впросак, если Смит решит остаться.

Джо Белл была невыносимо сердита. Причина крылась в том, что Смит игнорировал ее. Чарли приходилось выносить основную часть ее раздражения и обид. Когда же она оказывалась не в состоянии найти повод для ссоры с братом, перекидывалась на Виллу, в очередной раз напоминая, что у той нет собственного платья и она не имеет никакого права вести себя так высокомерно и могущественно. Когда она говорила так, Вилла поднимала высоко голову, выпрямляла плечи и отказывалась доставлять маленькой дряни удовольствие от ссоры. К тому же неизвестно, что бы делали дети одни в этом диком краю, не будь рядом мисс Хэммер. Чарли отлично понимал это. Вилла ненавидела получать милостыню, поэтому она поклялась никогда не быть обязанной кому-либо снова.

Однажды вечером, не сумев вывести из себя Чарли и Виллу, Джо Белл, крадучись, подошла к телеге и споткнулась о Бадди, который очень медленно ушел с ее дороги.

– Ты… старая гадкая образина! Я чуть не упала по твоей вине! – Она подняла ногу и ударила собаку в бок.

Бадди залаял, задние лапы подогнулись, он полез под телегу. Протяжный, наполненный болью визг продолжал исходить от него.

Джо Белл стала, уперевшись руками в бедра, и с вызовом смотрела на Виллу и Чарли, подбежавших сразу же к собаке.

Вилла бросилась на колени.

– Как ты могла сделать такое? – Вилла встала, когда визг прекратился, и посмотрела в сердитое лицо девушки. Не в состоянии сдержать ярость, она сжала кулаки и закричала на Джо Белл. – Ты ужасная, жестокая маленькая дрянь, и ты мне до смерти противна!

– Ты не смеешь говорить мне такое, ты… ты сброд с обрезанным хвостом! Ты ничтожество. Твой отец был… уродец. – Джо Белл замахнулась, чтобы ударить Виллу.

– Не делай этого, – спокойно сказала Вилла и схватила ее за запястье. – Ты никогда больше не ударишь мою собаку, и ты никогда не тронешь меня, иначе я унижу тебя так, как никто никогда не унижал. Ты поняла меня? Клянусь, я сделаю это!

– Чар…ли!

Парень посмотрел на сестру и покачал головой.

– Мне так стыдно за тебя, что я готов провалиться сквозь землю. Почему ты ударила собаку? В нее выстрелили только потому, что она пыталась помочь тебе!

– А я не просила о помощи! Я прекрасно справлялась сама! Ты не заботишься обо мне, ты заботишься о ней, – она злобно посмотрела на Виллу. – Смит не хочет идти к телеге из-за нее, но тебе, я вижу, все равно.

– У тебя больная голова, Джо Белл, и в ней нет ни одной порядочной мысли.

– Эта старая дева уютно пристроилась к тебе, – кричала она. – Но ты зря тратишь время, она слишком стара для тебя! Папа так говорил.

– Заткни свой поганый рот! Я не хочу, чтобы ты говорила о Вилле в таком тоне! Слышишь?

– Я буду говорить о ней так, как захочу. Ты мне не начальник, Чарли Френк!

– Мне надоело тебя слушать! – закричал он.

– Я не останусь с тобой. Я уйду!.. Попрошу Смита взять меня в город. Ты сможешь иметь свою… старую девицу. Во всяком случае, она безобразная!

– В твоих жилах течет плохая кровь, Джо Белл. И это досталось не от мамы.

– Не говори плохо об отце. О, я ненавижу тебя, Чарли Френк. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя!

Вилла отвернулась и присела возле Бадди. Слезы нахлынули сами, когда она увидела кровь, сочащуюся из раны животного. Пес скулил и пытался лизнуть руку хозяйки. Девушка устала и очень хотела куда-нибудь уйти и поплакать. Она чувствовала полнейшее изнеможение, но сердце взволнованно билось.

– Ты можешь встать, старый друг? Пойдем… Давай, ты и я на некоторое время уйдем отсюда.

Бадди медленно, с болью, встал. Вилла набросила шаль на плечи, и они направились к травянистому холму, откуда открывался вид на долину.

День был на исходе, и ночь, мирно опускаясь на землю, все полнее входила в свои права. Вилла села и прислонилась спиной к гигантскому дубу, который, как часовой, стоял над долиной вот уже не одну сотню лет. Бадди лег рядом и положил голову на ее колени. Девушка гладила лохматую голову верного животного.

Оставшись одна, не считая Бадди, Вилла позволила слезам, которые сдерживала вот уже несколько недель, вдоволь наполнить глаза и стекать вниз по щекам. Она не стеснялась слез. Более того, она их заслужила. Да, она заслужила поплакать! «Слезы – не излишество, – говорил папа Айгор, – иногда они необходимы, чтобы смыть страдания с души». Отец всегда был с ней. А теперь она одна… Не с кем разделить радость, и не с кем поделиться горем. Вилла чувствовала боль и пустоту, страх и усталость от притворства.

– Что будем делать, Бадди? Не думаю, что смогу ехать в одной телеге с этой ужасной девчонкой. Но я обещала Чарли, что возьму ее с собой, если миссис Иствуд не разрешит ей остаться на ранчо. Как я буду заботиться о ней, когда даже не знаю, как я буду заботиться о себе.

– Я полагаю, если ты хочешь поговорить только со своей собакой, то должна быть уверена, что рядом нет чужих ушей, – раздался позади холодный мужской голос.

Вилла немедленно узнала этот голос, выпрямила плечи и поспешно вытерла слезы со щек тыльной стороной руки.

– Как, хотела бы я знать, вы подкрались ко мне?

– Собака не ответит тебе?

– Он знает, о чем я говорю. Он гораздо сообразительнее некоторых людей, которых я знаю.

– Согласен. – Смит обошел вокруг дерева и присел около Бадди. Собака продолжала нерешительно помахивать хвостом. – Что случилось, парень? Я слышал твой лай.

– Он… оказался на пути Джо Белл. Она споткнулась о него.

– Она ударила пса.

– Если вы все видели, зачем спрашиваете?

Смит сел на траву и скрестил ноги. Бадди подполз к нему.

– Я принес тебе жесткую старую кроличью ножку. Старику, должно быть, было сто лет. – Он развернул большой кленовый лист, в котором находилось мясо.

Бадди понюхал, но есть не стал.

– Вперед, это твое, – ласково произнес Смит. Вилла вдруг поняла, что сейчас видит перед собой настоящего Смита Боумена. Разве может она не уважать мужчину, который так любит животных, даже если он пропащий пьяница.

Он положил шляпу на землю около себя, и в сгущающейся темноте Вилла смогла разглядеть, что волосы Смита были влажными, сильный запах мыла исходил от него.