Пандора взглянула на графа. Он все еще находился в бессознательном состоянии, и ей захотелось упасть на колени и умолять его полюбить и понять Чарт так же, как его любит и понимает она сама. Наверняка он станет скучать в Чарте, если с ним не будет человека, с которым можно разделить такую привязанность, однако вместо друга с ним рядом окажется или Китти, или подобная ей женщина.

В дверь негромко постучали:

– Мистер Фэрроу, мисс, ожидает вас в Утренней комнате, – доложил лакей.

– А вы не побудете с Его Лордством, пока я не вернусь? Я недолго!

– Не беспокойтесь, мисс, будет полный порядок, сколько бы вы ни задержались!

– Уверена, что так! – И Пандора выбежала в коридор и быстро спустилась по главной лестнице.

Высокий, солидный, внушающий доверие Майкл Фэрроу стоял у камина.

– Прискорбно, мисс Пандора, услышать о том, что случилось! Как себя чувствует Его Лордство?

– Доктор Грэм говорит, что через несколько дней он поправится, но сейчас страшно видеть его таким тихим и в беспамятстве!

– Да, понимаю, – сочувственно отозвался Майкл.

– Я хочу посоветоваться с вами. Во-первых, мне срочно потребовалась сотня фунтов!

– Срочно? – явно удивился Фэрроу, но, сознавая всю сложность ситуации, предложил: – Я могу их раздобыть, но для этого надо ехать в Линдчестерский банк.

– Тогда займите у кого-нибудь, кто может одолжить, а когда раздобудете деньги, передайте их мисс Кинг.

– Сделаю, мисс Пандора.

– А вторая моя просьба такая: не согласится ли ваш отец поехать в Лондон и закрыть Чартовский особняк?

Майкл Фэрроу снова удивился, и Пандора откровенно объяснила, в чем дело:

– Знаете, за некоторыми вещами нужен постоянный присмотр, чтобы их не украли или они не исчезли еще каким-нибудь таинственным образом и неизвестно куда! Граф болен и сам не может туда съездить, да и сезон кончается, – и, немного помолчав, Пандора продолжила: – И еще я беру на себя смелость предложить, чтобы ваш отец расплатился с теми слугами, которые не работали в Чартхолле при моем дедушке и вы бы их уволили, но прежде чем они уедут, надо бы проверить, все ли ценности на месте.

Пандора не стала откровенно объяснять Майклу Фэрроу, что опасается, как бы Китти тайком не присвоила кое-что из драгоценностей, но не сомневалась, что, уезжая из Чартхолла, та попытается завладеть табакерками.

Майкл ответил не сразу, но, подумав, предложил:

– Может быть, мисс Пандора, вы сочтете удобным, если мой отец возьмет с собой и мистера Уинслоу, чтобы проверить, все ли ценные вещи на месте?

– Мистера Уинслоу? – переспросила Пандора, а потом вспомнила, что до ухода на пенсию тот ведал делами одного учебного заведения в Линдчестере, а потом переселился в деревню, и ее родители считали его очень умным и знающим человеком.

– Он часто говорил моему отцу, что его очень интересует история Чартхолла, – пояснил Майкл.

Глаза Пандоры просияли: наверное, мистера Уинслоу можно будет пригласить на должность куратора здешних предметов искусства, которая до сих пор остается вакантной! Она выразила Майклу полнейшее одобрение и с чувством исполненного долга вернулась в спальню.

В полдень приехал доктор Грэм и не нашел никаких перемен в состоянии пациента. Пандора проводила его до выхода и увидела, что в холле собрались все гости, готовые пуститься в обратный путь, а снаружи их ожидали фаэтоны с багажом. Актрисы выглядели так же, как в день приезда: все в ярких и довольно безвкусных накидках и шляпах со страусовыми перьями. Пестрый калейдоскоп кричащих красок резко контрастировал с величавым достоинством, присущим Чартхоллу!

Пандора инстинктивно остановилась, увидев, кто ожидает внизу, и не стала бы спускаться, если бы доктор тоже замедлил шаг, но он не остановился, и она решила проводить его до самого выхода.

– Мы хотим попрощаться с вами, Пандора, – сказал Фредди, отходя от группы актрис, – и еще нам сказали, что здесь доктор.

– Он уже уезжает. – Пандора представила Фредди доктора Грэма.

– Надеюсь, Его Лордству скоро станет лучше, но два ума лучше одного, и я на вашем месте обязательно бы вызвал врача из Лондона, – посоветовал Фредди.

– Я уже подумал об этом и как раз собираюсь обсудить это с мисс Стрэттон!

– Ну, значит, можно быть спокойным за здоровье моего друга: оно в надежных руках.

Двое других друзей графа, Клайв и Ричард, тоже подошли попрощаться с Пандорой, а также – Кэро, но Хетти и Китти, которые о чем-то шептались, посмотрели на нее с откровенной неприязнью. Наверное, из-за того, подумала Пандора, что они подозревают ее в желании всецело завладеть вниманием графа.

– Как только к Норвину вернется сознание, передайте ему, что я жду его к себе, но если он не поторопится, ждать слишком долго не стану!

– Ну, знаешь, для больного человека это не очень вдохновляющее напоминание, – заметила Хетти, но Китти в ответ лишь высокомерно вскинула голову:

– Норвину хорошо известно, что на пляже полно камешков!

– Но не все «камешки» так щедры, как он, – заметила Хетти довольно тихо, однако Пандора ее услышала.

Китти опять вздернула голову, так что перья на шляпе сильно качнулись.

– Я не гожусь на роль безутешной вдовы ни для кого на свете, втемяшь, будь добра, это в голову Его Лордства, – выпалила она и, не ожидая ответа, прошествовала через холл и села в фаэтон, достаточно вместительный для троих седоков.

– А что, если устроить скачки?! – крикнула Кэро. – Ставлю на кон три гинеи: Ричард быстрее доедет, с моей помощью до Тайберн-Хилл, чем вы!

– Решено! – крикнула в ответ Китти. – Но я ставлю десять гиней и ужин с шампанским! И столько же ставьте вы!

– Так вперед! Нечего тратить время зазря! – воскликнула Кэро.

И они помчались и, смеясь и вопя, пронеслись по мосту, и Пандора радостно, от всего сердца, вздохнула.

Она думала, что и доктор сейчас уедет, но он снова подошел к ней:

– Хочу еще кое-что сказать тебе, Пандора! – И она повела его в гостиную, где впервые встретилась с графом, и на секунду ей почудилось: вот он снова бросился в кресло дедушки и уселся, перекинув через бархатную ручку ногу, а вторую вытянув вперед. Разве могла она тогда даже помыслить, что влюбится в этого человека?

– Итак, Пандора, – начал доктор Грэм, – мне кажется, ты должна поделиться со мной своими планами на будущее.

Его слова удивили Пандору, но она довольно твердо заявила:

– Я бы хотела остаться здесь, чтобы ухаживать за кузеном, пока он болен.

– Одна? Без какой-нибудь солидной помощницы?

– Но вы взгляните на здешних дам! Вряд ли хоть кто-то из них годится на роль сиделки!

– Интересно, что сказала бы твоя матушка, узнав о твоем пребывании в доме графа?

– Больше я ничем не могу помочь ему, – тихо ответила Пандора, – а дядя Огастес ждет моего возвращения, чтобы выдать замуж за одного из своих капелланов.

– Проспера Уизериджа?

– Вы с ним когда-нибудь встречались?

– Да, раз или два, на собраниях в Линдчестере.

– Ну, тогда вы знаете, что он собой представляет. Это ужасный человек, и я его ненавижу! Как вообще можно было предположить, что я соглашусь выйти за такого, как он!

– И поэтому ты попросила своего кузена спасти тебя от этого брачного союза?

– Я была уверена, что если проведу здесь несколько дней, то Проспер Уизеридж будет очень шокирован и уже не станет предлагать мне замужество. Так оно и получилось!

– Что ж, сильные средства иногда лучшее лекарство от сильных болезней, но как отнесется епископ к твоему побегу в Чарт? Что скажет он?

– Да, дядя Огастес уже скоро возвращается из Лондона, – уныло подтвердила Пандора, но доктор молчал, и она продолжала: – Думаю, что он пожелает со мной увидеться и посоветует вернуться. И если он так сделает, можете сказать ему, что во мне здесь больше нуждаются, чем в Линдчестере.

Доктор беспокойно пошевелился в кресле:

– По правде говоря, не знаю, что и ответить на твой вопрос: мне ведь хорошо известно, как в Линдчестере и, разумеется, в Чарте относятся к Его Лордству.

– Но теперь, наверное, кое-что изменилось в лучшую сторону!

– Да, я слышал, – улыбнулся доктор Грэм, – что ты уговорила графа уволить негодяя Энсти и снова восстановить в должности Фэрроу. Когда я об этом узнал, а также о том, что тебе удалось убедить графа поехать к арендаторам, то сразу же подумал: вот именно так поступила бы и твоя матушка!

– И наверное, это она помогает мне делать то, что нужно, – очень искренно и простодушно ответила Пандора.

– Ты считаешь, что мама посоветовала бы тебе остаться здесь?

– Есть ли у меня какой-нибудь иной выход? – всплеснула руками Пандора. – Возвратиться в Линдчестер? Но если мистер Уизеридж опять не пожелает на мне жениться, то тетя сделает мою жизнь невыносимой! – На глазах Пандоры блеснули слезы. – О доктор Грэм! Я была там так несчастна! И не только потому, что нет больше мамы и папы, хотя уже это одно – большое горе, но жить в доме женщины, которая тебя ненавидит и все время шпыняет за все, что бы ты ни сделала, это хуже, чем терпеть адские муки, о которых так любит вещать прихожанам мистер Уизеридж!

Пандора выкрикнула это с такой страстной убежденностью, с таким отчаянием, что доктор был тронут.

– Я всегда любил тебя, Пандора, – сказал он, обняв ее за плечи, – еще когда ты была маленькой девочкой. И всегда гордился тем, что твои родители – мои друзья, а поэтому, что бы ни случилось, ты можешь рассчитывать на мою поддержку!

– Я вам очень, очень благодарна!

– Трудно, конечно, сразу сказать, чем я смогу тебе помочь, но я обязательно что-нибудь придумаю! – торжественно пообещал доктор.

– Я не могу вернуться в Линдчестерский дворец!

– Подождем, пока твой дядя выскажет свое отношение ко всему, что произошло. Но нет ли у тебя еще каких-нибудь родственников, которые могли бы о тебе позаботиться?

– Есть, но после смерти мамы и папы никто из них не высказал подобного желания, все повели себя так, будто меня не существует на свете! Вот если можно было бы найти какую-нибудь работу, например, сиделки у старой леди или присматривать за маленькими детьми, – вздохнула Пандора.