Барбара Картленд - Святая и грешник

«Восемь… девять… десять!»

И граф, и сэр Гилберт повернулись и выстрелили одновременно, во всяком случае, невозможно было бы определить, кто первым нажал на курок.

На какое-то мгновение Пандора ослепла от вспышки. А затем увидела, как граф поднес к голове руку и упал на землю. Пандора негромко вскрикнула и бросилась через кусты к графу вдвоем с Фредди. Граф лежал на земле, из виска у него текла кровь, и Пандору охватил ужас: ей показалось, что граф мертв!

– Нет, пуля его только задела, – с облегчением вздохнул Фредди, и от сердца у нее отлегло. Но в то страшное мгновение, когда сэр Гилберт сразил графа, Пандора поняла, как сильно его любит. Впрочем, все чувства в ее груди смешались: любовь, страх и невообразимая радость, когда наконец до нее дошел смысл слов Фредди.

К ним подбежал Ричард:

– Норвин тоже ранил Гилберта, в руку. Надо было, конечно, захватить с собой врача!

– Нам необходимо как можно скорее доставить Норвина домой! – сказала Пандора.

– Ты права! Мы его понесем на руках!

– Нет, будет лучше, если положить его на калитку, – и Пандора посмотрела на графа, который все еще не открывал глаза. Она вспомнила, что именно так поступал отец, когда на охоте кто-нибудь бывал ранен: его обязательно несли на чем-то плоском и удобном.

– Да, так будет лучше, – согласился и Ричард, – но где же мы возьмем калитку?

– Вон там, за кустами, – указала Пандора на дальний конец лужайки, – вход в оранжерею, там надо снять с петель дверь!

Фредди и Ричард бегом устремились в указанном направлении, а Пандора попыталась носовым платком остановить кровь, все еще текущую по лицу графа. На его рубашке уже краснело пятно, и Пандору снова пронзил страх: а вдруг рана все же смертельная! Пулю, например, из руки извлечь легко, но рана в голову может оказаться смертельно опасной, тем более что, как было хорошо известно Пандоре, врачи мало или почти ничего не знают, как лечить подобные ранения, возможно, задевающие мозг. Все же, вытирая кровь с лица графа, она попыталась подбодрить себя, мысленно твердя, что пуля могла пройти по касательной, только скользнуть по виску и оцарапать его.

«Но сэр Гилберт намеренно целился графу прямо в голову – с желанием его убить! Он слишком опытный стрелок, чтобы промахнуться! Он мог бы целиться, например, в левую руку, если бы не желал этого и если хотел бы, чтобы пуля пролетела над головой!»

Она подняла глаза и увидела, как шаткой походкой сэр Гилберт направляется прямо к ней, обхватив за плечи здоровой рукой сэра Эдварда Трентама, а на раненной, поспешно перевязанной носовым платком, проступила красная полоса.

– Надеюсь, с Норвином все в порядке? – спросил он и поймал гневный взгляд Пандоры.

– Вы хотели его убить! Вы слишком хороший стрелок, чтобы не попасть в голову, если бы вы этого не хотели! – закричала она, и по его взгляду поняла, что не ошиблась.

– Какая ерунда, даже смешно, – усмехнулся он.

– Пандора права! – вскричал Клайв, внимательно слушавший разговор. – И клянусь богом, если Норвин умрет, я сделаю все, чтобы ты закачался в петле!

– Не устраивай истерику! – хмуро заявил сэр Гилберт. – А ты, Эдвард, проводи меня домой! Не желаю выслушивать такие абсурдные обвинения!

– Но абсурдные ли они? – усомнился и сэр Эдвард.

– Будь он проклят! – воскликнул Клайв. – Мне говорили, что Гилберт – прирожденный убийца, и так оно и есть! – и Клайв опустился на колени рядом с графом. – Но ведь Норвин не очень серьезно ранен? – обратился он к Пандоре.

– Надеюсь, что не очень! – ответ ее прозвучал не слишком убедительно. Она все еще поддерживала голову графа, в то же время пытаясь другой рукой вытереть кровь с его лица носовым платком Клайва, потому что ее собственный уже промок насквозь.

К этому моменту подоспели Фредди и Ричард с решетчатой калиткой, уложили на нее графа и очень бережно понесли к дому, а Пандора ринулась вперед, сказав на бегу:

– Поднесите его к парадному входу, тогда будет легче подняться по главной лестнице, а я побегу вперед, чтобы подготовить спальню и послать за доктором!

Дверь была открыта, потому что две служанки мыли в это время ступеньки, и Пандора очень обрадовалась, увидев миссис Мэдоуфилд, следившую за их работой.

– Его Лордство ранен! – запыхавшись выкрикнула Пандора.

– Да что вы! Недаром, значит, мистер Бэрроуз твердит, что дела неладны! А куда Его Лордство ранили?

– В голову! На дуэли! Пошлите немедленно за доктором Грэмом.

– Да, конечно, мисс! – вскрикнула миссис Мэдоуфилд. – Он-то всегда знает, что и как нужно сделать!

И когда через полчаса приехал врач, Пандора с облегчением вздохнула. Она все еще не переоделась, и на полотняном ее платье виднелись пятна крови: до появления доктора она не могла думать ни о чем, кроме случившегося, и теперь с мучительным нетерпением ожидала, что скажет доктор Грэм. Время тянулось бесконечно: ей казалось, что она ждет уже сто лет, а прошло всего полчаса.

Ожидая врача, Пандора подумала о том, как много в ее жизни теперь значит граф! Такого она прежде и вообразить не могла. И еще она поняла, что ее любовь к нему была неизбежна и предопределена свыше: он ведь так не похож на всех остальных, он такой особенный! Но при этом граф ее родственник! Он неотъемлем часть того, что имеет для нее столь важное значение. Не удивительно, что она в него влюбилась, и влюбилась самозабвенно, словно школьница!

«Нет, я дурочка, – твердила она мысленно. – У него ведь есть Китти и все другие очаровательные женщины, с которыми он так весело проводит время в сплошных удовольствиях и так всем этим наслаждается! Невозможно, чтобы ему нравился кто-нибудь вроде меня!»

Стоя в коридоре, Пандора думала еще и о том, что Китти сейчас спит по соседству с его спальней, и чувствовала ревность и горечь: ну как можно быть настолько глупой, чтобы влюбиться без памяти в графа, ведь завтра она должна возвратиться в Линдчестер и уже, может быть, никогда не встретится с ним, потому что он, очень может быть, больше не захочет с ней общаться!

Эта мысль была настолько мучительной, что Пандора с трудом взяла себя в руки: ее чувства не имеют в данном случае никакого значения, лишь бы граф выздоровел, лишь бы последствия раны, предательски нанесенной сэром Гилбертом, не оказались необратимыми!

Но вот доктор Грэм вышел из спальни графа, и Пандора бросилась к нему:

– Что вы скажете? О ране? Она очень опасна? Он выздоровеет? – срывающимся голосом спросила она, и доктор Грэм обнял ее за плечи:

– Ну-ну, Пандора! Как же ты волнуешься! Совсем на тебя это не похоже! Ты же такая у нас храбрая и разумная!

– Да, но эта рана?

– Рана неприятная, но думаю, что при тщательном, заботливом уходе осложнений быть не должно и вскоре Его Лордство снова встанет на ноги.

– Вы и вправду так думаете? – задыхаясь от волнения, пролепетала Пандора.

– А ведь раньше ты всегда мне верила на слово!

– И я по-прежнему верю вам! Я так рада, что именно вы его лечите!

– Его Лордство, повторяю, нуждается в тщательном уходе в течение двух суток. У него может подняться температура и, скорее всего, будет бред, а в этом случае надо следить, чтобы ничего неожиданного не произошло. Я снова приеду примерно через час его проведать!

– Я сама буду за ним ухаживать, – заверила Пандора.

– Я так и подумал, – улыбнулся доктор Грэм, – и ведь у вас это семейная традиция, вы очень хорошо умеете ухаживать за ранеными! Убедился в этом, когда отец твой пострадал на охоте, а еще помню, как вы с твоей матушкой всегда помогали деревенским жителям! Больше, чем кто-либо еще!

– Вы объясните, что мне надо делать?

– Обо всем этом я уже сообщил миссис Мэдоуфилд: вы должны поочередно дежурить у постели графа, ну и лакей его может оказаться полезен как неплохой помощник.

– Как вы полагаете, рана в голову может как-то повлиять на его умственные способности?

– Нет, думаю, такой опасности не существует, так что не стоит беспокоиться на этот счет.

И, помолчав, доктор заметил:

– А тот, кто в него стрелял, либо неопытный стрелок, либо очень хотел его убить!

– И я так же думаю!

– И зачем только молодые люди рискуют жизнью! – удивился доктор Грэм. – Да, дуэль – честный путь разрешения некоторых конфликтов, но я, как представитель моей профессии, часто сожалею, что прогресс заставил человечество, так сказать, прогрессировать от луков и стрел к огнестрельному оружию!

И Пандора, знакомая со своеобразным юмором доктора, попыталась улыбнуться, а доктор потрепал ее по плечу.

– А теперь ступай переоденься и отдохни: ты спокойно можешь на пару часов доверить здоровье графа миссис Мэдоуфилд, – с этими словами он взглянул на старинные часы в холле. – Я снова приеду в полдень или около того, и, думаю, что до тех пор положение его не изменится: граф будет выглядеть не лучше, чем сейчас, но не огорчайся по этому поводу!

– Постараюсь!

Доктор улыбнулся:

– Вот сейчас ты отвечаешь так, как ответила бы твоя матушка! – Он начал спускаться к выходу, а Пандора поспешила к раненому. Миссис Мэдоуфилд тихо и старательно прибирала в спальне.

Врач заново перевязал голову графа, и сейчас раненый лежал на спине, по-прежнему закрыв глаза. Внешне он не изменился, разве что стал бледнее. Пандора безмолвно взмолилась: «О, пусть доктор окажется прав в своем прогнозе».

«Я люблю тебя, – прошептала она, глядя на графа, – я тебя люблю, и, пожалуйста, выздоравливай поскорее: ты это должен сделать, потому что тебе предстоит столько всего исправить и наладить!»

Пандора переоделась, но отдыхать вопреки совету доктора не стала, а спустилась вниз, в столовую, где, как она знала, должны были завтракать джентльмены. Когда она вошла, все встали, а Бэрроуз, поспешив к ней, предложил несколько блюд на завтрак. Хотя она была не голодна, Пандора немного поела, ожидая, когда слуги покинут столовую.