– Да нет, вы скоро убедитесь, что я более опытный и удачливый вор, чем вы джентльмен, – усмехнулся мистер Энсти.

По взгляду графа было видно, как он взбешен, и Пандора подумала, что, невзирая на последствия, он сейчас выстрелит или в Энсти, или в Дэлтона. Что ж, если она и умрет, то ее смерть будет оправдана благородной целью. Для нее невыносима была мысль, что бесчестные люди завладели драгоценным историческим достоянием – золотыми и серебряными украшениями, которые принадлежали ее предкам.

– Шагай вперед, – приказал Дэлтону мистер Энсти. – Его Лордство сейчас бессилен, он не сможет выстрелить!

Все еще держа нож у горла Пандоры и прижимая ее к себе что есть силы, Энсти медленно двинулся вперед, не отводя взгляда от графа.

– А вообще-то люди умирают почти сразу, когда им перерезают глотку, – сказал он с издевательской злобной усмешкой, – одно легкое движение руки, и хлынет кровь, много-много крови!

Очень медленно, словно каждый шаг был для него мучителен, граф посторонился и дал ему выйти, и Пандора всем существом ощущала его ужасную душевную борьбу – выстрелить в голову мистера Энсти или нет. Ей захотелось крикнуть, чтобы он рискнул и что смерть ее мало что значит, но человек, который использовал ее как щит, быстро вытащил Пандору в коридор и попятился по выложенному каменной плиткой полу мимо кухни, а граф мог только стоять и смотреть, как они все удаляются от него, но когда они дошли до двери, ведущей во двор, граф повернулся и опрометью бросился в ту сторону, откуда пришел, – несомненно, к конюшне, за помощью. И в тот же миг, как граф исчез, человек, который ее держал, резко дернулся, словно под влиянием гальванического тока, и начал действовать. Обхватив ее за талию, он протащил Пандору в огород, а потом к служебному входу во двор, где стояла двуколка, а Дэлтон уже бросал в нее мешки с награбленным. Такой легкий экипаж – и Пандоре это было хорошо известно – может двигаться с очень большой скоростью, однако времени на размышления, в частности, о том, как ей сейчас больно и неудобно со связанными за спиной руками, практически не было, потому что Энсти поднял ее и швырнул на мешки с добычей. Затем неимоверно быстро оба вора влезли на передние места, и лошади через несколько минут скрылись из виду. Двуколка была очень легкой, а лошади рванулись вперед так неудержимо, что сомнений быть не могло: они домчатся до большой дороги гораздо раньше, чем граф успеет разбудить конюхов, а те – оседлать лошадей и начать погоню. То, как грубо с ней обошлись, швырнув на мешки, причиняло теперь Пандоре не только большое неудобство, но и острую боль.

Лошади промчались галопом через ворота усадьбы, и ее стало швырять из стороны в сторону так сильно, что впору было опасаться не только ушибов, но и перелома костей.

– Ну вот, мы ускользнули от погони, и это хорошее начало, – долетели до ее слуха, невзирая на грохот колес, слова Дэлтона.

– Интересно, почему он ночью расхаживал по дому с пистолетом в руке? – полюбопытствовал мистер Энсти.

– Понятия не имею! – прокричал в ответ Дэлтон.

Упершись ногами в стенки повозки, Пандора ухитрилась соскользнуть с мешков и устроиться поудобнее, но кляп по-прежнему затыкал ей рот, а так как руки были связаны за спиной, она не могла предохранить лицо от болезненных толчков и ушибов.

«Господи, – взмолилась она, – помоги Норвину перехватить повозку и спасти меня». – Пандора внезапно поняла, что если их не настигнет погоня, то похитителям незачем будет везти ее с собой дальше. Они убьют ее и выбросят тело в придорожную канаву, ведь им ни к чему оставлять ее в живых, им все равно угрожает виселица за вооруженный грабеж, поэтому воры не пощадят ее!

«Помоги мне, пожалуйста, помоги!» – вскричала она беззвучно и вдруг вспомнила об отце: если он там, где находится сейчас, знает об угрожающей ей опасности, то, наверное, сумеет как-то помочь графу спасти ее. Ведь больше нет никого, кто это способен сделать: только граф знает о случившемся и той опасности, которая ей угрожает. И она попыталась сообразить, сколько времени потребуется графу, чтобы их догнать. А потом услышала, как мистер Энсти крикнул:

– Обернись и погляди, если он нас преследует, стреляй! Пистолет в моем левом кармане!

– Так какого же черта ты сам его прежде не застрелил? – сердито ответил Дэлтон.

– Он слишком внезапно появился. У тебя в руке был нож, мог бы пустить его в ход, так что нечего упрекать меня.

– Да я не упрекаю, просто лучше, если бы он был уже мертв.

– Если он вдруг появится, стреляй сразу же, – скомандовал мистер Энсти.

Дэлтон обернулся посмотреть, не скачет ли кто за ними, и Пандора едва не вскрикнула, почувствовав новый прилив смертельного ужаса: она была совершенно уверена, что граф и не подозревает о наличии у воров огнестрельного оружия, раз они не пустили его в ход в Чартхолле. Он просто так и будет мчаться за ними, и они его застрелят, а потом настанет и ее очередь умереть. Все, что ей теперь остается, – молиться: отчаянно, всем сердцем, всей душой. Мысли ее опять вернулись к Чартхолу:

«Если я умру, то ладно, пусть будет так. Но повели, Господи, чтобы граф остался жив. Теперь, когда Чарт начал ему нравиться и он захотел сохранить его во всем блеске и величии…»

И она даже зажмурилась, так сильна, жертвенна и страстна была ее молитва!

А затем послышался звук, словно что-то взорвалось, и окружающий мир будто перевернулся: раздались стоны, крики и отчаянное ржание лошадей. Она стукнулась головой обо что-то так, что искры посыпались из глаз и на несколько секунд потеряла сознание. Пришла в себя она, только когда почувствовала, что кто-то вынимает ее из двуколки и крепко прижимает к груди.

«Норвин», – хотела она воскликнуть, но не смогла: ведь кляп был еще во рту. Но вот кто-то вытащил его, развязал ей руки, а потом прижал ее голову к своему плечу.

– Все в порядке, – сказал граф, – вы не очень от всего этого пострадали. Я рискнул использовать единственный шанс, решив, что они положат вас сзади, на груду награбленного.

Пандора никак не могла понять, о чем он толкует. Поддерживая ее одной рукой, граф стал развязывать веревку на ее запястьях, и, взглянув вдаль, она увидела нечто невероятное, жуткий хаос: лошади стояли на коленях, двуколка, у которой отлетело одно колесо, валялась на дороге, изогнувшись под странным углом, а рядом лежали два тела, очевидно упавшие с высоких сидений во время крушения. Не понимая, почему так случилось, Пандора смотрела во все глаза, а граф стал объяснять:

– Да, это было жестоко по отношению к лошадям, бедняги они, но веревка, протянутая через дорогу и остановившая их на ходу, оставляла им больше шансов на жизнь, чем перестрелка, которая могла начаться, когда вы были еще в руках этих дьяволов!

– Веревка, протянутая через дорогу? – пробормотала Пандора.

– Ну, это несложно, когда по обе ее стороны растут деревья, – сказал граф, и ей показалось, что он удовлетворенно улыбнулся.

– Но как вам удалось так быстро нас догнать?

– Конюхи знали прямой путь через поля – и я его как следует на всякий случай изучу.

Граф все еще обнимал ее, и Пандора прислонилась к нему.

– Вы меня спасли! – тихо сказала она. – И я все время молилась, чтобы вам это удалось!

– Я знал, что вы молитесь. Молитвы святых всегда бывают услышаны!

Пандора старалась рассмеяться – ему бы это понравилось, но едва удержалась от слез: ей было все еще страшно! Однако она могла бы догадаться – мелькнуло в голове неожиданно, – что, будучи Чартом, граф способен найти выход из любой ситуации, как бы она ни была трудна.

А между тем Энсти и Дэлтона, которые еще не очнулись, конюхи связывали по рукам и ногам, а потом один из них спросил:

– Что теперь делать с ними, м’лорд?

– Оставьте сбоку на дороге, мы за ними пришлем попозже и доставим в суд, а лошадей распрягите и пустите на пастбище.

– Очень хорошо, м’лорд, – и конюх заулыбался, а потом вопросительно посмотрел на Пандору.

– Мисс Стрэттон я посажу впереди себя, – пояснил граф. И другой конюх привел лошадь графа, которую он прятал за деревьями. Граф выпустил кузину из объятий очень бережно, словно опасался, удержится ли Пандора на ногах. Убедившись, что она вполне может стоять, он снял сюртук и положил его перед седлом.

– Сначала сяду я, – сказал он конюху, – а потом поднимите ко мне мисс Стрэттон.

– Очень хорошо, м’лорд!

Граф быстрым движением вскочил в седло и нагнулся, а конюх поднял Пандору, и граф усадил ее боком впереди себя так, что левой рукой мог ее придерживать для безопасности.

– Ну а теперь мы успокоимся и поедем шагом, нам ведь незачем больше спешить!

При этих его словах Пандора прижалась к его плечу лицом, чтобы граф не видел ее слез.

– Я думала, они меня убьют! – прошептала она.

– Теперь все страшное уже позади, и вы будете в старости вспоминать об этом, как о забавном приключении, а я стану о нем рассказывать своим внукам и правнукам, о которых, по вашему мнению, мне следовало бы позаботиться!

Пандора невольно, хотя и с трудом, рассмеялась, но потом, покаянно вздохнув, сказала:

– А ведь все это из-за меня. Я могла бы и догадаться, увидев открытое окно, что виной этому Дэлтон, задумавший вас ограбить!

– Да, с вашей стороны было бы разумнее рассказать мне об открытом окне, а не пытаться справиться с негодяями самостоятельно!

Но, когда они медленно приближались к дому, Пандора попыталась оправдаться:

– Дело в том, что я стала искать ночных дежурных сторожей, но Дэлтон и мистер Энсти так сильно ударили Андервуда по голове, что он потерял сознание.

– Я, кстати, уезжая, попросил одного из конюхов позаботиться и о нем, и о несчастном лакее.

– Вы обо всех подумали! – восхищенно воскликнула Пандора.

– Я не очень знаком с подобного рода приключениями, но вы должны отдать мне должное: я проявил себя не самым худшим образом. Но и вы, конечно, стали причиной неимоверно драматических событий. А я-то всегда считал деревню самым тихим и мирным местом, где никогда ничего не происходит и потому там нечего делать!