— Хозяйка!

Обернувшись, Катриона увидела Хиггинса. Лицо его посерело от усталости; он согнулся вдвое и ловил ртом воздух.

— За домом поленница. Видно, она и загорелась. — Он перевел дыхание, глядя на пылающий дом. — Можно залить ее водой, да что толку. Пожар это не остановит. Пламя охватило всю заднюю стену, в особенности несущие балки.

Проследив за его взглядом, Катриона уставилась на массивные балки на фасаде здания. Одна из них проходила над окном и дверью, отделяя нижний этаж от верхнего, другая поддерживала каркас крыши. Такие же балки располагались на задней стене.

— Ничего не поделаешь. — Хиггинс покачал головой. — Нам не добраться до этих балок, а если бы и добрались, то не хватит воды. Там наверху настоящий ад.

Глядя на беспощадное пламя, Катриона старалась не поддаваться панике. Она сделала глубокий вдох и закашлялась. Как ни странно, это помогло ей собраться с мыслями.

— Ладно. — Она сжала локоть Хиггинса, передавая ему часть с трудом обретенного спокойствия. — Скажи своим людям, пусть спасают зернохранилище. — Помолчав, она повторила: — Самое главное — спасти зернохранилище.

Они не могут позволить себе потерять зерно и другие припасы, хранившиеся там же, в зимней кладовой.

Хиггинс понимающе кивнул и устало побрел прочь, чтобы передать ее указания остальным. Бросив последний взгляд на горящее строение, Катриона отправилась на поиски Айронса. За насосом снова стоял Хендерсон. Кузнец сидел рядом, угрюмо наблюдая за пламенем, пожиравшим его дом. Услышав распоряжение Катрионы, он болезненно поморщился и кивнул:

— Да. — Он тяжело поднялся на ноги. — Все правильно. Дом можно отстроить, а амбар и, главное, то, что в нем, не восстановишь.

Он начал отдавать команды, а Катриона поспешила назад к пылающему зданию, чтобы взять на себя руководство людьми, заливавшими огонь.

Охрипнув от крика, она выхватила котелок из рук глуховатой горничной и показала ей, куда выливать воду — в узкий проход между стенами дома и зернохранилища. Вернув женщине пустой котелок. Катриона помедлила, вытирая пот со лба.

Внезапно со стороны дома кузнеца послышался крик.

Уставившись на нетесаные камни и горящие балки, Катриона решила, что ей показалось. Но крик раздался снова, тоненький плач, едва различимый за ревом бушующего пламени.

— О Госпожа! — Прижав руку ко рту, Катриона обернулась к суетившимся во дворе женщинам и увидела жену кузнеца, которая лихорадочно хватала ребятишек постарше и, вглядываясь в выпачканные сажей рожицы, пыталась найти среди них своих детей. Катриона видела, как женщина, вцепившись в худенькое плечо одной из девочек, прокричала что-то. Девочка в ответ затрясла головой; черты ее исказились, отразив, словно в зеркале, ужас матери. Выпрямившись, мать и дочь уставились на горящий дом.

Катриона ни секунды не колебалась. Выхватив лошадиную попону у пробегавшей мимо женщины, она накинула ее на голову и плечи и бросилась к пылающему строению.

Толкнув дверь, она шагнула вперед — и отступила перед стеной огня.

Пламя ревело, со всех сторон раздавались крики и вопли, но в какофонии звуков Катриона различила детский плач. Плотнее запахнув попону, она собралась с духом, готовясь к следующей попытке.

Однако прежде чем она успела сделать хоть шаг, ее подняли в воздух и бесцеремонно поставили на ноги в десяти футах от того места, где она стояла.

— Разрази тебя дьявол, глупая женщина! — было самым умеренным из проклятий, которые донеслись до ее ушей.

Совершенно остолбеневшая, она безмолвно смотрела, как Ричард, выхватив у нее опаленную попону, набросил ее на голову и нырнул в огонь.

— Ричард! — услышала Катриона собственный вопль, увидела, как взметнулись ее руки, пытаясь схватить и удержать мужа, — но он уже исчез в пламени.

Люди кинулись к Катрионе и столпились вокруг, не сводя глаз с дверного проема. Жар, исходивший от здания, удерживал их на месте. Они могли только ждать, молясь и надеясь.

Катриона молилась отчаяннее всех. Она видела, что творится внутри. Вся задняя стена и потолок вовсю пылали.

Все во дворе застыли в напряженном ожидании. Внезапно среди мертвого молчания раздался громкий треск — вспыхнула балка, поддерживавшая спереди крышу.

Под их потрясенными взглядами она раскололась, и пламя с победным ревом прорвалось сквозь щели.

Секундой позже громким стоном отозвалась нижняя балка, а затем занялась дверная притолока. В считанные секунды дерево раскалилось, превратившись в угли.

Ричард вывалился из двери, прижимая к себе сверток, из которого доносился жалобный плач.

Все бросились к нему. Жена кузнеца схватила ребенка, а Айронс поднял их обоих громадными ручищами и унес. Катриона, Хендерсон и двое конюхов подхватили Ричарда, который, кашляя, ловил ртом воздух, и повели его прочь.

В это мгновение с низким протяжным стоном, похожим на последний вздох умирающего животного, здание рухнуло. Пламя оглушительно заревело и, взметнувшись высоко в воздух, принялось пожирать свою добычу.

Уставившись на дьявольскую печь, Ричард наконец отдышался и заметил, что Катриона голыми руками стряхивает с него искры. Выругавшись, он схватил ее запястья — и увидел предательские ожоги.

— Проклятие, женщина, ты что, совсем лишилась рассудка?!

Уязвленная Катриона попыталась вырваться.

— Ты же горишь! — Она свирепо уставилась на него. — Куда делась попона?

— Ребенку она была нужнее.

Выхватив полный котелок у одной из женщин, он окунул в холодную воду руки Катрионы. С мрачным как туча лицом он поволок ее к заднему крыльцу и заставил сесть.

— Оставайся здесь. — Поставив котелок ей на колени, он устремил на нее суровый взгляд. — И держись подальше от огня. Предоставь это мне.

— Но…

Ричард выругался сквозь зубы.

— Проклятие! Как ты думаешь, что важнее для твоих людей — зернохранилище или ты? — Выдержав многозначительную паузу, он выпрямился. — Оставайся здесь.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и зашагал по направлению к бестолково суетящейся возле насоса толпе.

Не прошло и нескольких секунд, как женщины с растерянными лицами, сжимая в руках котелки и кастрюли, потянулись к Катрионе. Среди них была и Алгария. В ответ на вопросительный взгляд Катрионы она дернула плечом.

— Он сказал, что от нас больше беспорядка, чем помощи, и что мужчины скорее справятся с огнем, если не будут беспокоиться о своих женах и детях.

Катриона молча кивнула. Она тоже заметила, что мужчины то и дело останавливались, озираясь по сторонам, или покидали свой пост, разыскивая детей. Прежде чем уйти, женщины собрали ребятишек, и теперь никому из них не грозила опасность. Собравшееся вокруг Ричарда мужское население внимательно слушало его быстрые и четкие команды, поглядывая на горящее здание.

Вздохнув, Катриона вынула руки из ледяной воды и внимательно осмотрела ладони. Поморщившись, она взглянула на Алгарию.

— Ты не могла бы посмотреть, как там ребенок?

— Конечно. — Помолчав, она бросила выразительный взгляд на руки Катрионы. — Это было очень глупо с твоей стороны. Несколько пустячных ожогов не повредили бы его черной душе.

С этими словами Алгария развернулась и, как громадная черная ворона, прошествовала в дом. Потрясенная Катриона с открытым ртом смотрела ей вслед.

Придя наконец в себя, она сверкнула глазами и переключилась на более важные вещи.

Мужчины разделились на группы, одни выстроились по обе стороны горящего дома, другие образовали цепочку, уходившую в сад. Вглядевшись в темноту, Катриона увидела, что они наполняют ведра снегом из сугробов, все еще лежавших среди деревьев, и передают их тем, кто находится ближе к огню. Со стороны конюшни спешили работники с лопатами, чтобы было чем сгребать снег.

Четверо конюхов волокли по двору две огромные лестницы с сеновала, сгибаясь под их тяжестью. К ним на подмогу бросились люди и, подняв лестницы, прислонили их к стенам кузницы и амбара. Лестницы оказались достаточно длинными, чтобы достать до крыш.

К этому времени подоспели ведра со снегом; их быстро подняли наверх и высыпали на стену между зернохранилищем и домом кузнеца.

Стоя посреди двора, Ричард сосредоточенно наблюдал за их работой. Он надеялся, что его колдунья молится сейчас своей Госпоже, ибо они нуждались в любой помощи. Основная сила огня пришлась на центральную балку, которая поддерживала поперечные стропила. Они полностью выгорели, и теперь пламя распространялось от середины в обе стороны и лизало бревна, концы которых упирались в стены зернохранилища и кузницы.

К счастью, оба строения были значительно выше втиснутого между ними дома. Если бы дело обстояло иначе они бы уже давно загорелись. А так оставался шанс, хотя и весьма призрачный, спасти оба здания, так необходимые поместью.

Шагнув к ярко полыхавшему строению, Ричард включился в кипевшую у его стен деятельность. То и дело кто-нибудь из конюхов и работников выгружал содержимое своих ведер слишком далеко от нужного места.

— Ближе к стенам! — крикнул Ричард, задрав голову.

Он схватил ведро и, воспользовавшись своим недюжинным ростом, высыпал снег на одну из наиболее уязвимых балок зернохранилища.

— Туда, — загремел он, указывая рукой, — там самое опасное место!

Вернее, одно из них.

Оставаясь рядом с лестницами, Ричард зорко следил за работавшими, заменяя тех, кто больше других подвергался воздействию нестерпимого жара. А когда стало ясно, что они проигрывают битву за кузницу, кинулся в сад и, схватив лопату, устремился к берегу реки. Не обращая внимания на ледяную кашу под ногами, он проломил размягчившийся лед и пробился к воде.

В считанные минуты Хендерсон и один из конюхов присоединились к нему, помогая расширить прорубь. А затем со всей скоростью, на которую способны человеческие руки, они принялись наполнять ведра водой со льдом и отправлять их вверх по склону. Задав нужный ритм, Ричард поспешил назад, хватая по пути людей и без лишних слов расставляя их на равном расстоянии друг от друга.