Никола Корник - Своенравная вдова

— Не только мужчин. И твоих друзей тоже — например, Эми. И Эннис Эшвик. И даже родных.

Джулиана пожала плечами, испытывая неловкость.

— Я ревновала Джосса к Эми. Он единственный был мне небезразличен. И только он один вставал на мою сторону. Я пришла в ярость, когда он женился, — и я завидовала его счастью. Но — да, действительно, дружбу Эми я отвергала. И Эннис тоже. — Она обняла себя за плечи и чуть отошла в сторону. — Мне было легче сохранять дистанцию. Наверное, я могла бы даже помириться с отцом, если бы посильнее старалась. Я не хотела больше никого любить.

— А потом ты начала подпускать к себе других людей.

Джулиана уныло кивнула:

— Да… Сначала Клару и Китти. И Брендона. Потом тетю Трис и Эми, и даже чуть-чуть отца. И еще тебя. Ты был самым опасным, потому что я хотела тебя с самого начала, а потом стала в тебя влюбляться… — она покачала головой, — и погибла.

Мартин подошел к ней ближе.

— Ты же знаешь, что я не уйду, Джулиана. Я не приму смиренно отказ и не оставлю тебя. Не тогда, когда я знаю, что ты ко мне чувствуешь.

Джулиана вздохнула.

— Мартин, но что будет, если я потеряю тебя…

— Ш-ш-ш. Ты не потеряешь меня. Никогда.

И Джулиана снова оказалась в его руках, в его объятиях. Она почувствовала, что ее страхи начинают отступать. Она сделала последнюю попытку.

— Не жди, что я изменюсь и превращусь в милую респектабельную женушку. А к старости я стану одной из тех пожилых леди, что с удовольствием надоедают своим родственникам. Как, например, Беатрис.

Мартин улыбнулся.

— Очень надеюсь, что увижу это воочию, — сказал он и поцеловал ее.

Джулиана Давенкорт сидела перед зеркалом и всматривалась в свое отражение. Она стала женой Мартина.

В комнату вошел Мартин. Он бесшумно закрыл за собой дверь и замер, увидев ее, сидящую у зеркала в простой белой ночной рубашке. Ее волосы, медного оттенка, были заплетены в толстую косу. Мартин задержал на ней взгляд и невероятно нежно улыбнулся.

— С этой косой ты кажешься восемнадцатилетней девочкой. — Он поставил свечу на прикроватную тумбочку. — Иди ко мне, любимая.

Она приблизилась к Мартину вплотную и положила руку ему на грудь, ощущая под пальцами гладкий шелк его халата.

— Мартин, я… очень боюсь…

Мартин улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Да, я вижу. Но тебе нечего бояться, милая.

Он легонько поцеловал ее, едва-едва касаясь губами. У Джулианы вырвался вздох.

— М-м-м. Как приятно…

— Вот видишь… — улыбнулся Мартин, отрываясь от ее губ, — тебе абсолютно нечего бояться.

На этот раз он поцеловал ее глубже, коснувшись языком ее нижней губы, он проник внутрь ее рта. Джулиана почувствовала, как его руки еще крепче обняли ее за талию, они казались такими горячими, что почти обжигали через тонкую ткань ночной рубашки. Ее захлестнул вихрь сладостных ощущений. Она взяла Мартина за отвороты халата и притянула к себе, прижалась к нему грудью и приоткрыла скользкий шелк. У нее ослабели ноги.

— Мартин… — выдохнула она, чуть растягивая слова. — Не знаю, сколько еще я смогу это вынести…

— Отлично. — В его голосе слышались хрипловатые нотки.

Мартин подхватил ее на руки и осторожно положил на огромную кровать и затем сам сел рядом. Он взял в руки ее косу и стал расплетать очень ласковыми и нежными движениями. Джулиана не отрывала глаз от его сосредоточенного лица. Медленно, очень медленно, он наклонился и снова поцеловал ее, погрузив руки ей в волосы. Она ощутила его теплый, мужской, притягательный запах. Джулиана выгнулась всем телом от сдерживаемого желания. Она просунула руки ему под халат и нетерпеливо его скинула, потом провела пальцами по груди и плечам, мягко ощупывая гладкую обнаженную кожу.

Мартин застонал. Он погладил ее грудь через ткань ночной рубашки. С бесконечной нежностью он потянул за ленты и осторожно стал стягивать с нее рубашку, прокладывая дорожку легких поцелуев от ключицы до самой груди. Джулиане казалось, что она тонет в море всевозможных ощущений, донельзя напряженная от неутоленной страсти. Прикосновение его губ к груди было изысканной пыткой, он дразнил ее, все глубже и глубже увлекая в омут чувственных ощущений.

— Я люблю тебя, Джулиана…

И вот его тело оказалось сверху, твердое и решительное, а Джулиана испытала только радость. У нее вырвался вздох облегчения и отчаянного желания, когда она раскрылась ему навстречу. Ощутила, как он вошел в нее, нежно и настойчиво, яростно и ласково, доставляя ей бесконечное удовольствие. Она закричала, и ей показалось, что он тоже. Когда их перестала сотрясать дрожь, он обнял ее и прижал к себе.

Ее кошмары растворились в небытие.

На следующий день, после ужина, Джулиана вышла в сад прогуляться в одиночестве.

Она дошла до озера и решила вернуться обратно к террасе. Через открытые окна до нее доносилась музыка, смех и голоса. Джулиана невольно ускорила шаг, желая поскорее присоединиться к Мартину и занять свое место в этой ярко освещенной комнате. Затем ее мысли перескочили к грядущей ночи, и она задрожала от предвкушения. Она оглянулась вокруг. На секунду ей показалось, что за ней кто-то наблюдает.

Внезапно ей преградил путь какой-то человек. Он встал перед ней и заговорил. Его голос был ей хорошо знаком, но она не думала, что когда-нибудь снова его услышит.

— Добрый вечер, Джулиана, — произнес Клайв Мэссингем. — Я как раз поджидаю тебя.

— Мэссингем, — бесцветно произнесла Джулиана.

Клайв Мэссингем вышел из тени лавра и попал в полосу яркого света. Луна осветила его необычное, запоминающееся лицо. Его красота заметно погрубела, прищуренный взгляд был полон подозрительности, полные губы выражали горечь. Джулиана сама удивилась, как она вообще могла влюбиться в него. Сейчас это казалось совершенно невозможным. Она прошла такой путь и теперь снова оказалась в самом его начале. Грусть и тоска заполнили ее сердце.

— Мне как-то показалось, что я видела тебя, — сказала она без выражения. — Однажды ночью после бала, недалеко от дома Эммы Рен. Тогда я решила, что это была игра моего воображения…

— Ты воображала меня? — Мэссингем засмеялся. — Хотя не похоже, чтобы ты была рада меня видеть, любимая.

Джулиана сжала руки.

— Я не рада. Конечно нет. Я думала, ты мертв.

— Ты что-то не выглядишь шокированной.

— Это так похоже на тебя, Мэссингем. У меня с самого начала было странное чувство, что я от тебя не избавилась.

— Зачем от меня избавляться?

В голосе Мэссингема прозвучала такая обида, что Джулиана вдруг поняла, У него было такое раздутое самомнение, что ему всерьез казалось, что она заплачет от счастья и упадет в его объятия, если узнает, что он жив.

— Тому много причин. С какой мне начать? — холодно поинтересовалась она.

— Это из-за твоего нового мужа? — Мэссингем кивнул в сторону освещенных окон. — Ты отлично поработала, Джулиана, это я тебе точно скажу. Прекрасный, честный мужчина более предпочтителен чем…

— Чем такой авантюрист, как ты? Мэссингем потемнел лицом. Она увидела, как горечь исказила его черты.

— Было время, когда ты наслаждалась моей компанией, Джулиана. Мы с тобой оба жили сами по себе, выкручивались и решали все своим умом, и это устраивало нас обоих.

Джулиана стиснула трясущиеся руки.

— Это было до того, как ты «своим умом» ограбил меня, забрал все наши деньги и бросил меня одну в Венеции. — Она посмотрела на него. — Мне сказали, что ты умер в долговой тюрьме.

Мэссингем захохотал:

— На это ушла часть твоих милых денежек, дорогая. Мне не составило труда купить свободу — как и новые документы. Я почувствовал себя свободным.

— И я тоже, — ровно сказала Джулиана. — Я освободилась от безумного увлечения тобой. Боже, какой я была идиоткой, что так ценила дух авантюризма! Он ведь на самом деле не был так уж привлекателен, верно, Клайв? Униженное, жалкое существование, полное отчаяния. Ты никогда не был мне верен и никогда не заботился обо мне. Я бы предпочла, чтобы ты не возвращался.

— Ты что, влюбилась в Давенкорта? — В голосе Мэссингема послышались глумливые нотки. — Маленькая леди-распутница превратилась в респектабельную даму и вышла замуж за унылого зануду.

— Полагаю, под унылым занудой ты имеешь в виду прямого и честного человека. — Голос Джулианы окреп. — Да, я действительно всем сердцем люблю Мартина. Он обладает качествами, которых тебе так недостает.

— И слава богу, что недостает. — Мэссингем сунул руки в карманы. Его голос звучал очень жизнерадостно. — Ладно, кое-что это меняет, но не в худшую сторону. Я боялся, что мне придется изображать, что я скучал по тебе. А так мы можем просто заключить сделку, не притворяясь, что испытываем друг к другу нежные чувства.

Джулиана уставилась на него:

— О какой сделке ты говоришь?

— Ну же, дорогая. Может, ты с приобретением респектабельности одновременно потеряла все свои мозги? — усмехнулся Мэссингем. — Ты же не думаешь, что я тихо отойду в сторону и позволю тебе и дальше наслаждаться любовной идиллией? — Он засмеялся. — Богатой любовной идиллией.

— О. — На Джулиану снизошло понимание. — Да, полагаю, что с моей стороны было большой наивностью думать, что ты мог прийти сюда без желания что-то от меня получить.

— Естественно.

— Тебе нужны деньги, я полагаю?

— Естественно, — повторил Мэссингем. — Я слышал, у тебя сейчас их навалом, как и у самого Давенкорта. Бог знает, почему он на тебе женился. У вас с ним ничего общего. Вот уж не думал, что ты интересуешься политикой. — Он задумчиво оглядел ее оценивающим взглядом. — Полагаю, он тебя возжелал. Ты до сих пор чертовски красива, даже если холодна как лед. Будем надеяться, что он не разочаруется, как в свое время разочаровался я.