— Знаю, — ответила Анна. — Англии нужен принц. Сколько раз я это слышала! Всем наплевать, выживу я или умру. Только бы у Англии был принц!

Ее голос поднялся почти до крика.

— Анна, Анна, — попыталась успокоить ее Элизабет. — Я не это имела в виду. Ребенок в твоем животе — хрупок и беспомощен. Ты единственная, кто может его защитить. Это твой ребенок. Ребенок Анны. Не Англии. Положи руку на живот… погладь его. Успокой ребенка своим прикосновением.

Королева так и сделала, и ее лицо вдруг осветилось улыбкой.

— Я чувствую! — взволнованно ахнула она. — Чувствую свое дитя!

Она взглянула на Элизабет, сидевшую на траве у ее ног:

— Вот видишь! Я нуждаюсь в тебе, Элизабет! Ты единственная, кому я не безразлична. Я так боюсь, когда тебя нет рядом!

— Мне нельзя оставаться надолго, — вздохнула Элизабет, но королева нетерпеливо отмахнулась.

— Ты не можешь меня оставить! — вскрикнула она.

— Анна, у меня муж, ребенок, земли… На мне лежит ответственность за Фрайарсгейт. Я приехала не по приказу, а по дружбе. Но не могу всю жизнь быть рядом с тобой.

— Тогда до тех пор, пока не родится мое дитя. Ты должна быть здесь, пока я не подарю Англии принца. Пообещай мне, Элизабет! Клянись!

Элизабет тяжко вздохнула. Не такое она предполагала. Не об этом мечтала.

— Я останусь до родов, — согласилась она, гладя руку королевы.

Губы Анны раздвинулись в привычной кошачьей улыбке.

— Я знала, ты не покинешь меня. В отличие от других, — тихонько рассмеялась она. — Мы будем делиться всеми секретами. А благородные леди, которые мне прислуживают, станут нам завидовать.

— И моя сестра тоже, — хихикнула Элизабет. — Она гордится тем, что всегда находится в центре здешних событий.

— Твоя сестра меня не терпит, — мрачно бросила Анна.

— Нет, не нужно сердиться на Филиппу! В десять лет она встретилась с принцессой Арагонской. Почти в этом возрасте ты уехала во Францию. В двенадцать лет она стала младшей фрейлиной. Наша мать росла вместе с тремя принцессами, поэтому столь низкородное семейство, как наше, было удостоено такой великой чести. Даже покинув двор, мать продолжала дружить с принцессой Арагонской и королевой Маргарет. Филиппа так же верна Екатерине, как наша мать. Она не предаст друга, но уважает короля и никогда не выкажет тебе непочтения.

— Значит, она все-таки легко меняет свои привязанности? — спросила Анна.

— Ничего подобного. Филиппа будет верна принцессе до самой смерти. Но она желает, чтобы ее сыновья сделали блестящую карьеру. Старший служит пажом у короля. Но вскоре вернется домой, поскольку слишком вырос для такой должности и, как наследник отца, должен находиться рядом с Криспином в Брайарвуде. Хью, младший сын Филиппы, займет его место. Второй сын служит пажом при дворе твоего дяди. Он должен был отправиться к Уолси, но звезда последнего закатилась, и Филиппа сделала все, чтобы карьера ее сына не закончилась, еще не начавшись. Нет, Филиппа будет к тебе почтительна. Она вспыльчива, но у нее доброе сердце, и она любит свою семью.

— Ты всегда говоришь мне правду, — рассмеялась королева, — и никогда не была дипломатом. Поэтому я люблю тебя и доверяю тебе.

— Я никогда не предам тебя, Анна, — спокойно ответила Элизабет.

— Вы тут совсем одна, ваше высочество?! — послышался рядом с ними визгливый голос молодой женщины с резкими чертами лица.

Не потрудившись даже взглянуть на Элизабет, она махнула проходившему мимо пажу.

— Стул, мальчик. Для леди Рошфор! Быстро! О бедная, дорогая сестрица! Как вы себя чувствуете в своем положении?

Глаза Элизабет и Анны встретились. Элизабет едва проглотила смешок.

— Леди Джейн Рошфор, это моя подруга Элизабет Хей, леди Фрайарсгейта. Элизабет, это жена Джорджа. Джордж всегда находил общество Элизабет весьма приятным, — мстительно заметила королева, зная, насколько ревнива невестка. — Я послала за Элизабет, чтобы разделить с ней радость по поводу коронации.

Леди Рошфор окинула Элизабет оценивающим взглядом и при виде ее скромного платья решила, что она не стоит ее внимания. Слегка кивнув — Элизабет ответила в той же оскорбительной манере, — она отвернулась, явно уязвленная. Но что она могла сказать в подобных обстоятельствах?

— Ты остановилась в доме дяди? — спросила королева.

— Да, ваше высочество. Мне не нужны покои во дворце. Но если вы извините меня, сейчас я удалюсь. Я с дороги и не успела переодеться в платье, более подходящее для двора, — сказала Элизабет, поднимаясь с травы.

— Разумеется, — благосклонно кивнула королева. — И передай своей сестре, графине Уиттон, что я рада видеть ее с нами.

— Обязательно, ваше высочество. И спасибо, — прошептала Элизабет и, сделав реверанс, попятилась, а потом отошла на почтительное расстояние.

— Графиня Уиттон? — переспросила Джейн Рошфор. — Сестра этой полудеревенской девчонки — графиня Уиттон?

Она пораженно уставилась на королеву, ожидая подтверждения.

— Разумеется, — кивнула Анна. — А лорд Кембридж — их дядя. Элизабет очень богатая землевладелица. Мы с ней подружились, когда она впервые приехала ко двору. Ее мать выросла при дворе Генриха VII. Она не аристократка, но имеет прекрасные связи. Я послала за ней, поскольку она веселит меня своей прямотой. Я так редко слышу откровенные речи! Она оставила поместье, мужа и сына и приехала ко мне. Она настоящий друг.

Леди Джейн поняла упрек и пристально уставилась в спину удалявшейся Элизабет. Какую роль играет эта особа в жизни двора? И насколько интересной нашел ее Джордж Болейн? А вдруг он снова станет искать ее общества?

Элизабет чувствовала, как взгляд леди Рошфор сверлит ей спину. Но она не оглядывалась — спешила домой, чтобы переодеться.

Не глядя по сторонам, она торопливо шагала вперед и неожиданно на кого-то налетела.

— Прошу прощения, сэр, — машинально бросила она.

— Элизабет? Элизабет Мередит? — услышала она знакомый голос и, подняв глаза, увидела перед собой Флинна Стюарта.

— Флинн! Мне сказали, что ты по-прежнему здесь! Разве ты не последовал моему совету и не попросил у брата богатую жену? — спросила Элизабет.

— Попросил. И он сказал, что подумает. Но пока я остаюсь его глазами и ушами при дворе короля Генриха, жена в Шотландии мне не слишком нужна. Тут я с ним согласен. Но скажи, нашла ли ты мужа, достойного тебя?

— Нашла. Как и ты, он шотландец. А теперь мне нужно идти. Я только что прибыла, выразила свое почтение королю и королеве, а теперь спешу в дом своего дяди, чтобы переодеться. Как видишь, я одета не для двора. Мы еще встретимся.

И она быстро пошла к тропинке, ведущей в гринвичский дом Томаса.

Но почему ее сердце так колотится? Она счастлива замужем. И все же когда-то она была едва ли не влюблена в него и подозревала, что и он мог бы ее полюбить, если бы не ставил на первое место долг и преданность брату.

Наверное, во всем виновато волнение, вызванное долгой дорогой и внезапностью встречи, решила она, отпирая калитку. Ее встретил аромат роз. Здесь ничего не изменилось.

Она рассмеялась.

Конечно, ничего не изменилось. Снова май, а когда в последний раз она видела этот дом, тоже был май.

Войдя в дом, она позвала Нэнси.

Год назад двор в изумлении наблюдал, как Томас Кранмер, новоиспеченный архиепископ Кентерберийский, назначил на десятое мая в Данстейбле церковный суд, на который должна была явиться Екатерина Арагонская. Место это было выбрано потому, что находилось недалеко от поместья, где теперь пребывала королева. Но Екатерина игнорировала и суд, и все происходящее. По ее мнению, она до сих пор оставалась законной женой и королевой. Матерью наследницы. Так что обсуждать было нечего.

Заседание длилось недолго. Тринадцатого мая было вынесено решение. Брак Генриха Тюдора и Екатерины, принцессы Арагонской, объявили никогда не бывшим. Никогда не существовавшим. Расторгнутым. Двадцать пятого января король, вновь ставший холостяком, женился во второй раз. На Анне Болейн. Она стала законной женой короля и истинной королевой Англии. И ребенок, которого она носит, будет законным наследником.

Многие англичане плакали, когда приговор был объявлен. Екатерина, конечно, не согласилась с таким решением и беспокоилась за свою дочь Марию. Если Марию объявят незаконнорожденной, бедняжка никогда не сумеет сделать достойную партию, на которую может рассчитывать сейчас.

Екатерина приготовилась бороться за дочь.

Было решено, что двадцать девятого мая Анна поплывет на барке до лондонского Тауэра, где останавливались перед коронацией все короли и королевы, пока на их головы не возлагали короны. Перед приездом очередной королевской персоны апартаменты обставлялись заново: стены красились, на окнах появлялись новые свинцовые переплеты. На пол ложились красочные ковры, вешались дорогие шпалеры. Завозилась модная мебель. И теперь опять королевские апартаменты ждали монарха и будущую королеву.

Лорд-мэр Лондона приготовил пятьдесят барок от его собственной гильдии галантерейщиков, которые должны были отправиться в Гринвич. Нарядно украшенные, с развевающимися флагами, штандартами и знаменами, они встретят барку Анны и проводят ее в Тауэр. Перед баркой лорд-мэра плыла открытая плоскодонная барка, на носу которой красовался валлийский дракон — в честь королевского дома Тюдоров. Дикари в шкурах и многоцветных шелках танцевали с фантастическими красочными чудовищами, которые с ревом изрыгали клубы дыма и огня. Справа от барки лорд-мэра плыла еще одна, называемая баркой холостяков, с оркестром и дюжиной трубачей. Слева — вторая плоскодонная барка, утопающая в алых и белых розах Тюдоров, из которых поднимался символ рода Анны — белый резной сокол, выкрашенный золотой краской. Там же сладкоголосо пели и танцевали девушки в белых шелковых одеяниях.