Анна кивнула.

— Мне будет недоставать вас, Бесс, тем более что никто не говорит со мной так откровенно, как вы. Неужели вам так необходимо возвращаться в свои унылые северные поместья?

— Здесь я завяну, дорогая Анна. И я не считаю Фрайарсгейт унылым. Он прекрасен: зеленые холмы, сползающие в озеро, а по склонам щиплют травку овцы. Я жажду просыпаться под пение птиц и ощущать свежий камбрийский ветер, дующий в окна. Да, мне необходимо ехать домой.

Анна тяжело вздохнула.

— Какое счастье делать то, что хочется. Завидная доля… Я же должна поступать по чужой указке. Но когда я стану королевой, буду повиноваться только его величеству! — объявила она.

— Анна, я молю вас об одолжении, — прошептала Элизабет. — Не могли бы вы попросить короля разрешить нам покинуть Гринвич до того, как уедет весь двор? Я не вынесу ожидания.

— Хорошо, я его попрошу, — согласилась Анна.

— О чем вы хотите меня попросить? — осведомился король, входя в комнату мистрис Болейн. Приблизившись, он нагнулся и поцеловал ее в губы.

Анна мило покраснела.

— Бесс хотела бы немедленно уехать домой. И хотя я стану по ней скучать, все же понимаю ее желание быть там, где ей лучше всего, потому что сама я безумно счастлива, когда ты рядом. Мы пробудем в Гринвиче еще несколько дней, а обычай требует, чтобы она оставалась до отъезда короля. Умоляю, разреши ей уехать раньше!

Король протянул руку и приподнял подбородок Элизабет.

— Лицом ты похожа на отца, а силой воли — на мать. Фрайарсгейт — то место, где ты черпаешь эту силу. Я заметил, что последнее время ты что-то бледна. В отличие от графини Уиттон ты не создана для придворной жизни. Мы даем тебе позволение удалиться, когда ты сочтешь нужным. И заодно благословение и пожелание благополучного путешествия.

Он протянул ей большую руку, и Элизабет ее поцеловала. Анна наблюдала всю эту сцену с некоторым облегчением. Хотя она считала Элизабет своей подругой, но в глубине души была рада, что та отправляется в свой Фрайарсгейт. Ее присутствие здесь воскрешало в короле воспоминания. Воспоминания, которые ему лучше забыть. Она не хотела, чтобы Генрих Тюдор жил счастливым прошлым. Пусть он живет настоящим и пусть будет счастлив только с ней! Они поженятся. Она родит ему сыновей, один из которых в свое время унаследует трон.

— Спасибо, ваше величество, — тихо проговорила Элизабет и, повернувшись, расцеловала Анну в обе щеки. — Спасибо за дружбу, Анна. Я всегда буду ее ценить. И стану молиться за тебя и твои заветные желания.

С этими словами: Элизабет присела в реверансе перед королем и Анной и попятилась к выходу.

Оказавшись во дворе, она поспешила найти лорда Кембриджа и сообщила, что как только он попрощается с королем, они могут ехать.

— Дорогая! — воскликнул он. — Ты поистине дочь своей матери. Я немедленно иду к королю. До вечера еще далеко, и если мы поторопим слуг, то успеем собраться и завтра отправимся в путь. Я не стану закрывать свой дом, поскольку Филиппа пробудет здесь до отъезда короля. А может, останется при дворе до середины июня, пока все не уедут в Виндзор. Но мы втроем отправимся домой и, если повезет, доберемся до Фрайарсгейта в канун Иванова дня и увидим огни на холмах.

И он поспешил во дворец.

Элизабет вышла из дворца, почти пробежала через рощицу и, найдя Нэнси на кухне, объявила:

— Едем домой. Завтра. Если успеем собрать вещи.

— И мы тоже? — спросила Люси, служанка сестры.

— Нет. Ты знаешь свою хозяйку… — усмехнулась Элизабет.

— Да, она останется, пока ангел не затрубит в трубу, — покачала головой Люси. — Как она обожает придворную жизнь! Едва оправилась от родов и сразу поехала сюда, чтобы быть с вами, мистрис Элизабет. Жаль, что вы не нашли себе мужа!

— Не нашла. Но зато Фрайарсгейт — мой, и только мой. Я буду наверху, Нэнси. Не задерживайся.

Дождавшись, пока хозяйка вышла из комнаты, Люси сочувственно пробормотала:

— С ней нелегко. Верно?

— Наоборот. Просто она не думает ни о чем, кроме Фрайарсгейта. Он поглощает ее точно так же, как двор поглощает твою леди. По-моему, это неестественно. Но мне лучше идти, а то она в спешке сама начнет заталкивать платья в сундук и помнет все, что можно.

Пока женщины трудились не покладая рук, Томас Болтон нашел Филиппу, собиравшуюся играть в теннис с подругой:

— Твоя сестра сумела получить у короля разрешение на отъезд, — сообщил он, отведя ее в сторону. Дом — твой, пока двор не переберется в Ричмонд. И ты знаешь, лондонский дом тоже в твоем распоряжении. Поужинай с нами сегодня! Если я хоть немного знаю Элизабет, мы выедем из дома прямо на рассвете.

— Мне так жаль, дядя, — вздохнула Филиппа, — что я подвела семью.

— Никто из нас не подвел семью, — заверил ее Томас. — Мы всего лишь пытались совершить геркулесов подвиг, но у нас ничего не вышло. Элизабет не ты, с твоей утонченностью, и не Бэнон, которая довольствуется ролью жены и матери. Она — хозяйка Фрайарсгейта и очень серьезно относится к своим обязанностям. Для нее нужен совершенно особый мужчина.

Филиппа кивнула, признавая его правоту.

— Желаю тебе удачи, дорогой дядя, — хихикнула она, сразу напомнив ему юную Филиппу. — Немного похоже на поиски Святого Грааля [7], не согласен?

— Не говори так, дорогая! Помни, Грааль так и не нашли!

— Я буду скучать по тебе, — призналась Филиппа, обнимая его. — И приду домой пораньше, чтобы в последний раз поужинать вместе.

— Превосходно! А теперь пойду попрощаюсь с нашим благороднейшим монархом, — заявил лорд Кембридж, уходя с теннисного корта.

Он нашел короля в покоях мистрис Болейн. Тот готовился идти обедать.

Томас отвесил низкий поклон:

— Ваше величество!

— Клянусь Богом, никто не умеет кланяться так изысканно, как ты! Ты самый элегантный из моих придворных! Полагаю, ты пришел попрощаться с нами?

— Так и есть, ваше величество. Как бы я ни сожалел о стремлении моей племянницы так быстро вернуться на север, но должен сопровождать ее. Розамунда не одобрит ее путешествия в одиночку.

— Когда ты вернешься к нам? — спросил король.

— О, ваше величество, вряд ли можно сказать наверняка. Мне уже шестьдесят, и я нашел, что это путешествие потеряло былую привлекательность. Боюсь, ваше величество, что я стал похож на старого кота, предпочитающего свой собственный очаг, — сухо усмехнулся лорд Кембридж.

— Нам будет не хватать твоего безупречного вкуса и остроумия, но мы тебя понимаем. Поезжай, Том, и я надеюсь когда-нибудь снова увидеть тебя.

Лорд Кембридж поцеловал большую, украшенную кольцами руку, поднес к губам маленькую изящную ручку мистрис Болейн и, заметив шестой, крошечный, пальчик подался вперед и что-то прошептал ей на ухо.

Анна широко улыбнулась — поистине редкое зрелище! — и поцеловала его гладко выбритую щеку.

— Спасибо, милорд. Это идеальное решение. Не знаю, почему я сама об этом не подумала!

— Иногда, дорогая леди, мы не замечаем того, что лежит на поверхности. Желаю вам удачи, — произнес лорд Кембридж и, поклонившись в последний раз, удалился.

— Что он сказал тебе? — не выдержал король.

— Посоветовал носить рукава чуть длиннее, чтобы спрятать палец на левой руке. Он поразительно разбирается в модах.

Она была очень довольна, поскольку крошечный пальчик был для нее источником непрестанного стыда.

Томас поспешил к себе, испытывая невыразимое облегчение. Он чувствовал, что больше не увидит это место. Вернувшись домой, он проведет остаток жизни в Камбрии. Что ж, самое время. Он уже не молод и ощущает тяжесть лет. Особенно в коленках!

Войдя в дом, он отыскал Гарра, своего камердинера. Оказалось, что он и Уилл уже укладываются.

Том усмехнулся. Неужели и им так не понравилось здесь, что они спешат уехать?

Филиппа пришла к ужину и увидела, что дорожная повозка уже нагружена с верхом. Покачав головой, она рассмеялась. Между ней и сестрой всего четыре года разницы, но по взглядам на жизнь они далеки друг от друга, как небо и земля. Филиппа — современная женщина, которая думает о карьере сыновей. Элизабет готова оставаться в глуши и управлять поместьем. Ни одна из них не изменится, но Филиппа искренне хотела, чтобы младшая сестра удачно вышла замуж.

— Вы, конечно, рано ляжете спать? — поддразнила она Элизабет и Тома.

— А ты поешь и тут же поспешишь во дворец, на вечерние развлечения? — отшутилась Элизабет.

— Нет, — ответила Филиппа, немало удивив сестру. — Сегодня я останусь с вами. Если ляжете спать пораньше, я тоже лягу. Завтра на барке вы доберетесь до Лондона. Это очень приятная поездка, и вы ничуть не устанете. А уж дальше… Когда проведешь день в седле, забудешь, как держаться на ногах.

Лорд Кембридж мучительно поморщился:

— Когда-нибудь изобретут более удобный способ путешествовать. Жаль только, что я до этого не доживу.

— Ты мог бы ехать в одной из новых дорожных повозок, которые я видела, — предложила Филиппа. — У некоторых они уже есть.

— Ну уж спасибо! Они такие примитивные. Лучше я поеду верхом, а в будущем постараюсь вообще избегать всяческих поездок. Только в Оттерли и Фрайарсгейт, дорогие. Клянусь!

Сестры рассмеялись, и Элизабет заметила:

— Через несколько лет, дорогой дядюшка, тебе все наскучит и до невозможности захочется посетить двор. Ты не забыл: у Бэнон пять дочерей. Тебе придется снова искать мужей. Но думаю, это будет куда легче, чем в моем случае!

— Я еще не сдался, дорогая, — фыркнул Томас.

К ним присоединился Уильям, и они провели приятный вечер за вкусной едой. Потом сестры пели дуэтом, как в дни юности. Уилл и лорд Кембридж играли в шахматы, а сестры тихо беседовали, зная, что увидятся не скоро.