- Нам все же нужно что-нибудь сообразить поесть, - говорит Эмерсон, направляясь на кухню. Кажется, он ничего не имеет против моего молчания о том, что произошло в ресторане, но, определенно, есть сдвиг в его поведении. Его обычную улыбку заменила утешающая, и все его отношение ко мне стало мягче. Приятнее. Но это не жалость, и слава богу. Это почти, как если бы он увидел самого себя во мне. Я уверена, что внутри он скрывает намного больше боли, чем способен вытерпеть любой другой на его месте.

- Ну, я ужасный повар, - говорю ему, облокотившись на столешницу. – Даже не смогу вскипятить воду, если попытаюсь.

- Хах. К счастью для тебя, так сложилось, что я отличный повар, - серьезно говорит Эмерсон, открывая кухонный шкаф.

- Подожди. Серьезно? – спрашиваю удивленно.

- Серьезно, - отвечает он. – В основном я готовил для мамы, пока рос. Не лучшая идея позволять человеку в состоянии алкогольного опьянения находиться рядом с острыми ножами или открытым огнем.

- Это точно, - отвечаю я. - Итак, что у тебя на уме, мастер-шеф?

- Ну, - говорит он, доставая несколько предметов из шкафа. – Как насчет ризотто?

- Ты шутишь? – выпаливаю я. Это одно из моих самых любимых блюд. Я всегда просила маму приготовить его на мой день рождения. Но нет никаких шансов, что он в курсе.

- Буду считать, что это «черт, да», - улыбается Эмерсон, ставя контейнер риса Арборио* на столешницу. – Почему бы тебе не выбрать для нас фильм? А я быстренько все приготовлю.

*Арборио - итальянский короткозерновой рис, один из самых известных сортов, как в самой Италии, так и за ее пределами.

Я следую его указаниям и направляюсь в зал. Украдкой взглянув на Эмерсона из-за плеча, чувствую, что мое сердце согревается на несколько градусов. Его лицо спокойное, нет той угрюмости, которая, как правило, отражается на нем. В связи с тем, что папы и Деборы сейчас нет, я могу вообразить это место нашим, исключительно моим и Эмерсона. Мы никогда ранее не проводили время вот так вместе. Он почти никогда не остается на ночь, а я в основном провожу время на внеклассных занятиях или в библиотеке. После нашей катастрофической вылазки этот вечер неожиданно стал лучше. Возможно, мы даже сможем обсудить этот внезапный сдвиг в наших отношениях. Он готовит мне ужин, в конце концов. Очевидно, что чудеса случаются.

Я перебираю десятки дисков с фильмами, пока Эмерсон готовит. Пикантный аромат заставляет мой желудок урчать в нетерпеливом ожидании.

- Господи. Что там? – кричит он с кухни. – Не очень женственно, сестренка.

- Что ты хочешь от меня? – усмехаюсь в ответ. - Твой изысканный шедевр готовится уже вечность. А я тут голодная.

- Я могу и не готовить, а просто сделать тебе обычный бургер, - дразнит он.

- Ты же не такой бесчеловечный, - говорю в ответ.

- Это правда, - посмеивается он, наполняя две миски дымящейся, неприлично роскошной едой, которую приготовил. – Кроме того, это выглядит слишком вкусно, чтобы упустить возможность попробовать.

Эмерсон подходит к секционному дивану, где я устроилась в гнезде из подушек и одеял. Я издаю низкий стон, когда ощущаю запах божественной еды с чесноком и грибами. Эмерсон протягивает мне миску, в которой сверху насыпан сыр пармезан, и плюхается на диван рядом со мной, закидывая ноги на кофейный столик. Почти благоговейно я зачерпываю своей огромной серебряной ложкой ризотто и подношу ко рту. Эмерсон выжидающе наблюдает краем глаза, пока я пробую то, что он приготовил.

- Божественно, - бормочу с набитым ртом. – Думаю, я только что кончила.

Эмерсон заливисто и удивленно смеется на мою грубую шутку.

– Итак, значит, тебе понравилось?

Я охотно киваю, зарываясь в диван, пока с удовольствием ем ризотто, которое он приготовил. Оказывается, не ела божественную пищу домашнего приготовления с тех пор, как умерла мама. Понимание этого делает жест Эмерсона для меня еще более значимым.

- Итак, что мы будем смотреть? – спрашивает он, прожевав ложку ризотто.

Я хватаю пульт и включаю кино, которое выбрала. Это один из моих любимых старых фильмов.

– Та-дам! – радостно произношу.

- Какого хрена? – насмехается Эмерсон, когда видит заставку и понимает какой фильм я выбрала для нас на вечер. – Я думал, ты выберешь что-нибудь про супер героев. Или вампиров. Что угодно, но не это.

- Что? – отвечаю. – «Доктор Живаго» - это классика!

- Классика угнетает, - говорит он.

- Ты хоть смотрел его? – давлю на него.

- Ну. Нет, - признается он. - Но посмотри на весь этот снег и дерьмо на заставке! Если мы говорим не о «Снежных псах», то этот фильм никогда не будет веселым.

- Веселость переоценена, - говорю ему. - А этот фильм фантастический. Просто дай ему шанс. Я обещаю, тебе понравится, - он поднимает бровь на мое страстное заявление. - Ну... – исправляюсь. - Во всяком случае, обещаю, что ты не пожалеешь.

Если бы это был любой другой день, уверена, Эмерсон ни за что не согласился бы смотреть старый, драматичный, романтический фильм со мной. Я практически вижу, как он проглатывает гордость вместе с большой ложкой ризотто с грибами и говорит:

- Отлично. Ставь его. Я попытаюсь не уснуть.

С радостным писком нажимаю кнопку «воспроизвести» и откидываюсь на спинку дивана. Когда начинаются титры, заполнившие гостиную, Эмерсон откидывается на диване так, что наши тела почти соприкасаются. Его близости, доброты и понимания оказывается практически достаточно, чтобы стереть воспоминания о неприятных событиях этого дня. В его компании я позволяю себе полностью погрузиться в прекрасное, беспрецедентное ощущение комфорта, которое оборачивается вокруг меня, подобно одеялу.

Когда мы набили наши животы, то все свое внимание обратили на фильм. Я изумлена, насколько правильно это ощущается. Проводить время с Эмерсоном так естественно. Легко. Может, зря я опасалась, что днем он увидел меня такой уязвимой, и все было не настолько страшно, как это казалось ранее. По собственной воле наши тела медленно притягиваются все ближе друг к другу во время фильма. Большое количество еды сделало меня счастливой и сонной, и я чувствую, как мои веки тяжелеют. Длинное, хорошо сложенное тело Эмерсона расслабилось рядом со мной. И пока мы оба увлеклись эпической историей, он невзначай огибает вокруг меня сильную, мускулистую руку.

Я в восторге от того, что нахожусь рядом с ним, но больше удивлена, насколько идеально наши тела подходят друг другу. Прильнула к его боку, положив голову ему на плечо. Тепло его тела, как бальзам для моих расшатанных нервов, и мы сидим, прижавшись друг к другу на протяжении всего фильма. В конце концов, когда начались финальные титры, я неохотно тянусь к пульту дистанционного управления, позволяя реальности вступить в этот совершенный, но короткий момент. Думаю, что тоже чувствую его колебание, но, может быть, просто принимаю желаемое за действительное.

В итоге экран все-таки гаснет. Дом практически полностью погружается в темноту без синего свечения телевизора. Но, не смотря на это, ни один из нас не делает первый шаг, чтобы отодвинуться. Без каких-либо вопросов я знаю, что его обьятие не просто платоническое. Рука Эмерсона медленно движется вдоль моего бока, посылая волны тепла вдоль каждого нерва от его прикосновений. Я поворачиваюсь к нему лицом, вглядываясь в тусклом свете. Его голубые глаза блестят даже в темноте, а заботливое выражение лица дарит мужество, чтобы положить руку на его твердую грудь. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, желая быть сильной. Непоколебимой.

- Спасибо тебе за это, - говорю, с удивлением обнаружив, что мой голос стал ниже от желания. – Я знаю, ты не ушел, чтобы мне стало лучше после сегодняшнего дня, и... Ну, это сработало. Это то, в чем я нуждалась.

- Я рад, - говорит он, притягивая меня за волосы ближе к себе. – Ненавижу видеть тебя такой расстроенной, какой была в ресторане. Я подумал, что ужин и фильм, - это то, что могу сделать для тебя. Что это было, паническая атака или…

- Приступ тревоги, да, - отвечаю, приподнявшись так, что наши лица оказываются на одном уровне. – Они у меня уже несколько лет.

- Они начались, когда умерла твоя мама? – спрашивает он.

- Ум. Нет, - отвечаю, отводя взгляд. - Не совсем.

- Ты не обязана рассказывать мне того, о чем не хочешь говорить, - настаивает Эмерсон.

- Нет. Я хочу. Я хочу, чтобы знал, почему так получилось сегодня, просто... – вздыхаю, пытаясь подобрать правильные слова. – Почти никто не знает. И все, что происходит между нами, довольно ново, понимаешь? Мне просто нужно знать... Что я могу доверять тебе.

У меня перехватывает дыхание, когда Эмерсон кладет руку мне на щеку, его глаза напряженно всматриваются в мои.

– Ты можешь доверять мне, - говорит он. - Я обещаю тебе это, Эбби. Как я могу доказать?

- Секрет за секрет? – смеюсь, но в моих словах только доля шутки.

- Окей, - отвечает он, его взгляд непоколебим. - Договорились.

- Подожди, серьезно? – спрашиваю, садясь ровнее.

- Серьезно, - говорит он, проводя своими пальцами от моего плеча вниз по руке. – Хочу, чтобы ты поняла, что я серьезен. Расскажу тебе секрет, если ты расскажешь мне один из своих.

Я пытаюсь сделать глубокий вдох, внезапно испугавшись узнать секрет Эмерсона, а еще и делиться своим. Но я знаю, что нужно быть смелой. Я провела слишком много времени, живя в стыде и страхе.

- Окей, - шепчу, пододвигаясь ближе к нему. - Расскажи мне секрет, Эмерсон. Сделай это первым, хорошо?

- Ну, ладно, - говорит он, его голос хриплый и низкий. - Я не могу прекратить думать о тебе в последние две недели. С той вечеринки. Я узнал той ночью другую твою сторону, которую никогда не видел прежде. В шкафу, пока мы играли в эту дурацкую игру... Ты была такой открытой. Такой готовой для меня. И такой чертовски сексуальной. Если бы не заявились копы, я не знаю, что бы тогда произошло. Но я, черт возьми, знаю, чего хотел бы, чтобы произошло.