Анна Дарк - Свободные

Вернувшись в кабинет, я усмехнулся. Интересно, напишут ли журналюги что-нибудь? Вряд ли, слишком серьёзное издание для подобных статей. Но кто им мешает продать информацию жёлтой прессе? Надо будет поручить кому-нибудь, чтобы отследили, что произойдёт с фотографиями и грязью, которую наблюдали эти двое тут. Не хватало ещё, чтобы меня выставили извращенцем, мне хватает репутации плейбоя без тормозов.

А вообще, нельзя забывать о жене. Женская ревность — страшная сила. Вполне возможно, это не последняя попытка испоганить мне репутацию или как-нибудь иначе отомстить.

Но, несмотря на неприятный инцидент, произошедший пять минут назад, в душе я впервые за много месяцев ощущал небывалый подъём. Механизм запущен, теперь остаётся дожидаться результатов. Предвкушаю реакцию «дорогого» тестя, когда его империя начнёт трещать по швам. И это только начало. Они вместе со своей дочерью сделали ошибку, связавшись со мной и намеренно отравляя мою жизнь.

Как известно, загнанный в угол зверь опасен.

На словах начать новую жизнь легко, а вот на деле… Встав утром после вечера откровений, я, как обычно, направилась на работу. Мной владело странное состояние, не было тоски или горечи. Странно. Лишь ледяное безразличие. Вот как бы я охарактеризовала собственные чувства. Словно люди, о которых я вчера узнала столько нелицеприятных фактов, чужие. Никогда и не были для меня кем-то. Я их просто вычеркнула из своей жизни.

Когда я собиралась на обеденный перерыв, ко мне, как обычно, в своей привычной весело-пофигистичной манере подошел Трой. Парень начал опять задавать вопросы о жизни и работе, а я смотрела на него и не понимала его. Как так можно? В душе шевельнулось что-то весьма напоминающее обиду, но я быстро избавилась от неприятного ощущения и, посмотрев ему прямо в глаза, произнесла:

— Передавай привет Оливии Джонсон.

Шокировано замерев, Трой во все глаза таращился на меня, а мне было как-то спокойно. Попросту всё равно. Развернувшись, я направилась к выходу, дабы наконец пообедать. Он догнал меня.

К его чести, он не пытался лгать или убеждать, что я не так всё поняла. Он просто, с видом побитой собаки, начал рассказывать мне, что влюбился в неё без памяти с первого взгляда. В его сбивчивом рассказе, проскакивали такие высокопарные выражения, как «готов на всё ради неё» и «люблю больше жизни». А я смотрела на него и понимала, что даже ненавидеть у меня его не получается. Мне его просто жалко, о чём я и сообщила ему:

— Мне жаль тебя, Трой, — ровно произнесла я. — Ради секса раз в полгода ты пошёл на подлость. Только вот никогда Оливия Джонсон не будет с тобой, она замужем и нужен ей только её муж. Ну ещё деньги и власть. Ты в её планы точно не входишь, поверь мне. Как ты думаешь, почему она поручила тебе шпионить именно за мной? Да потому, что я когда-то была знакома с её мужем, и она опасается возобновления наших с ним отношений. Их брак, похоже, далек от удачного. А ты просто дурак, подвернувшийся под руку для использования.

Парень побледнел, но в глубине его виноватых глаз я видела признание собственной правоты. На его лице явственно проступало страдание. Похоже, Трой и сам понимает всё это, но вот только понимать и принимать — вещи разные, уж мне ли не знать. Ничего не ответив, он понуро побрёл прочь, а я, наконец-то, отправилась на свой законный обеденный перерыв.

Дни шли в привычном ритме, я наконец начала понимать всю проблематичность ситуации, в которой оказалась. В теории всегда всё кажется проще. Я решила сменить своё окружение, наполнить жизнь новыми людьми. Но как это сделать? Всегда все знакомства завязывались как-то сами и потому я понятия не имею, как можно обзавестись новыми друзьями целенаправленно. На той же работе ловить мне некого и нечего. С каждым членом коллектива у меня так или иначе отношения сложились и менять их поздно.

В редакцию по-прежнему приходило великое множество писем. Люди спрашивали, как им наладить отношения с родными или друзьями, как найти долгожданную любовь. И я давала им советы, причём, как ни странно, весьма дельные, если судить по количеству писем с благодарностями. А самой хотелось рассмеяться от горькой иронии: у меня самой не было ни семьи, ни друзей, ни отношений, но при всём этом я учу окружающих как поступать в тех или иных ситуациях. Кто бы мне дал совет, как наладить собственную жизнь.

Дни стремительно летели вперёд. На меня всё чаще накатывали приступы жалости к себе. Раньше я никогда не боялась одиночества. С тех пор как я узнала, кто на самом деле меня окружает, я осталась совершенно одна. Никому ненужная. Даже позвонить, чтобы просто поболтать или выпить по чашечке кофе, некому. Полное, гнетущее одиночество, лишающее уверенности в себе. Неоднократно я задавалась вопросом: что со мной не так? Почему именно меня плотным кольцом окружили лицемеры и лжецы? Где все нормальные люди?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Иногда даже приходила пугающая мысль о том, что лучше бы я не открывала ту папку и жила как раньше. И тут же я её отметала. Жила бы среди ублюдков, встречалась с парнем-шлюхой — что тут хорошего?

Эндрю, кстати, после того вечера приходил неоднократно. Просил дать ему немного времени разорвать старые связи, обещал завязать с ремеслом альфонса, клялся в любви. А я не верила, не видела я в его глазах соответствия мыслей и слов. Да если бы и было оно, не смогла бы переступить через это, через себя по сути, слишком я… брезглива.

Так и продолжалась жизнь. Время шло вперёд. Я жила в гордом одиночестве. Засыпала и просыпалась одна. Телефон звонил лишь по рабочим вопросам. Часто сидя в кафе на обеде, я рассматривала веселые компании и сладкие парочки, думая: «как они нашли друг друга, как познакомились?».

— С таким выражением лица тебе никогда не светит с кем-либо познакомиться, — произнесла официантка, которая принесла мне в один из таких дней заказ.

— Что, простите? — недоумённо переспросила я.

— У тебя на лице написано, что ты мечтаешь о какой-нибудь компании и очень одинока. Но при всём этом излучаешь враждебную энергетику. Подобное не располагает людей к знакомству.

Подняв голову, я увидела перед собой молодую девушку и, странное дело, впервые. Раньше её тут видно не было. Темные волосы, тёплые карие глаза, приятное лицо, средний рост. Она казалось очень нежной и миловидной.

— Я тебя тут раньше не видела, — прищурившись спросила я.

— Потому что я тут не работаю и не собираюсь. Просто подругу подменяю, — ответила девушка, смотря на меня совершенно спокойно.

— С чего ты взяла, что я жажду общения? — задала я мучивший больше всего меня вопрос.

— Это видно, — немного печально улыбнулась она. — Сама проходила подобное. Обычно я не стремлюсь к разговорам с посторонними, но просто есть в тебе что-то такое, что я не удержалась.

Послышался сердитый оклик хозяйки заведения, заставив девушку помрачнеть. Казалось, она готова послать женщину далеко и надолго. Да, официанткой ей точно не быть. Может, это и глупо, но у меня сложилось впечатление, что незнакомая «официантка» явно не из тихих и робких.

— Старая мегера, — нахмурилась она. — Слушай, мне сейчас некогда, но если тебе так хочется поболтать, то звякни мне сегодня вечерком. Один хрен, сегодня делать нефига.

С этими словами она написала на салфетке номер и отправилась дальше работать. Я же сидела и пыталась понять: что это было? Ситуация выглядела даже несколько забавно. Обычно номера на салфетках оставляют девицы мужчинам в надежде на секс, а тут…, а что тут? Не знаю. Но тем не менее, салфетку с номером я закинула в сумку, предусмотрительно положив её в карман, чтобы та не порвалась.

Тем же вечером, сидя дома, я обдумывала происшествие на обеде. Может, в самом деле позвонить? Не этого ли я ждала? Новые знакомства? Да пожалуйста! Мне положили его на блюдечке с голубой каёмочкой.

И вместе с тем, меня одолевала странная робость. В конечном итоге, рассердившись на себя за трусость, я смело набрала номер девушки. Договорились мы с ней встретиться в другом кафе-мороженном. Звали её Моника, но для друзей она была просто Мони. Если верить её словам, начала со мной разговор она лишь потому, что увидела во мне себя пару лет назад. Как она выразилась, у меня было лицо человека, разочаровавшегося в жизни и людях, но не желающего с этим мириться, а потому страстно желающего всё изменить, но не знающего, как это сделать.

С Мони мне было удивительно легко. Буквально спустя полчаса общения у меня сложилось ощущение, словно знаю её не первый год. Такое со мной было впервые. Так я и нашла себе новую подругу, в которой признала родственную душу.

В том кафе она оказалась после долгих уговоров своей хорошей знакомой, которая слегла с тяжелейшим гриппом, но не желала терять место. Сама Мони работала в туристическом агентстве и у неё как раз был отпуск.

Мы с ней часто пересекались, ходили на безбашенные вечеринки, веселясь как в последний раз. При всём этом, девушка не была глупой и ветреной, просто она стремилась к жизни, полной красок, а не пресному существованию. Придёт ещё время, когда придётся осесть дома в окружении детишек и мужа, а сейчас, пока молода и свободна, почему бы не оторваться?

Местами мне казалось, будто ей от силы лет пятнадцать. Столько в девушке было непосредственности! А порой складывалась впечатление, словно она прожила на земле лет сто минимум, столь мудрыми были её суждения.

Как и я, Мони в прошлом пережила череду предательств, прошла через дебри лжи и обмана и при том умудрилась не сломаться под гнётом обстоятельств. В отличии от меня, она рванула покорять Нью-Йорк с тремя сотнями баксов в кармане и спустя два года имеет хорошую карьеру и неплохие накопления. В планах у неё выкупить квартиру, которую она снимает. Целенаправленность, упорство и сила воли с лёгким и дружелюбным нравом невольно восхищали. Будь у неё больше власти, она могла бы войти в историю, изменив мир. Хотя, кто знает, что будет спустя годы, ведь ей оказалось всего двадцать четыре.