- Зои, он здесь. В больнице. – Саша устало протирает ладонями лицо и смотрит на меня с сожалением, грустью. – Отец не пускает его, поставил охрану. И вообще…, тут такой дурдом! Повсюду репортеры, снуют журналисты. Ты – новость дня, о которой даже в газетах пишут! Скандал надвигается – мама не горюй.

- Почему отец не пускает Андрея? – да, пожалуй, это единственное, что волнует меня на данный момент.– Он, правда, здесь? Прямо сейчас?

- Он тут каждый день.

- Каждый день?

- Я попробую найти папу, а ты – сиди смирно. Хорошо? – брат обеспокоенно поглаживает мое запястье. Руки у него ледяные, будто он держал их в сугробе. – С тех пор, как ты приехала, все с ног на голову перевернулось, и я…, - он замолкает и дергает плечами, - я рад, что ты цела. Не знаю, что бы я делал, случись с тобой нечто необратимое. Ведь ты…, - брат вновь неуклюже запинается. Пытается скрыть свои чувства за тенью улыбки, но его выдают глаза: огромные и налитые сожалением. Он все подбирает слова, но я прерываю его думы. Касаюсь пальцами подбородка и киваю.

- Я в порядке. – Горло першит. Если бы он только знал, сколько стоит мое чудесное спасение. – Иди. Я никуда не денусь.

- Да. Скоро вернусь!

Когда он уходит, внутри у меня взвывает сирена. Я резко откидываю назад голову и зажмуриваюсь так крепко, что глазам становится жутко неприятно. Боже, как же сказать ему? Может, он уже знает? Нет, наверняка, нет. Черт! Что же мне делать? Я не смогу…, не смогу признаться. Это слишком!

За этапом самобичевания следует этап осмысления.

Неожиданно, совершенно случайно, до меня доходит суть того, что приключилось: меня пытались накачать наркотой, хотели заставить ублажать каких-то кретинов! Мне стреляли в спину, даже ранили! И тот мост…, я ведь сиганула в воду! О чем я только думала? Наверно, просто пыталась выжить.

Потираю пальцами лицо и, борясь со слабостью, встаю с постели. Приходится отлепить от рук все эти провода, прищепки. Бок жутко ноет, но я не уделяю этому должного внимания.

Пошатываясь, поправляю плотную накидку и плетусь к двери. Перед глазами все прыгает, каждый шаг отдается звоном, но мне необходимо выбраться на воздух. Необходимо сбежать! Я иду вдоль пустого коридора и удивляюсь: неужели Константин снял для меня целый этаж? Тут пусто и так тихо, словно я не в больнице, а в морге. Неужели он и, правда, волновался? Просто не верится, что я успела засесть в его мыслях. Прохожу еще несколько метров и вдруг замираю на повороте.

- Зои? – отец вскидывает брови. Отходит от Саши и кидается на меня так, будто я могу испариться в любую минуту. – Почему ты вышла из палаты? Почему встала? Тебе надо срочно вернуться обратно! - Он нерешительно обнимает меня, стараясь не навредить ране. Его руки дрожат на моих плечах, и я так тронута этой реакцией, что не могу сдержать от улыбки. – Как ты всех нас напугала! Что произошло? Как это случилось? Или нет, потом расскажешь. Сейчас тебе надо отдохнуть!

- Перестань, - успокаиваю я. – Со мной все в порядке.

- Все равно надо вернуться в палату, - настаивает Елена. Она выглядит иначе. Но я никак не могу понять, что именно изменилось. Вдвоем они кажутся такими заботливыми, что у меня ком застревает в горле. Какого черта? Неужели они, действительно, волновались? Но почему? Я ведь обуза. Обманщица! От меня столько проблем.

- Простите, - мой голос предательски дрожит. Не знаю, что сказать. Как извиниться за испорченные нервы? – Простите, что сбежала. Мне просто надо было…

Слышу какой-то шум. Чьи-то глухие, недовольные крики. Непроизвольно смотрю за спину Константину и расширяю глаза.

- Андрей. – У меня подкашиваются ноги. Его удерживают сразу несколько человек, но он упрямо сопротивляется, испепеляя меня синим, бездонным взглядом. Не могу дышать. Тянусь к нему, но отец преграждает мне путь.

- Нет.

- Но я должна!

- Теслер работает на Болконского. Ты хотя бы понимаешь, что творишь? Зои!

- Пустите меня к нему! - настаиваю железным тоном. – Он не сделает мне ничего плохого!

- Он опасен!

- Вы совсем его не знаете!

Я опять срываюсь с места, но отец ловко хватает меня за локти. Резко дергаюсь в сторону и тут же чувствую дикое головокружение. О, нет. Все катится, все переворачивается и прыгает в немыслимых, удивительных кульбитах.

- Андрей, - шепчу я, протягиваю к нему руку. – Пожалуйста. Пустите!

Теслер отбивается. Даже с такого расстояния я слышу, как он рычит и безжалостно наносит удары. С каждой секундой охранников становится все больше, а он не опускает рук. Продолжает сражаться, словно выигрыш – последний глоток кислорода.

- Он не раз спасал мне жизнь! – восклицаю я, смотря на отца. – Андрей не опасен.

- Ты ошибаешься, - Константин непреклонен.

- Это ты ошибаешься! Пожалуйста, поверь мне. Он не при чем!

- Ты хоть понимаешь, как абсурдно это звучит? Лучший человек Болконского и никак не причастен к твоему похищению? К любому другому делу, приписанному Валентину? Теслер – наемник! Даже если тебя он и пальцем не тронул – он преступник! На него нельзя положиться.

- А на кого вообще можно положиться? Даже ты оставил маму!

- Зои!

- Что? Все ошибаются. Пожалуйста, - меня качается из стороны в сторону. Слабость такая дикая, что я боюсь упасть без сил, - я должна поговорить с ним.

- Ты уже поговорила с ним, и чем это обернулось?

- Он не виноват!

- Но…

- Отпусти, - неожиданно твердо произносит Елена. Мы с отцом одновременно переводим на нее взгляд и замираем, словно увидели восьмое чудо света.

- Что? Лен, это же полное безумие!

- Пусти ее и не превращайся в параноика. Взгляни! – она кивает в сторону Андрея и надменно сводит идеально-ровные брови. – Разве так смотрят, когда хотят навредить?

- Мы его совсем не знаем.

- Она знает. Костя, пожалуйста, - Елена едва слышно выдыхает, - пусть идет.

Отец колеблется. Смотрит на Теслера и не выпускает мою руку несколько долгих минут. Однако затем его хватка становится слабей. Он поглаживает пальцами мое плечо и говорит:

- Это неправильно. И я против.

- Я все равно пойду. В любом случае.

- Знаю. Поэтому предупреждаю: если хотя бы один волос упадет с твоей головы…

Как мне кажется, немного поздновато для угроз. Но я киваю. Оказываюсь на свободе и тут же срываюсь с места. Охранники выпускают Андрея не сразу. Приходится прорываться сквозь них, тянуть к парню руки, однако когда мы, наконец, находим друг друга, весь остальной мир перестает существовать. Со всхлипом я кидаюсь к нему на шею.

- Андрей!

- Зои, - изо всех сил он прижимает меня к себе и выдыхает так громко, что содрогается все мое тело. Его губы касаются моих волос, шеи, подбородка, - Зои, Зои!

Я не могу стоять. Полностью повисаю в руках Теслера и неожиданно начинаю плакать. Он обнимает меня невероятно взволнованно. Шепчет что-то на ухо, но я не могу разобрать слов, дрожа от страха и холода, будто ничего еще не кончено, будто сейчас я открою глаза и вновь окажусь в темной камере.

- Прости меня, - его голос полон ноющей боли. Парень приподнимает пальцами мой подбородок и смотрит в глаза так пристально, что я таю и рассыпаюсь на части. – Я должен был остановить тебя, не дать тебе уйти! Впервые мне было так страшно, Зои. Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.

Прикасаюсь ладонью к его заросшим скулам. Затем поглаживаю темноватые круги под глазами.

- Я в порядке.

- Я убью его.

- Кого?

- Если хочешь – всех. – В синих глазах парня проскальзывает дикая злость. Столкнувшись со мной лбом, он крепко зажмуривается и рычит, - никогда еще я так не желал чьей-то смерти.

Тоже закрываю глаза и держу в руках его лицо, наплевав на слезы, которые так и катятся по щекам. Бывают люди, с которыми ты хочешь находиться рядом. А бывают и те, без которых ты попросту не можешь жить. И я не могу жить без Теслера. Со всеми своими недостатками и тайнами, он стал частью моих мыслей. И каким бы ошибочным не был мой выбор – он уже сделан.

- Ты ведь не уйдешь?

- Нет, - отрезает парень. – Зои, я никуда от тебя не уйду.

Киваю. А затем прижимаюсь к нему еще ближе и кладу подбородок на крепкое плечо. Я не желаю размыкать объятий и готова простоять рядом с ним вечно. От него пахнет так, как я запомнила – мятой, свежестью. И руки его такие теплые, что мне даже не верится: разве бывает так хорошо и спокойно? Я трусь щекой о его кожаную куртку, слышу его дыхание и понимаю, что ни о чем не сожалею. Была бы возможность остановить время, и я бы навсегда осталась в этом моменте. Прокручивала бы его снова и снова. Открывала бы глаза только для того, чтобы вновь столкнуться с его синим, сапфировым взглядом. А затем опять зажмуривалась и падала в бездну чувств и безмолвия.

Мы покидаем больницу к вечеру. Саша кружит рядом, будто ворон, пытается поговорить, разузнать что-нибудь о Соне, но Теслер не позволяет. Постоянно находится рядом и следит за людьми, как за потенциальными врагами. Он практически все время молчит, но я вижу в таком поведении не холодность, а уязвимость. Мог ли он раньше подумать, что вскоре засыпать и просыпаться будет с мыслями об одном и том же человеке? Вряд ли. А могла ли об этом подумать я? Нет. Даже сейчас все происходящее кажется мне нереальной дымкой.

В конце концов, я оказываюсь в чьей-то широкой машине с откидным верхом и кожаными сидениями. Теслер рядом. Не помню, как мы оторвались от отца, однако лицо Саши до сих пор стоит перед глазами. Он рвался ко мне, собираясь рассказать о чем-то действительно безумно важном. Но я не нашла в себе сил подойти ближе. Вряд ли мы избежим разговора о том, что происходило в камере. И тогда…