Я зажимаю пальцами пульсирующую рану и перестаю плакать. Слышу чей-то крик, отталкиваюсь от бортика и почему-то думаю: прямо, как Дима.
Вода ледяная. Она выталкивает меня на поверхность и ошпаривает все тело. Боль с новой силой отдается в голове, и мне неожиданно становится трудно дышать, будто невидимые силки сдавливают легкие. Кашляю. Мотыляю руками из стороны в сторону, а черная вода прилипает к ладоням, как жвачка, не давая свободно шевелиться. Плыву к берегу. Понятия не имею, как это делаю. Ничего не понимаю. В голове смешиваются звуки, запахи, цвета, на глаза будто падает слой тяжелого, беспросветного тумана, и я неосознанно приближаюсь к бортику, сгорая от дикого желания вырваться из этой клетки.
Уже на берегу поднимаюсь на ноги. Плетусь к первому попавшемуся дому и тарабаню по двери с такой силой, будто не истекаю в крови. По телу льется ледяная вода. Меня трясет, а я и не думаю о холоде. Врываюсь в коттедж, едва сонные хозяева появляются на пороге и хриплю:
- Надо позвонить.
Супружеская пара бегает вокруг меня, как вокруг рождественской елки. Женщина на удивление быстро пропитывается ко мне жалостью, мужчина – состраданием. Оба ведут меня в зал и щебечут о полиции, скорой. На все вопросы я киваю.
- Позвонить...
- Бедная девочка! – вопит женщина средних лет. Она протягивает мне трубку, а сама с беспокойством глядит на мужа. – Что ты стоишь? Вызывай полицию! Врачей!
Кнопки плавают перед глазами, однако я упрямо пытаюсь найти нужные цифры.
Единственный знакомый мне номер – номер Саши.
Саша. При мыслях о нем, грудь сжимается. На глазах появляются слезы. Я болезненно морщусь и горблюсь так сильно, что сводит полностью все тело. Как же я скажу ему о том, что случилось? Как объясню, что человек, которого он любит, мертв? Дышать совсем невыносимо. Я набираю номер, пусть и не хочу этого делать. Однако темнота грозит забрать меня с собой, и у меня не остается иного выбора, прежде чем упасть без сил и отключиться.
ГЛАВА 24.
Мы сидим с мамой на берегу моря. Она со вздохом собирает свои густые волосы в ладонь, однако уже через пару секунд отпускает их, позволяя ветру игриво разбрасывать их из стороны в сторону.
- Интересно, как долго продлится шторм?
- Шторм? – она удивленно обращает на меня взгляд. – Шутишь? Погода чудесная.
- Ветрено, - ворчу я. – Волны большие, да и солнце неяркое.
- Солнце всегда одинаковое. А тут уж твое дело: замечать тучи или нет.
- Мам, ты говоришь странные вещи. Может, пойдем уже? Мне очень холодно.
- Хватит жаловаться, Зои! Посмотри, как тут красиво! А запах какой! Если бы я не умерла, то определенно съездила бы на море. – На ее красивом лице вдруг появляется лукавая ухмылка. Мама сужает глаза и приказывает, – как очнешься, не теряй ни минуты! Собери все самое необходимое и отправляйся в путешествие! Возьми мой чемодан…
- Не хочу я просыпаться, - апатично признаюсь я. Перебираю пальцами холодный песок и подтягиваю к груди ноги. – Зачем? Мам, лучше я с тобой останусь.
- И что мы будем делать?
- Какая разница.
- Огромная!
- Да, ладно тебе. Ничем не заниматься – тоже занятие.
- Серьезно? – мама переводит на меня разгромный взгляд. – Зои, сколько можно бояться? Отказавшись от жизни, ты ее не наладишь! Наберись, наконец, мужества и открой глаза!
- Мужества? – крепко стискиваю зубы и кидаю горсть песка куда-то в сторону с такой злостью, что вспыхивает все тело. – Когда мужество возвращало с того света близких? Когда мужество вытирало слезы и извинялось за нас перед родными людьми?
- А когда трусость была решением проблем?
- Люди всегда убегали от неприятностей, и никто из них от этого хуже жить не стал!
- За одним лишь исключением, что в твоем случае, убежать – значит никогда больше не очнуться. – Мама недовольно покачивает головой. На ней легкое черное платье, губы – ярко-алые, как обычно. Она, словно живая сидит рядом, и мне вдруг становится не по себе: кто же из нас все-таки мертв? – Зои, честное слово, хватит сводить меня с ума! Я знала, что мамаша из меня так себе, но неужели я совсем не научила тебя бороться, вне зависимости от паршивости ситуации? Ты слишком много думаешь. Расслабься!
- Ты шутишь наверно. Мам, пострадало столько людей! - я жмурюсь и в очередной раз шумно выдыхаю. – Ты всегда так. Рассуждаешь легкомысленно и беззаботно, будто ничего страшного не произошло.
- Я рассуждаю обычно.
- Нет! Ты должна была испугаться и хотя бы ради приличия построить из себя взрослого, ответственного человека.
- Если бы я знала, что от этого будет толк, - усмехается она, - то построила бы. Однако зачастую проблемы как раз-таки от того, что мы воспринимает вещи в совсем другом свете. Ты думаешь, хуже и быть не может? Правда? А как тебе то, что ты больше никогда не проснешься? Не откроешь глаза? Милая моя, солнце, вот от чего стоит сходить с ума! А не от вины и ужаса.
- Ты не понимаешь, ты…
- …слишком беспечная? Ну и пусть. Если бы я так страдала по каждому поводу, мы бы с тобой согнулись еще на втором году твоей жизни.
- Это неправильно! – вспыхиваю я.
- А кто осудит? Люди?
Вот моя мама. Та, которую я, действительно, помнила. Не женщина, сотканная мной из теплых и сокровенных воспоминаний, а легкомысленный ребенок, экстерном сдавший экзамен по материнству. Ее мудрость граничит с безумием. Каждая фраза – острие ножа. Я никогда не прислушивалась к ее заявлениям, и каждый раз делала по своему, от чего мы жутко ссорились и не разговаривали целыми сутками, однако сейчас мне вдруг становится страшно: вдруг она права? Вдруг я, действительно, должна очнуться?
- Там есть люди, которые тебе дороги?
- Там?
- По ту сторону, - поясняет она. - Если «да», чего ты ждешь?
- Я не жду, - оправдываюсь я, прижимая к вискам руки, - я просто не хочу возвращаться!
- Солнышко, никому не нравится, когда ему больно.
- Тогда почему ты заставляешь меня пройти через это?
- Потому что из меня никакая мамаша, зато неплохая советчица, – она улыбается и взъерошивает копну моих и без того спутанных волос. – Согласна?
Непроизвольно усмехаюсь.
- С этим не поспоришь.
- Эй! Ты только что назвала меня плохой матерью?
- Но ты же сама так сказала!
- Иди сюда.
Мама крепко прижимает меня к себе и смеется. Голос у нее живой, мелодичный, и у меня сердце сжимается от этого родного звука.
- Думаешь, все уладится? – с надеждой шепчу я. – Я справлюсь?
- Справишься, конечно. Просто не сразу.
- И как долго придется терпеть?
- Кто знает. Я терпела всю жизнь.
Крепко зажмуриваюсь. Сжимаю маму в своих объятиях, и неожиданно понимаю, что больше не слышу шума волн. Что происходит? И запах пропал. Наверно, я уснула. Или нет? Открываю глаза и вдруг не вижу моря, маму; нет ни песка, ни горизонта. Передо мной белый потолок, а звук прибоя превращается в противный писк. Где я?
Собираюсь привстать, однако меня останавливают чьи-то холодные пальцы.
Глаза с трудом подчиняются. Я пытаюсь сосредоточиться, но в висках жутко стучит, все прыгает, кружится, а тело, будто налито свинцом. От того мне не удается даже на сантиметр сдвинуться с места.
- Ты очнулась, - слышу чей-то голос.
Сглатываю и недовольно думаю: кто додумался положить меня в кровать без подушек? И почему лампы такие яркие? Пытаются меня поджарить? Покачиваю головой и хриплю:
- Сервис – отстойный.
- Решили особо не тратиться, - подыгрывает знакомый голос. – Вдруг и смысла-то нет?
Наконец, я вижу его лицо. Саша нависает надо мной и в глазах у него не радость, а какое-то безмерное, необъятное спокойствие. Погладив пальцами мое, наверняка, синюшное лицо, он кривит губы и шепчет:
- Я жутко скучал, сестренка.
Чувства реагирует мгновенно. Глаза наполняются слезами, вина подскакивает к горлу, и я изо всех сил стискиваю зубы, приказывая себе не плакать. Хватаюсь за его руку и говорю:
- Я тоже. Что происходит? Почему я…, - моргаю, осматривая локти, - почему я опутана какими-то трубками? Зачем?
- Помнишь, как позвонила мне?
- Честно? Не особо, все в тумане.
- Когда тебя привезли в больницу, ты уже была без сознания. Доктора долго коптели над твоей дырой в боку – я даже видел, как проходила операция через окно приемной.
- Ооо. Серьезно?
- Да. Зрелище не из приятных. Они сказали, состояние весьма тяжелое. Ты потеряла много крови, плюс наглоталась воды, подцепила какую-то заразу…
- О, Господи, - я брезгливо морщусь, - давай опустим подробности.
- Нам сказали, ты можешь не проснуться. – Саша похлопывает себя по щекам и дергано улыбается. – Я уж решил, ты струсила! Захотела уйти на боковую?
Едва заметно киваю. Опускаю взгляд вниз на свои пальцы и испуганно замираю: итак, я выжила. Что теперь, что дальше? Смотреть на брата больно. Я внезапно начинаю сомневаться в правильности своего поступка: может, стоило не открывать глаза?
- Надо найти отца, - восклицает Саша. – Никогда не видел его таким.
- Каким? – любопытство перевешивает страх. Я вновь перевожу взгляд на парня и жду ответа. – Неужели сильно переживал?
- Шутишь? Он будто постарел на пару лет. И кстати, наверно, ты должна знать.
- Что знать?
- Теслер.
- Теслер? – я все-таки приподнимаюсь на локтях. Приборы начинают пищать так звонко, что голова взрывается диким треском. – Что с ним? Он в порядке? Он жив?
"Свободные (СИ)" отзывы
Отзывы читателей о книге "Свободные (СИ)". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Свободные (СИ)" друзьям в соцсетях.