Вдруг вижу телефон Ярого рядом со своими пальцами, и тут же замираю.

«Это знак» - говорит мой пьяный внутренний голос. Я лукаво улыбаюсь, смотрю, чтобы парни не заметили искр в моих хитрых глазах, и хватаю сотовый. Все происходит слишком быстро, необдуманно, стихийно. Я просто начинаю бегать пальцами по клавиатуре и печатаю первое, что приходит в голову.

«Есть заказ. Письмо анонимно, деньги переведут на счет в банке».

Застываю. Смотрю то на брата, то на дисплей, то на дрожащие руки и жду чего-то такого, что перевернуло бы всю мою жизнь. Ну, или хотя бы того, что сделало бы ее немного веселей и безрассудней. Однако сомневаюсь, что ответ обрадует мое обкуренное эго. Ничто не сделает день светлым, если на небе нет солнца. Хоть стирай ластиком тучи, хоть дорисовывай желтый цвет. На черном ни черта не видно. И ответ Теслера не прольет успокоение на мою брошенную душу. Боюсь, он лишь сильнее разожжет огонь беспомощной ненависти по отношению к каждому, кто пытается сделать мне больно.

Телефон вибрирует. Я ошеломленно открываю сообщение и читаю:

«Сначала имя – затем сумма».

Какой лаконичный ответ, Андрей. Ничего лишнего. Лишь голый расчет. Это начинает злить меня еще сильнее. Я прикусываю губу и отсылаю новый текст: Зои Регнер. Посмотрим, что теперь он скажет. Сколько стоит моя смерть? За какую круглую сумму он готов выбить из моей головы всю дурь? Почему-то хихикаю. Дурь ведь буквально засела в моей голове. Возможно, ее и не помешало бы ликвидировать из мыслей.

Сотовый вновь вибрирует, и я смело открываю сообщение. Любопытство скручивает живот в сотни, связанных нитей, время замирает, азарт полыхает перед глазами, а я вдруг читаю:

«Не интересует».

Что? Растерянно откидываюсь на сидении. Не может быть. Вновь просматриваю текст, вожу по нему пальцами, приближаю к лицу, отдаляю от лица, и недоуменно хмурю лоб. Он отказался? Но почему? Обозленно стискиваю зубы. Значит, на такое мы не способны? Кишка тонка? Или что? В чем проблема? Недовольно вновь барабаню по клавиатуре.

«Деньги неважны. Называй любую цену».

- Что ты там делаешь?

- А? – я резко прижимаю телефон к себе и наклоняюсь немного вперед, чтобы Саша не смог его заметить. – Что ты говоришь?

- Чего замолчала?

- Да, просто сижу. А что?

- Мы думаем сходить в кино на выходных. На какой-то триллер…

- Ага, хорошо. Давайте.

Я киваю, вновь откидываюсь назад и абстрагируюсь. Плевать мне на кино! Смотрю на дисплей. Вдруг он уже ответил? Так и есть. Сообщение короткое, зато весьма информативное.

«Нет».

- Вот же ублюдок.

Не понимаю, почему злюсь. Парень вроде бы как отказался выпотрошить все мои мозги на асфальт центральной Питерской улицы. Но почему? С какой стати ему отнекиваться от выгодной сделки? Господи, да что с этим Теслером не так? Что у него творится в голове? Он хладнокровный, ненормальный наемник, периодически спасающий особо невезучим неженкам жизнь. Абсурд.

Я удаляю историю сообщений и кидаю телефон Ярого в самый дальний угол салона. Не думаю, что парень догадается. В конце концов, не только я пользовалась его личным запасом снежного порошка. Вздыхаю. В груди странное чувство, будто мне только что признались в чем-то секретном. Я прикусываю губу, смотрю в окно, пытаюсь отвлечься, но то и дело думаю о переписке с Андреем. Почему он отказался? Неужели убить меня – невыгодное дело. А, может, это Дима держит персонал под крылом и не хочет, чтобы его любимая игрушка осталась с пробитым черепом? В таком случае ясно, почему парень отказался от сделки, пусть в глубине души я и не верю в то, что Теслер, действительно, способен подчиняться.


ГЛАВА 14.


- Зои! Зои!

Они выкрикивают мое имя, что само по себе дикость. Откуда они вообще его знают, ведь я - изгой, меня ненавидят и бла-бла-бла. Однако добрая половина толпы рвет глотку именно за мою победу, и я со свистом дергаю брюнетку за волосы, набравшись от них яростной энергии.

- Сволочь! - Аня верещит, впивается ногтями мне под кожу, и я отскакиваю, чтобы вдруг не остаться без глаз. – Психопатка!

Я психопатка? Я? Да я просто самый адекватный блин человек в этом чертовом лицее! Иначе вместо драки, я бы понеслась в магазин за ружьем и вернулась уже не волосы рвать!

- Тебя посадят! – шипит она.

- Мне нет восемнадцати.

- В колонию для несовершеннолетних!

- Размечталась.

Вытираю вспотевший лоб, одергиваю руки и готовлюсь вновь напасть, как вдруг слышу голос директрисы. Толпа расступается, словно в коридор пришла не Любовь Владимировна, а сам пророк Моисей, и уже через миллисекунду я встречаюсь взглядом с ее круглыми, налитыми злостью глазами. Она не двигается. Испепеляет меня черными точками и ждет какого-то развития, но мне вдруг лень оправдываться. Я просто пожимаю плечами и говорю:

- У нас тут вышло небольшое недоразумение.

На ее кривых губах так и застывает вопрос – или что похлеще – но она не успевает произнести и звука, как вдруг к ней тулится Аня.

- Она неуравновешенная! – гортанно вопит брюнетка. – Ее надо срочно изолировать от людей! Исключить! Выгнать к чертовой матери!

- Анна.

- Она накинулась на меня! Я ничего не сделала!

- Ты говорила про мою маму, - холодно напоминаю я и делаю шаг вперед, чтобы все ее органы вновь сжались в клубок. – Когда-то в столовой я промолчала. Теперь – пеняй на себя.

- Идиотка! Ты поцарапала мне лицо! Ты…

- Тихо, - рычит Любовь Владимировна. Она пронзает брюнетку снисходительным взглядом, а затем смотрит на меня так, что я готова провалиться сквозь землю. К счастью, совесть я потеряла в тот же день, что и девственность, поэтому вместо страха я ощущаю внеземную скуку. – Зои, идемте со мной.

- У меня сейчас литература. А опаздывать на уроки – гнилое дело, вы же понимаете.

- Зои, - рявкает директриса, - живо.

Я вздыхаю. Подхватываю с пола рюкзак и небрежно закидываю его к себе на плечо. Люди удивленно рассматривают мое лицо, мои руки, взлохмаченные волосы, но я лишь подмигиваю каждому, кто напрямую встречается со мной взглядом, и иду дальше.

Аня кидается к своей похожей подружке. Они обнимают друг друга за плечи и выглядят безумно несчастными, будто я разрушила их жизни. Если бы. Когда я прохожу мимо их третей черноволосой копии, она отрезает:

- Слышала, ты ублажала своим чудным ротиком всю нашу футбольную команду.

- О чем ты говоришь? Я бы ни за что не оставила тебя без работы.

Теперь страдальческих лиц больше. Отдаляюсь от толпы, испепеляю уставшим взглядом костлявую спину директрисы и глубоко выдыхаю: когда же на моем пути объявится человек, действительно вникающий в суть дела; не ориентирующийся на сплетни больных подростков; не зацикленный на деньгах; искренне желающий разобраться в проблеме, а не скинуть всех собак на крайнего невезунчика. Я знаю: драться с Аней было полным идиотизмом. Но как иначе? Она пускала пошлые шутки в адрес моей мамы. Я должна была постоять за себя, и я бы сделала это вновь, повторись день заново. Более того, я бы накинулась с кулаками даже на всеми обожаемую директрису, если бы та не вовремя открыла свой кривой рот.

Мы проходим в уже знакомый мне кабинет. Любовь Владимировна закрывает за собой дверь, приближается к столу и спрашивает:

- У меня чисто?

Недоуменно вскидываю брови.

- Что, простите?

- В моем кабинете убрано, Зои?

- Наверно, - я растеряно пожимаю плечами. – Как это относится к тому, что ваша тупая ученица обозвала мою маму шлюхой?

- Здесь чисто потому, что я не скапливаю мусор. Так, как думаешь, может, и тебя стоит депортировать обратно в родной город, где вся школа стоит столько же, сколько одна жалкая керамическая ваза на моем столе?

Теперь мы смотрим друг на друга, и не знаю, что там эта женщина пытается показать мне своим ледяным взглядом, но я почему-то усмехаюсь.

- Вы пугаете меня?

- Предупреждения закончились.

- Да, что вы говорите. – Я театрально скрещиваю на груди руки. – Правда? Все при все?

- Зои, это недопустимо!

- Я просто дала сдачи.

- Анна никогда бы не подняла руку первой.

- Да она просто избалованная, тупая девка, которая привыкла, что ей все как с гуся вода! Она ведь оскорбила мою маму! И я блин рада, что хотя бы попыталась размазать ее покрытую тоником рожу по блестящему, мраморному полу! Это справедливо.

- Не тебе решать.

- Кому же? Вам? Да вы ей ни слова не сказали!

- Не она лезла в драку.

- Она перешла все границы!

- Зои…

- Боже, черт, послушайте себя! Что вы делаете? Вам непротивно? Вы каждый день лижите этим кретинам задницы. Опомнитесь, они…

- Довольно! – директриса кидает в мою сторону молнии и грозно морщит брови. Она указывает на меня пальцем, подходит ближе и шипит. – Ты должна либо жить по их правилам, либо вообще не просовывать в этот мир свой любопытный нос потому, что ничего хорошего из этого не выходит. Храбрецы не всегда побеждают. Да, и что такое победа? Ты хочешь биться против всех? Против каждого? Ты не сможешь. Эта школа – не место для таких, как ты. И это не оскорбление. Это просто разделение. Ты нам не подходишь, и ты должна уйти.

- Исключаете меня?

- Исключаю.

- За два месяца до экзаменов?

- Ты прекрасно понимала, на что идешь, когда избивала бедную девочку.