Ничего не говорю. Просто решаю сорваться с места и к чертовой матери унестись отсюда как можно дальше. Мое тело дрожит, его трясет от страха. И от любопытства. Я чувствую, что хочу остаться, и это пугает меня еще больше, чем все, что уже успело со мной произойти. Больше чем переезд к отцу, больше чем угрозы Димы, даже больше чем дуло пистолета, направленное ровно на мою голову. Ведь, в конце концов, раньше я сталкивалась лишь со страхом от того, что понятия не имела, как быть; я была в ловушке; у меня не было выбора. Но сейчас я знаю, что могу убежать. Могу оставить мысли об этих синих, пугающих глазах у себя за спиной и больше никогда не оборачиваться. Но я не хочу. А потому должна сейчас лететь со всех ног куда угодно лишь бы подальше отсюда, пока не поздно, и пока я еще в состоянии контролировать свои же поступки.

- Осторожно! - рычит знакомый голос.

Все происходит слишком быстро. Я решительно ступаю на дорогу, слышу визг шин, долгий, пронзительный гудок автомобиля, и уже через секунду оказываюсь в крепких, стальных объятиях синеглазого парня. В метре от нас проносится машина, ветер от нее колыхматит мои спутанные волосы, и я поднимаю испуганный взгляд на незнакомца, понятия не имея, как дышать, как говорить. Смотрю на него, а он вдруг горячо отрезает:

- Горит красный.

- Я не заметила.

- Открой, наконец, свои глаза.

И почему-то мне кажется, что он имеет в виду не только недавнее происшествие на дороге. Я гляжу на него, и не вижу в нем волнения, желания или нежности. Я вижу лишь интерес, который на таком серьезном и сосредоточенном лице кажется огромной нелепостью.

- У меня нет на тебя времени, - холодно отрезает парень. Он вроде прощается, но рук не разжимает, и от того я чувствую себя ужасно неловко, ведь понятия не имею, что мне делать: сорваться с места от неясной мне обиды или же не двигаться и ждать того, что будет дальше.

- Я уже могу стоять на ногах самостоятельно.

- Я бы не был так в этом уверен.

Однако незнакомец все-таки опускает руки. Постепенно всплеск адреналина проходит, и теперь я чувствую себя слабой и уставшей, будто только что пробежала несколько километров или выступила перед огромной публикой, выкачавшей из меня все соки. Неуклюже поправляю юбку, затем переминаюсь с ноги на ногу и говорю:

- Спасибо.

- Спасибо? – парень хмурит брови. Склоняет голову на бок и изучает меня, будто я редкий экспонат в музее.

От того говорить становится совсем невыносимо. Откашливаюсь и тут же вспоминаю, что должна бежать. Точно. Как можно дальше. И, на этот раз, на зеленый свет.

- Да, спасибо, - бездумно отрезаю я, прекрасно понимая, что теперь и вовсе сбиваю его с толку. Однако мне плевать. Мысли живут отдельно от тела, тело живет отдельно от мыслей, и мне определенно не нравится, что я не в состоянии контролировать себя, когда рядом этот человек.

Парень больше не произносит ни слова. Он накидывает на голову капюшон, все смотрит на меня, но я уже срываюсь с места. Перебегаю через дорогу и стискиваю в кулаки руки, чтобы не дай бог не обернуться. Надо успокоиться. Вспомнить о том, что этот человек опасен. Он ужасный. Он ведь убивает, черт подери! Он жуткий, мерзкий, нехороший и…

Оборачиваюсь. Вижу, как он бежит в сторону небольшого парка, воздвигнутого, будто оазис посреди пустыни, и нервно прикусываю губу. Так и хочется взвыть от странного горячего чувства в груди, между ребрами, но я сдерживаюсь. Глубоко втягиваю в легкие воздух и так же медленно и протяжно его выдыхаю. Ничего не было.

Знакомство с этим человеком – ошибка.

Мой странный к нему интерес – самообман.

А его синий, суровый взгляд, полный смешанных, ледяных чувств, граничащих с алым, безумным гневом – катастрофа, которую природа невольно позволила себе создать, но о которой она сейчас определенно, жутко жалеет.

Я прихожу в больницу запыханная и взвинченная. Женщина, сидящая за круглым регистрационным столом, вновь встречает меня широкой улыбкой, однако теперь мне абсолютно плевать на ее классное настроение. Я уверенно следую к лифту, нажимаю на кнопку седьмого этажа и нервно прикусываю кончик пальца: как бы хотелось сейчас просто забыть обо всем, что так жестоко разрывает голову на части. Дверцы распахиваются, я вырываюсь на свободу и быстрым шагом несусь к палате. Так и не терпится увидеть Сашу, чтобы вытрясти из него всю правду. Однако рьяно ворвавшись в комнату, я замираю уже на пороге.

- Простите, - срывается с моего языка. – Я не думала, что тут кто-то есть.

- Ничего страшного, - Елена кивает и медленно поднимается с разложенной кушетки. Она выглядит иначе. Не накрашенная, в простой, удобной одежде. С измученным лицом и не менее измученным голосом, - ты что-то хотела?

- Да. Хотела поговорить с Сашей.

- Он отдыхает. Крепко спит уже больше трех часов. Сегодня утром врачи вкололи ему дополнительную дозу обезболивающего.

- Зачем? – я обеспокоенно подхожу к краю кровати и осматриваю безмятежное лицо брата. Его грудная клетка медленно поднимается и опускается, в такт пикающим приборам, а я почему-то вся съеживаюсь от неприятной армии мурашек, пробегающей по спине. – Ему стало плохо?

- Переволновался. Показатели зашкаливали. Доктора говорят о каком-то приступе паники. Бред. Какой может быть приступ паники у здорового восемнадцатилетнего парня, да еще и изолированного этими толстыми, больничными стенами от любого из неприятелей?

Я киваю, а затем едва слышно хмыкаю. Как же мало эта женщина знает о своем сыне.

- О чем ты с ним хотела поговорить? – спрашивает Елена и ее черные глаза загораются от любопытства. – Разве сейчас у тебя нет занятий?

- Есть. – Честно говоря, я устала оправдываться, устала бояться, и поэтому вместо очередного оправдания, я вздыхаю и признаюсь, - я должна была увидеть его прямо сейчас.

- Что за срочность?

- Подростковые проблемы.

- Это как-то связано с теми ребятами из северо-западного района?

Я еле-еле сдерживаюсь от язвительного ответа. Так и хочется заорать во все горло о том, что их и в помине не существует! Однако я прикусываю язык и отрезаю:

- Нет. Тут другое.

- Ладно. Пойду, схожу за кофе. Тебе…, - она запинается и неумело скрывает осечку за тихим, коротким кашлем. Затем растягивает губы в улыбке и пробует вновь, - тебе принести?

Я вижу, как ей неловко говорить со мной в подобном тоне. И неудивительно. Уверена, обмениваться любезностями с внебрачной дочерью мужа – скверное дело. Поэтому я не вижу ничего обидного в ее открытом смятении и покачиваю головой.

- Нет, мне ничего не нужно.

Елена не просит дважды. Она кротко кивает, идет к выдоху, однако неуверенно застывает уже на пороге. Ее голос доносится до меня издалека, будто из сна. Я слышу тихое: спасибо, а когда прихожу в себя, уже никого не вижу. Смотрю на закрытую дверь и ошеломленно дергаю уголками губ. Мне искренне приятно, что из огромной, палящей тирады, которую она вполне могла вылить на мою голову, она сказал лишь это. Не думаю, что наши отношения теперь как-то изменятся, но я определенно не забуду данный жест.

- Псс.

Растерянно оборачиваюсь и восклицаю:

- Саша? Ты не спишь?

- Она ушла? – парень осторожно открывает глаза и облегченно выдыхает. – Слава богу! Я думал, мне придется притворяться до вечера.

Недоуменно подхожу к брату. Вижу, как он пытается больными пальцами убрать со щеки короткий волос, и усмехаюсь.

- Какой ты жалкий.

- Не нарывайся! У меня есть знакомые в суде.

Вновь смеюсь и снимаю черный, витиеватый волос с его лица. Затем нерешительно усаживаюсь рядом и расправляю край юбки. Вот я здесь. С чего начать? Пожалуй, издалека.

- Почему ты не сказал маме, что уже проснулся?

- Потому что она засыплет меня вопросами. А я, к твоему сведенью, не в настроении оправдываться. Теперь моя очередь.

- Что за очередь?

- Задавать вопросы. Что ты опять здесь делаешь? Пойми меня правильно, я не имею ничего против твоей чрезмерной настырности, но эта тяга ко мне попахивает инцестом.

- О, Господи, - хихикаю я, игриво щипая его оголенные локти, и вспыхиваю, - что ты несешь? Лекарства уже унесли тебя в страну грез?

- Зои, серьезно. Что случилось?

- Ничего. Все в порядке.

- Тогда почему ты опять здесь? – парень больше не смеется. Он смотрит на меня тревожно и ждет, что я выложу все карты на стол, однако мне не по себе. Стоит ли лезть в чужую жизнь? Я была так уверена в своем желании узнать правду, но сейчас…, нужно ли мне это? – Утром ты классно меня напугала. Я уж было решил, что мы с тобой больше не увидимся.

- Почему? – я недоуменно хмурю лоб. – Что за глупые мысли.

- Жизнь научила меня кое-чему, Зои. Когда люди идут на сделку с дьяволом – они обычно не возвращаются.

- А говоря про этих людей, ты имеешь в виду…, - сглатываю и опускаю взгляд на свои бледные руки, - имеешь в виду Софью? - Приборы разом взрываются, а Саша так сильно сжимает в пальцах простынь, что у него, наверняка, сводит руки. Я тут же смотрю ему в глаза и виновато горблюсь. – Прости.

- Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? – щебечет парень и с трудом приподнимается. На этот раз я не пытаюсь его остановить. Он облокачивается всем телом о спинку кровати и морщится. – Дьявол, все жутко жжется.

- Позвать доктора?

- Нет, черт подери, мне никто не нужен, Зои. Ясно? Никто. Ни доктор, ни лекарства, ни твой жалобный взгляд.

- Я не хотела лезть не в свое дело.

- Правда? – срывающимся голосом хрипит он. – По-моему, из тебя вышла бы отличная ищейка. Даже в самом запутанном комке событий, ты умудрилась за неделю отыскать золотую нить. Поразительно!