Юлия Резник - Свингеры

Я старалась собраться с мыслями, чтобы решить, как поступить дальше. Но в голове было пусто, и лишь на бесконечном репите — он… она… Я всхлипнула, зарылась пальцами в волосы и потянула изо всех сил. Поверх сжавшейся в кулак ладони легла рука. Я повернулась в профиль и уставилась на Волкова. Не отрывая взгляда от дороги, он сжал мою ладонь чуть сильней и провел по запястью большим пальцем.

Мелькнула страшная мысль… Отомстить. Причинить Тимуру такую же боль, отплатить той же монетой. Это было так легко, господи. И так ужасно заманчиво. Закинуть домой сыновей, снять какой-нибудь номер в гостинице и…

Стоп… Стоп, Катя! Разве так ты не сделаешь только хуже?

Хотя куда уж хуже, Господи?

— Кать, как ворота открыть? Машину, наверное, надо загнать во двор?

Я растерянно огляделась по сторонам, удивляясь, что мы так быстро доехали. Открыла бардачок в поисках пульта от ворот, нажала на кнопку. От мысли, что прямо сейчас я останусь одна… одна, наедине со всеми своими мыслями и прожигающей душу тоской, хотелось плакать. Собрав в кулак все свое мужество, я заставила себя выйти под дождь, но в последний момент вновь заглянула в машину:

— Зайдешь?

— Ну, вообще-то я надеялся, что ты пригласишь меня. Мне надо дождаться такси, чтобы вернуться в город, — напомнил Волков, глядя на меня с теплотой и немного насмешливо.

— Ох ты ж, черт! Прости, Ян… Конечно, ты можешь зайти. Пойдем, я сварю кофе…

Пока мы беседовали, Дамир с Назаром нетерпеливо переминались с ноги на ногу на крыльце. Дом встречал нас прохладой и сыростью. Я поежилась, стащила изрядно испачканные в кладбищенской земле туфли и неуверенно замерла посреди холла.

— Надо бы отопление включить, но я не знаю, как… Это всегда делал Тимур.

Алмазов делал еще много всего из того, о чем я сама не имела понятия. Только Тим знал, когда надо подрезать розы, а когда высадить тюльпаны. Только он помнил, когда и что нужно оплатить. Только он мог сходу сказать, где лежат документы на дом, паспорта, детские свидетельства о рождении… Только он мог уследить за всем и сразу. Я так не могла… На самом деле на Тимуре была закольцована вся наша жизнь, даже самые незначительные мелочи. Я понятия не имела, как буду справляться без него… И буду ли?

Мы пойдем к себе, можно? — спросил Дамир.

— Может быть, чего-нибудь горячего выпьете? Какао?

— Не хочется. Мы пойдем. Скажи папе, чтобы зашел к нам, когда приедет.

— Хорошо…

Мальчишки убежали. Мы с Яном прошли в кухню.

— Чай? Кофе? — принялась изображать я радушную хозяйку. Впрочем, почему бы и нет? По крайней мере, эта роль мне намного ближе роли обманутой мужем жены.

— Для начала сядь. Я сам все сделаю, ты не против?

И в этот раз я не спорила. Послушно уселась на стул, без всякого интереса наблюдая за перемещением Волкова по моей кухне. Клацнул чайник, загремели дверцы шкафчиков. Ян выбрал чашки побольше, сунул туда по чайному пакетику и откуда-то достал бутылку.

— Что это? — спросил, свинчивая крышку.

— Рижский бальзам? — не то, чтобы уверенно ответила я.

— Самое то, чтобы согреться.

Волков разлил кипяток, насыпал сахара, влил бальзама… О том, что бальзама в чашке едва ли не больше, чем кипятка, я поняла, лишь попробовав адское зелье.

— Ну, как? Согрелась?

— Немного.

Я не соврала. Приятное тепло, осев в желудке, постепенно разошлось по всему телу. Даже ледяные пальцы, кажется, стали немного теплей. Почему-то вспомнилось, как Ян держал меня за руку…

Если хочешь поделиться, я тут…

— Не хочу! Ни говорить… ни вспоминать. — Я поджала под себя ноги и вновь пригубила чай. Волков нахмурился.

— Как скажешь. Тогда я, наверное, вызову такси.

— Не торопись, — вскинулась я. — Хотя бы чай допей, а то не по-человечески как-то.

— Да я не в обиде, Кать.

— Все равно. Просто… это все тяжело. Очень. И стыдно.

— Тебе нечего стыдиться.

— Мой муж предпочел мне кривоногую пергидрольную администраторшу ресторана, в котором мы справляли поминки. Это ли не стыд?

— Может быть, и стыд. Но тут не тебе стыдиться надо, а Тимуру. У него есть все, о чем только может мечтать мужчина. Шикарная любящая женщина, дети, дом…

— Шикарная… Как же. Видел бы ты меня в тот момент… Я была такой жалкой, господи…

Я зарылась руками в волосы и коснулась лбом барной стойки, но практически в то же мгновение Ян заставил меня поднять голову и, глядя мне прямо в глаза, отчеканил:

— Ты не можешь быть жалкой, слышишь? Ты самая красивая и достойная женщина из всех, что я когда-либо знал.

— Ты правда так думаешь? — прошептала я, залипая взглядом на его зло поджавшихся губах.

— Думаю! А если твой Алмазов считает иначе, то он просто иди…

Ян не сумел договорить. Я не дала. Просто заткнула его рот поцелуем. Все, что зрело во мне в машине, потребность отомстить, сравнять счеты… сейчас захлестнула меня с головой. Я будто впала в безумие. Беспамятство…

— Нет! Нет, Белоснежка… Перестань. Я женат! — простонал Волков, с трудом отрываясь от моих губ.

— Все вы женаты! — вмиг вспыхнула я. — Вот только кому из вас это помешало завести интрижку на стороне? Кому, а? Ну, скажи мне!

Злые слезы обожгли щеки. И я ведь понимала, как глупо срываться на постороннем, а все равно не могла успокоиться и заткнуться. Истерика звенела в моем голосе. Ей нужен был выход. Казалось, если я сейчас не выскажу все, что внутри кипит — сломаюсь, разобьюсь. И никогда уже не стану прежней.

— Я не могу отвечать за грехи Алмазова.

— Да… я понимаю. Извини. Не знаю, почему решила, что ты… — Не сумев договорить, я закрыла ладонью рот и громко всхлипнула.

— Потому что я — свингер. Но пойми, Кать… То, что у нас с женой отношения такого рода, совсем не означает, что я готов ей изменять.

— Думаешь, свинг — это не измена? — влажно всхлипнула я, не зная, плакать мне или смеяться. Не находя ответа, как наш разговор вообще зашел о таком.

— Отнюдь. Между нами, как раз, все по-честному. Я никогда не обманывал жену. Никогда не предавал её.

— Но и не любил, — устало вздохнула я и, будто из меня разом выкачали все силы, тяжело опустилась на стул.

— Почему же?

— Потому что никакой любящий мужчина не стал бы делить свою женщину с кем-то другим.

— О, старая добрая сказка про «жили они долго и счастливо»… Моя любимая!

Волков невесело усмехнулся и опрокинул в себя остатки чая.

— Почему сразу сказка? — хмыкнула я.

— Ну, вот ты и ответь. После сегодняшнего… ты еще веришь в сказки?

Я вздрогнула и, обхватив себя руками за плечи, опустила голову низко-низко. Рядом выругался Ян.

— Прости меня, Кать… Я не должен был говорить этого. Слышишь?

— Но это ведь правда, так? Сказок не существует, — чужим, незнакомым голосом пропела я. И громко, как безумная, засмеялась. Меня колотила нервная дрожь, смех перешел в слезы, от безысходности хотелось выть и лезть на стены. И как же чертовски близка к этому я была в тот момент! Но Волков не позволил мне сорваться, опуститься на самое дно. Не позволил мне сделать то, за что бы я сама себя уважать перестала. Он с силой прижал меня к себе и зашептал в волосы:

— Держись… ты только держись, ладно? Все пройдет… И это тоже. Все будет хорошо.

И я жила, я дышала, лишь в расчёте на то, что когда-нибудь это закончится. Ведь все в этом чертовом мире имеет конец. Даже боль. Мне бы только эту ночь пережить. А там, глядишь, и рассвет, который приближается с каждой секундой. Мне бы только эту полярную ночь пережить…

Постепенно слезы высохли. Ян расцепил руки, и я отступила на шаг, не решаясь на него посмотреть.

— Хочешь, расскажу, почему живу так, как живу, и никак иначе? Может быть, тебе это поможет взглянуть на вашу с Алмазовым ситуацию под другим углом, и вообще…

Я сглотнула и медленно кивнула. Терять мне уже было нечего.

— Все дело в том, что твоя мысль про «долго и счастливо» в идеале, конечно, хороша, но труднореализуема с точки зрения сексуальности. Качественный секс невозможен без возбуждения, интриги, чего-то нового. Знаешь, вот этот пресловутый сказ про вкусный борщ, который чудо как хорош, если только тебя не кормят им на завтрак, обед и ужин… Пример, если честно, так себе… Он мне никогда не нравился, но из доступного почему-то только он и приходит на ум.

— Понятно. Все банально, и ничего нового. Ты просто думаешь, что Тимур заскучал.

— В ситуации с Тимуром все намного хуже. Там теперь комплекс размером с Гренландию… Мужик чуть самое ценное не потерял, Кать.

Я понимала, о чем толковал Ян. Это понимание… понимание, что дороги назад для нас с Тимуром не будет, и было, пожалуй, самым ужасным. Возможно, если бы не смерть отца, он бы справился. А теперь, когда все его страхи вновь вскинули голову, — надежд на то, что он одумается, не осталось. Тимуру жизненно необходимо было самоутвердиться в глазах женщины. И меня одной для этих целей ему было мало. Я устало закрыла глаза с какой-то душной обреченностью понимая и принимая тот факт, что выбора у меня не осталось. Я либо перейду в разряд обманутых жен, либо… предложу мужу какую-нибудь альтернативу. И, кажется, я знала, что ею может стать.

— Ян…

— Да?

— Расскажи мне все-все о свинге…

Алмазов явился уже ближе к ночи. И хоть я не спала, в тот вечер впервые не вышла ему навстречу. Не потому, что хотела наказать Тимура своим невниманием, нет… Все намного-намного проще. Я банально не могла подняться. Мое тело словно парализовала боль чудовищной, нечеловеческой силы. С трудом шевелились разве что руки, которыми я прикрывала воспаленные глаза от необычно яркого лунного света. В темноте мне было как-то спокойнее. Темнота дарила обманчивое ощущение защищенности.