Алина Знаменская - Свидетельница

В магазине было пусто, несмотря на субботний день: зима подходила к своему завершению, никто не рвался за шубами.

Я вообще не сразу нашла продавцов. Только когда увидела носок чьей-то туфли из-за ширмы, поняла, что продавцы пьют чай и сплетничают.

Мне всегда неудобно отрывать людей во время чаепития. Я села со своей шубой на диванчик и стала дожидаться, когда кто-нибудь освободится и подойдет к стойке.

– Я, когда своему передачки туда носила, кого только не повидала там, девочки… – услышала я. – И воров в законе, и шпану всякую, и настоящих убийц. Вот, думаю, блин, общество…

– Конечно, – сказал кто-то. – Если бы ты в консерваторию на свидания ходила, а то в тюрьму! И долго он сидел?

– Год в тюрьме, потом на зоне три. Туда тоже ездила… Всего повидала.

Чья-то туфелька покачивалась в такт разговору. Звякала ложечка в чашке.

Я вдруг испугалась, что разговор сейчас коснется моего мужа. Я прямо-таки ощутила это. Но, как приклеенная, продолжала сидеть на диване, прижимая к себе сумку и шубу.

– Он у меня по глупости попал.

– «По глупости»! Можно подумать, теперь он у тебя умнее стал.

– Нет, ну мой-то дурак, я согласна. Но Игорь-то! Умный вроде мужик… Образованный. Хлебнет теперь.

Звук разбитой чашки заставил меня вскочить. Одновременно со мной кто-то вскочил за ширмой. Сумка моя упала с колен и звякнула замками. Из-за ширмы как-то боком выскочила Марина. У нее была мокрая юбка. «Чай пролила», – подумала я. Поздоровались на автомате.

– Света? – Марина несколько секунд смотрела на меня, затем шмыгнула за ширму, и вместо нее выглянули две головы. Этих продавщиц я не знала.

– Я вот шубу принесла, – залепетала я. – Не подошла.

– Да мы все понимаем, – выползая из-за ширмы, заверила меня рыжая, кудрявая, полная продавщица. – Вы супруга Игоря? Мы все понимаем.

– Вы ложьте шубку-то на прилавок, – любезно предложила другая. – Ложьте. Мы все оформим, не волнуйтесь.

Марина вышла из-за ширмы, прижимая к юбке полотенце.

– Где у нас веник? – спросила она.

– Да уберем мы, не суетись, – успокоила ее рыжая. – Ты вот отсчитай даме деньги. Это ведь твоя продажа. Оформи.

– Сейчас, подождите минутку, – не глядя на меня, проговорила Марина. А тогда, в аэропорту, она показалась мне такой уверенной. «Жалеет меня», – решила я.

Марина отнесла полотенце, вернулась за стойку, нашла тетрадь с продажами. Долго что-то в ней искала.

Продавщицы вымели осколки и вернулись к нам.

– Как там Игорь? – участливо спросила полная рыжая. – Что слышно?

В ее тоне просквозило какое-то деланное участие, захотелось скорее уйти.

– Я уверена, что муж скоро будет дома, – как можно тверже сказала я.

Марина сосредоточенно отсчитывала деньги.

– Да и мы в этом уверены, – согласилась продавщица. – Мы и следователю так сказали. Игорь весь день веселый был, шутил. И чтобы он после этого на мокрое дело пошел? Да кто поверит?

– Вот деньги. Пересчитайте.

Марина сунула мне пачку и юркнула за ширму. Оттуда она выскочила с чашками, пронеслась мимо нас.

– Чё ты носишься? – удивилась кудрявая продавщица. – Рома сегодня не появится, успеем посуду-то убрать.

Я сунула деньги в сумку и вышла из магазина. Брела мимо прозрачных витрин с высокомерными неприступными манекенами, мимо многочисленных ленивых покупателей. Хотелось скорее уйти отсюда, чтобы хотя бы не видеть равнодушных и самодовольных лиц. Я так разогналась, что с разбега вписалась кому-то в грудь.

– Вот так встреча!

Это был Женя. И не один, со Степочкой.

– У вас что-то случилось? – догадался Женя по моему лицу. А может, ему милицейское чутье подсказало.

От его вопроса я не сдержалась – стала шмыгать носом.

– Не плачь, – громко сказал Степочка. На его голос оглянулось сразу несколько человек.

– Давайте-ка зайдем куда-нибудь, – предложил Женя.

Мы зашли в пиццерию и заняли столик у окна.

– Тебя обидели? – снова громко спросил Степочка.

Я покачала головой.

– Света, не молчите. Я могу вам чем-то помочь? – участливо наклонился ко мне Женя. У него был добрый взгляд. Редко у мужчин бывает такой незатейливый, участливый взгляд.

Меня осенило:

– Можете! – Я кивнула. – Вы же в милиции работали, наверняка знаете, что и как!

Я стала сбивчиво рассказывать, как все было. Скакала с пятого на десятое, уносилась мыслями в прошлое, боясь упустить что-то важное, вязла в деталях и снова возвращалась в тот злополучный вечер накануне Восьмого марта. Женя молча курил. Степочка ел пиццу и запивал колой. Я решила, что само небо послало мне Женю, я ведь уже совсем забыла о нем. А вдруг?

– Ничего не могу обещать, – наконец заговорил он. Увидев всплеск разочарования на моем лице, поспешил продолжить: – Кроме того, что я, конечно же, займусь этим. Ведь вы помогли мне.

– Да что там… помогла… – вздохнула я. – Это была пустячная помощь. А взамен я прошу у вас ни много ни мало – расследовать убийство.

– Папа, ты будешь расследовать убийство? – громко спросил Степочка, не переставая жевать. Женя приложил палец к губам. – А чё? – снова громко спросил мальчик.

Женя приезжал ко мне несколько раз в течение следующей недели. Задавал разные вопросы. Он носился по городу как собака. Когда он только успевал работать и что говорил своей жене?

Впрочем, тогда мне было все равно. Время застыло для меня, я не помню, как жила это время до суда.

А однажды позвонил адвокат и сказал, что назначен суд.

– Как – суд? – не поверила я. – Уже суд? И что же теперь будет?

– Да не волнуйтесь. Будем защищаться, – бодро пообещал адвокат. – Постараемся скостить срок до минимума.

– Какой срок?! – заорала я не своим голосом. – Игорь не убивал!

Адвокат что-то пробормотал и отключился.

Я позвонила Жене.

– Я не сижу на месте! – начал оправдываться он. – Но не все так быстро делается! Света, я постараюсь найти до суда новые факты и свидетелей. А ты постарайся взять себя в руки.

– Что значит взять в руки? – возмутилась я. – Я должна сидеть и спокойно ждать, когда моего мужа осудят?

На свидании с мужем я сначала даже не могла говорить, а только плакала. Он сидел напротив меня, за стеклом, такой потерянный, убитый. Он был какой-то незнакомый. И тоже был готов заплакать, я это чувствовала.

– Послушай, Светка, – сказал он. – Я люблю тебя. Тебя одну. Ты мне веришь?

Я кивнула торопливо, не в силах остановить новый поток слез. Это были слова прощания. Мне стало ясно, что Игорь не верит в оправдательный приговор. Он готов ко всему.

Ужас накрыл меня, я перестала соображать.

– Свет, помнишь, еще до свадьбы, мы с тобой говорили об измене? О возможной измене и все такое…

– Ну… – в недоумении протянула я. Раньше меня не напрягала привычка мужа рассуждать на разные отвлеченные темы. Но в тот момент не хотелось отвлекаться на ерунду. На какие-то разговоры глупые из прошлого. Но спорить с Игорем я не стала, понимала, как ему плохо.

– Мы тогда договорились, что если случится измена, то чтобы вторая половинка об этом никогда не узнала.

– Помню, – насторожилась я. – Но зачем ты мне сейчас об этом говоришь?

– Не знаю. Я тут, в тюрьме, много думал о нас с тобой. Знаешь, если бы ты мне изменила… нечаянно… Ну, я бы тебя простил. Честно.

– Да ты что такое говоришь?! – испугалась я. – Ты заболел? Как ты себя чувствуешь, Игорь?

Я всматривалась в такие знакомые черты и искала перемены, которых в первые минуты не заметила. Может, его били? Обижали сокамерники? Бедный! Что ему приходится переживать там, в душной камере, где полно всякого сброда! Ему там наговорили…

– Я не собираюсь тебе изменять! – крикнула я в телефон. – У меня и в мыслях не было! Даже и не думай об этом!

Лицо моего мужа болезненно исказилось. Вспомнился вопрос адвоката: не возникало ли у меня ощущения, что я не понимаю мужа? Вот! Адвокату тоже Игорь показался странным.

Но больше всего меня угнетало собственное бессилие. Беспомощность перед этим стеклом, перед чиновничьей системой, перед надвигающимся судом. А он неумолимо надвигался.

Я не могла находиться дома одна с ребенком. Я то тащилась к Гориным, то уезжала к родителям, то вытаскивала на улицу заторможенную Ксюшку. Но все это мало помогало. У Гориных я чувствовала себя лишней, у Ксюхи хватало своих переживаний, и она не была способна сочувствовать. А дома у родителей меня раздражала чрезмерная предупредительность. Я подозревала некое скрытое злорадство в голосе Киры, ведь они с Игорем всегда не ладили. Лена, моя верная слушательница и советчица, все еще была на юге…

Среди близких людей я чувствовала себя одиноко, как на необитаемом острове. И еще я злилась, что они по-прежнему смотрят телевизор, готовят обеды и говорят о пустяках.

Когда в четверг, накануне суда, ко мне приехал Женя, я обрадовалась ему как долгожданному гостю.

– Что-нибудь удалось? – встретила я его вопросом.

– Кое-что, – уклончиво ответил он. – Как у вас дела? Как настроение?

Женя вытащил из кармана шоколадку и протянул Иришке. Та вдруг уцепила его за руку и повисла на нем. Обычно она этот фокус проделывала с Игорем.

– Проходите, – пригласила я. Поставила чайник.

Женя возился с Иришкой.

– Скажи: Же-ня, – попросил он. – Ну скажи: дя-дя…

Иришка, как обычно, отчаянно крутила головой.

– Не скажет, она вредина.

– У вас, наверное, завтра уроки? – спросил Женя.

– Я отпросилась. Не томите, Женя. Завтра суд. Что нас ждет?

– Может быть, вам лучше не ходить? – неожиданно предложил он. – Нет, я просто уверен, что вам туда ходить не стоит.

– Как это? – удивилась я. – Игорь будет искать меня глазами, а меня нет. Я вас что-то не понимаю.

– Это такая нервотрепка, вы себе не представляете. Да и… Я думаю, Игорь тоже не хотел бы, чтобы вы были в зале суда. Будь я на его месте…