Все было бесполезно.

Мы подъехали к коттеджу и увидели, что Горин с Черновым курят на крыльце. Вероятно, они уже выпили и собирались расходиться.

– Игорек! – весело приветствовал его Чернов.

Игорь молча подошел и заехал ему в скулу. От неожиданности Чернов вписался спиной в дверь.

– Ты чё, Игорек, оборзел? – возмутился пьяный Чернов.

У меня сложилось впечатление, что он ничего не понимает. Он уже напрочь забыл, что полчаса назад, гоняясь за мной по дому, загнал в кладовку и угрожал расправой. Его взгляд был полон искреннего недоумения.

– Э! Э! – Горин поспешил встать между ними. – Игорь, ты чего это?

Игорь разозлился, что случалось крайне редко. Но уж если случалось…

– Отойди, Рома, – попросил он. Очки его блестели от измороси, на скулах гуляли желваки.

Я выскочила из машины, подбежала и попыталась обнять мужа, остановить его. Чернов что-то бубнил с крыльца, нетрезво покачиваясь. Игорь рвался в бой, а ничего не понимающий Горин стоял посередине, как шлагбаум.

– Слушай, ты! – прокричал Игорь, пытаясь приблизиться к Чернову. Я мешала ему, как могла. – Если ты еще на шаг к моей жене приблизишься, сволочь…

– Да нужна она мне… – хмыкнул Чернов. – Кому она нужна-то… жена твоя…

– Ах ты…

Игорь дернулся, тем самым оттолкнув меня. Я не удержалась и упала. Тогда на Игоре повис Горин. Хотя был значительно здоровее моего мужа, он едва его удерживал.

– Я тебя убью, сволочь! – заорал Игорь не своим голосом.

Ему вообще не свойственно повышать голос, поэтому все происходящее выглядело противоестественно. Поведение моего мужа удивило всех.

– Если ты ее хоть пальцем… – рычал Игорь, вырываясь из рук Горина. – Я тебя убью, я обещаю!

– Убивалка не выросла, – хмыкнул Чернов, сплюнул окурок и скрылся в своей берлоге. Щелкнул замок входной двери.

– Игорь, Игорь, спокойно, – просил Горин, не выпуская Игоря из своих объятий. – Пойдем, дорогой. Чего ты разошелся?

Игорь выдернул свои руки из горинских, помог мне подняться. Мы молча вышли за калитку. Когда мы выехали за пределы Поля Чудес, муж объявил:

– Чтобы к Черновым больше ни ногой. Поняла?

Иногда в его голосе слышались интонации Киры. Даже отец никогда не позволял себе разговаривать со мной в приказном тоне. Только Кира, пожалуй, могла заявить: «…И чтобы ни ногой».

– Понятно, – вздохнула я. – Но Ксюшка…

– Твоя Ксюшка – дура. Сама виновата.

– Но мне ее жалко.

– Пожалей лучше собственного ребенка. Всех детей родители забрали, а нашу нянечка к себе домой повела. Ты подумала, каково это для ребенка, который и сказать-то не может…

– Игорь, но я не знала! Иру Ксюшка должна была забрать, мы договорились…

– Я не понимаю, как это ты у себя на работе не можешь сказать, что тебе нужно в детский сад?

– А ты? – Чувствовала, что поругаемся, но остановиться не могла. – Если бы ты нормально обеспечивал семью, я бы не работала, а сидела бы с ребенком. Тогда мне не нужно было бы постоянно просить Ксюшку!

– Ну, начинается… – проговорил Игорь, будто у него жена была скандалистка и только искала повод. Стало так обидно!

– Как ты не понимаешь, – дрожащим голосом продолжала я, – нашей дочери необходимо много заниматься. Если бы я сидела с ней дома, то мы бы успевали больше…

– Ну так сиди! – оборвал меня Игорь.

– Сам знаешь, что твоей зарплаты не хватит на все! – От обиды я чуть не плакала. – Специальные занятия для Иришки дорого стоят. Каждый месяц на логопеда и массажиста уходит почти вся моя зарплата и…

– Перестань.

– Но почему – перестань? Где выход, Игорь? Ну, я откажусь от Ксюшкиной помощи. Мои родители далеко, оба работают. Они не смогут забирать Иру. Что ты предлагаешь?

– Хорошо, я уволюсь с работы и пойду к Горину в шестерки, – язвительным тоном заявил мой муж.

Я нарочно не замечала его тона. В конце концов, почему я должна жертвовать, а он нет?

– Да, это хорошая идея. Увольняйся и иди к Горину, – спокойно поддержала я. – По крайней мере я хотя бы до школы побуду с Ирой дома.

– До школы? – переспросил он. – Ты думаешь, Ира сможет учиться в школе?

Машина остановилась во дворе нашего дома. Муж выключил зажигание.

– А ты думаешь – нет? – вопросом на вопрос ответила я.

Игорь не смотрел мне в лицо. А мне так хотелось увидеть его глаза в тот момент! Мое нутро вопило: нет, только не ты! Пусть весь мир не верит, только не ты! Ты должен верить! Она заговорит! Она пойдет в школу, станет учиться, как все дети!

Игорь молча вынул ключи и выбрался из машины. Он не смотрел на меня. Ком стоял у меня в горле. Мы вошли в квартиру, как уставшие друг от друга люди. В нашей комнате горел свет – соседка смотрела телевизор.

– Ирочку я накормила и уложила, – сказала она. – Сказку ей почитала.

– Не знаем, как вас благодарить, Мария Сергеевна, – ответил Игорь.

Мария Сергеевна возраста нашей Киры, уже давно не работает. Наша палочка-выручалочка. Но в тот вечер даже тепло в голосе, которое мой муж предназначил соседке и которого у него не хватило на жену, больно укололо меня.

Я долго стояла под душем, словно могла смыть с себя все неприятные впечатления сегодняшнего дня.

Игорь курил на кухне, не включая свет.

После душа я прошла к дочери. Игрушки были собраны в коробку, одежда аккуратно сложена на стульчике. Иришка спала, поджав под себя ручки и ножки, клубком.

Я потрогала пятки. Они, как всегда, были чуть холоднее, чем нужно. И это при том, что в комнате жара и ребенок укрыт пуховым одеялом.

«Слабое кровообращение», – сказала врач еще в роддоме. Оно до сих пор слабое.

Я легла рядом с дочкой и взяла в ладони ее ступни. Если бы можно было отдать ей все тепло, лишь бы оно восстановилось, это кровообращение!

Когда я ее рожала, то уже на столе заподозрила – что-то не так. Врач и сестры слишком суетились вокруг меня, бегали. Когда поняла, что все позади и вот сейчас я услышу крик моего ребенка, раздался странный приказ врача:

– Вынь ее из петли.

Кого? Из какой еще петли?

Они долго возились, а после унесли ребенка. Даже забыли сказать, кто у меня. Потом нянечка объяснила:

– Девочка. В пуповине запуталась, синяя вся. Да ты не переживай, отходили, выжила.

Вот как у нас было. Вероятно, там, в моем животе, она и росла в этой пуповине, как в петле, и что-то там сложилось не так. Недоразвились мышцы языка. Нарушилось кровообращение…

Игорь приоткрыл дверь. Полоска желтого света из коридора перечеркнула темноту наискосок. Я не пошевелилась.

Он аккуратно прикрыл дверь. Впервые за нашу семейную жизнь, ложась спать в одной квартире, мы засыпали врозь.

Утром он объявил, что сегодня же напишет заявление об уходе.

Мне стало жаль его. Вид у него был потерянный. Он ждал, чтобы я его остановила. Но я промолчала.

Игорь отвез нас в детсад и поехал на завод.

Днем в школе я ощущала себя натянутой струной. Мне удалось немного прийти в себя уже после уроков и самоподготовки, когда воспитательница увела интернатских, а я осталась с домашними.

Мы перешли в игровую. Дети занялись играми, а я отправилась в учительскую, чтобы оставить там классный журнал и тетради. Возвращаясь, заметила прилично одетую женщину, стоявшую перед расписанием начальных классов. Когда шла по коридору, заметила – женщина направилась за мной. Шла след в след, но не окликала меня.

Дверь игровой была нараспашку. Мальчишки играли в настольный футбол, Юля Зуйко сидела с куклой на диване.

Когда я вошла, девочка вдруг изменилась в лице. Я никогда прежде не видела такого выражения на этом милом личике. Даже когда на Юлю обрушивалась Карина.

– Зачем ты пришла?! – вскричала она. – Уходи! Уходи!

Я остолбенела.

– Юля, зачем ты так… Ну что ты… – раздалось у меня за спиной. – На маму…

– В чем дело? – поинтересовалась я.

– Пусть она уходит! – крикнула Юля, прижимая к себе куклу. – Я все бабушке скажу!

Девочка раскраснелась, забилась в угол дивана, будто на нее был наведен пистолет.

– Это твоя мама? – уточнила я.

– Пусть уходит! Пусть уходит! – только и повторяла перепуганная девочка.

– Подождите, – бросила я женщине и закрыла стеклянную дверь игровой.

Я обняла Юльку, и она доверчиво прижалась ко мне. Я чувствовала возле себя трепещущую маленькую птичку. Чуть надави, и сломаешь крылышки.

– Чего ты боишься? – прошептала я ей на ухо. – Ты же со мной. Если ты не захочешь, никто не заставит тебя делать что-то против твоей воли. Но ведь это твоя мама… Может, стоит ее выслушать?

Юля упрямо вертела головой.

– Ну хорошо. Ты играй, а я поговорю немного с твоей мамой. Ладно?

Я привела женщину в класс, который находился как раз напротив игровой. Сквозь стеклянную дверь мне хорошо были видны мои ученики.

Предстояло выслушать иной вариант уже знакомой истории.

– Вы понимаете… Это все моя мать, это она настраивает ребенка против меня! – горячо убеждала меня женщина. – Моя мать – очень тяжелый человек. С ней невозможно договориться.

– Кажется, Тамара Павловна с четырех лет воспитывает вашего ребенка, – напомнила я.

– Так получилось. С мужем у меня жизнь не сложилась, я вынуждена была с ребенком вернуться к маме. Это была моя ошибка. Если бы вы знали ее характер! С ней невозможно ужиться. Каждым куском хлеба попрекает! Но я все терпела ради Юленьки…

– Вы работали?

– Ну а как же? Работала. Но ей всегда мало! Мать постоянно придиралась ко мне, требовала, чтобы я больше зарабатывала. А где сейчас найдешь денежную работу? Да еще у нас в поселке…

– Многие ездят на работу в город…

– Я пробовала. Но мать настаивала, чтобы я искала обеспеченного мужа, с квартирой. Она вынудила меня снова выйти замуж, причем без любви. Я во второй брак, как в омут, нырнула только ради денег. Уступила напору матери. Вы представить себе не можете, что мне пришлось пережить… – Юлина мать заплакала, стала вытирать слезы рукавом.